— В конце концов не такая уж это и трагедия, — язвительно заметила она. — Вы целы и здоровы, вы можете жить полноценной жизнью. — В глазах ее сверкнул вызов. — Это совсем не то что потерять руку или ногу.

Пред внутренним взором Джины внезапно предстало лицо мачехи. Именно так говорила Сара, этими же словами.

— Боюсь, миссис Брендайн, вы сами не знаете, о чем говорите, — тихо, но твердо ответила она. — Я занималась балетом всю жизнь. Я любила его. Я могла сделать хорошую карьеру.

— Тем более странно, что вы согласились на место гувернантки, — возразила Вирджиния. — Кому это пришло в голову? — Взор черных глаз переметнулся с Джины на Джейкоба.

— Не утруждайся, — отозвался тот. — Все равно это не твое дело, Верджи.

— Именно! — Айвен Мур вышел из задумчивости и решил, хоть и запоздало, призвать сестру к порядку. — И кстати, всем было бы гораздо лучше, если бы впредь ты не поощряла Фанни к сплетням. Телма уже не принадлежит к нашей семье.

— Кто-то же должен был ей это сказать. — Отповедь брата, пусть и мягкая, заставила Вирджинию покраснеть. — И я ничуть не пыталась ничего вызнать о мисс Уайт. Фанни без моих просьб все рассказала. Лично я, например, не понимаю, к чему все эти тайны.

— От меня Джина ничего и не утаивала, — протянул Джейкоб, иронически глядя на кузину. — Ей пришлось смириться с крахом весьма многообещающей карьеры. И если она не хочет это обсуждать, так тому и быть. А в следующий раз, когда будешь разговаривать с Фанни, будь добра, скажи ей, что в ближайшее время ее в этот дом не позовут.

— Какой ужас! — Вирджиния усмехнулась еще неприятнее. — Бедняжка живет ради этих визитов!

— Меня это не волнует, — с неспешной жестокостью сообщил ей Джейкоб. — Ох, тетя, боюсь, для вас это все было не слишком приятно.

— Напротив, я от души рада познакомиться с Джиной, — улыбнулась Бетани. — Надеюсь, теперь вы не дадите мне умереть со скуки, дитя мое. Заходите как-нибудь ко мне, нам найдется о чем поговорить.

— Непременно, мисс Стенли. С огромным удовольствием. — В васильковых глазах девушки светилась искренняя благодарность. Она была польщена и растрогана тем, что больная и пожилая дама сделала над собой усилие, чтобы ради нее спуститься к ужину.

— А теперь — Бетани перевела взгляд на племянника. Голова ее чуть заметно дрожала. — Боюсь, я должна пойти и лечь. Надеюсь, милый, ты поможешь мне подняться по лестнице.

— Конечно, тетя. — Джейкоб мгновенно сорвался с места.

Айвен тоже поднялся и галантно поцеловал руку Бетани.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Айвен. — Она дружески потрепала его по руке.

Джина тоже поднялась, сказав, что намерена прогуляться перед сном. Ну и накаленная атмосфера в этом доме! А Вирджиния какова! Неужели и вправду надеется пленить кузена и стать полновластной хозяйкой «Цветка магнолии»?

До чего приятно было покинуть эту арену страстей и оказаться в саду перед домом! Стояла дивная ночь, огромная луна заливала сиянием кущи деревьев, мириады цветов насыщали воздух благоуханными ароматами. Для прогулки Джина выбрала широкую, усыпанную гравием дорожку, идущую вокруг дома. Было бы сущим безумием отправляться одной, тем более ночью, в огромный сад, где так легко заблудиться. Чуть в отдалении поблескивала в лунном свете водная гладь. Джина испытывала острое искушение спуститься к воде, но она знала: пока не изучишь окрестности, лучше в буквальном смысле слова не сходить с дорожек.

Непостижимо, чтобы бывшая жена Джейкоба потратила столько усилий на то, чтобы выяснить, кто она, Джина, такая. Должно быть, у нее всюду шпионы.

Телма, Фанни, Вирджиния. Три женщины сходят с ума по одному и тому же мужчине. Похоже, Джейкоб Стенли для слабого пола просто неотразим. И дело отнюдь не в его красоте. Дело в окружающей его ауре. Джина чувствовала, что и сама все глубже и глубже тонет в этой пучине. Даже авария словно бы потеряла прежнее значение. Девушка прижала руку к пылающей щеке. Она так далеко от родных, от всех, кого она любит, — от отца, от Вайолет, от Артура и Марго. Она одна, совсем одна, ни единого союзника.

О, она прекрасно понимала, что произошло с Вирджинией. Иначе зачем та столько времени живет здесь, почему не уедет? Не ради же брата она остается на плантации?

Погрузившись в свои мысли, Джина медленно брела по дорожке. Вот уж не ожидала она, что работа гувернантки будет чревата столькими осложнениями. Как раз сам Бобби оказался на удивление дружелюбным и покладистым мальчиком. Показывая Джине дом, он изумил ее не по годам широким кругозором и образованностью.

И с едой оказалось не так уж плохо. Чтобы предотвратить скандал, девушка уговорила миссис Форк приготовить крошечные фрикадельки и красиво разложила их на таких же крохотных картофельных оладушках. А с краю поместила салфетку, искусно свернутую в виде кораблика. Бобби пришел в восторг и заставил раз пятнадцать подряд показывать, как именно надо складывать салфетку, пока не смог повторить это сам. Миссис Форк так обрадовалась хорошему аппетиту мальчика, что торжественно подошла к буфету, извлекла оттуда большую накрахмаленную салфетку, сложила из нее треуголку и водрузила на голову Бобби. Мальчуган захлопал в ладоши, а миссис Форк польщено заулыбалась. Маленькие хитрости, а какие действенные!..

Минут через двадцать, вдоволь надышавшись ароматным вечерним воздухом, девушка решила возвратиться. Огромный дом, сияющий огнями, радовал взгляд. Подумать только, какое необычайное приключение. Тропическое приключение! Вот как нужно ко всему этому относиться. А сколько открытий, касающихся ее самой, она сделала. Джина и не подозревала, что в крови ее способен бушевать свирепый огонь. Что можно испытывать испепеляющее наслаждение, просто глядя на мужчину, изучая каждую черточку его лица, любуясь разворотом широких плеч, силой и грацией могучего тела. Слушать его голос. Ловить его улыбку. Тонуть в глубине искрящихся глаз. Как тут не понять голодное желание, что сквозит в каждом взгляде Вирджинии Брендайн. Она горит на том же огне.

Джина как раз проходила мимо окон библиотеки, как вдруг замерла точно громом пораженная. Сердце сжал ледяной ужас. Не в силах оторваться, она впилась глазами в сцену, происходящую за стеклом. Там были двое: Джейкоб Стенли и Вирджиния. Он яростно — или страстно! — сжимал ее плечи. Лицо его, обычно невозмутимое, пылало гневным огнем. Женщина же, запрокинув голову, глядела ему в глаза — отчаянно, ошеломленно, умоляюще? О чем бы ни шла между ними речь, явно было одно: оба крайне возбуждены.

Удар был слишком силен. Немного опомнившись, девушка отшатнулась, метнулась в сторону и, сбежав с дорожки, помчалась, сама не зная куда, держась за бешено бьющееся, готовое выпрыгнуть из груди сердце.

— Не может быть! Не может быть! — Она кричала эти слова вслух, как обиженный ребенок.

Нет дыма без огня, ответила ей ночь.

Ноги сами собой несли девушку вниз по пологому склону к воде. В горле стояла горечь, все внутри сжалось в единый тугой клубок. Ноги путались в густой высокой тропе. Но вот под подошвами захлюпала вода, в ноздри ударил запах влаги, выброшенных на берег водорослей. Это отрезвило беглянку: около воды всегда полно змей.

Что же теперь делать? Ответ мог быть только один. Подождать, пока сердце уймется, и вернуться на дорожку, тем же путем, что и пришла. Быть может, стоит напевать какую-нибудь песенку, чтобы предупредить тех двоих о своем приближении. Неужели Вирджиния не сказала своему сообщнику, что гувернантка ушла прогуляться? Или оба были настолько поглощены друг другом, что их уже больше ничто не волновало?

Дрожа всем телом, Джина стояла в тени у кромки воды. Вот она, роль тайного соглядатая. Сколько драм и трагедий можно увидеть, подглядывая в чужие окна. Достаточно, чтобы разбить не одну жизнь! Кругом царила тьма. Ее саму из дома увидеть было никак нельзя, однако через несколько секунд в ярком пятне света на террасе возник высокий силуэт. Джейкоб на миг помедлил, а потом решительно зашагал вниз по ступеням с видом человека, которому отчаянно требуется подышать свежим воздухом.