Потребовалась минута, чтобы при помощи диаглоссы понять, что кроется за словами Сторм. Это люди Боевого Топора, одна из ветвей того народа, который огромной волной устремился из Северного Причерноморья один или два века тому назад. Племена связаны скорее общей культурой, чем кровными узами. Индоевропейская языковая группа. Они всегда и везде угрожали могущественным цивилизациям: Индия, Крит, Хеттская империя, Греция остались лежать в руинах после их нашествия. Язык, религия и обычаи ютов оставили след в истории всей Европы. Но здесь, в малонаселенной Скандинавии, местные охотники, рыбаки и земледельцы еще не встречались с кочевниками на колесницах. Тем не менее в Эвильдаро слышали о кровавых боях на востоке. Эчегон привлек к себе Ори и сказал:

— Я не беспокоился за тебя, пока ты была под защитой Малькольма. Но я благодарю Ее за то, что вы вернулись. — Мужественное бородатое лицо повернулось к Локриджу. — Сегодня, — проговорил он, — люди, охотившиеся на юге, принесли нам известие о том, что юты будут здесь завтра. Их много, и все с оружием. Эвильдаро первым встретит их удар. За что нас наказывают боги?

Локридж посмотрел на Сторм.

— Мне бы не хотелось, — сказал он по-английски, — применять наше оружие против дикарей, но если надо…

Она покачала головой.

— Мое — ни в коем случае. Реформисты обнаружат мощные потоки энергии и сообщат Бранну. Лучше всего было бы, если б мы могли исчезнуть.

— Как? А люди?..

— Запомни, наконец, — сказала она, — изменить историю невероятно сложно. Эта деревня будет существовать спустя сотню лет, так что атака ютов будет отбита!

Локридж чувствовал на себе ее сверлящий взгляд. Но он отвечал за Ори и за Эчегона, и за резчика, обрабатывающего камень, и за рыбака, вытаскивающего сети. Он выпрямился:

— Если деревня выстоит, то не с нашей ли помощью? Ты же сама говорила, что мы вплетены в историю. Я остаюсь.

— Ты осмеливаешься… — Сторм внезапно осеклась. Потом улыбнулась, протянула руку и коснулась его щеки: — Я должна была знать, — сказала она. — Хорошо. Тогда я тоже останусь.

Юты шли на запад через поля, миновали слева дубовый лес, где их ожидали воины Эвильдаро. Кочевников было не больше ста, часть из них передвигалась на десяти колесницах, остальные шли пешком. Увидев ютов, Локридж сначала не поверил, что перед ним люди Боевого Топора.

Когда враги приблизились, Локридж разглядел одного из них. Внешне ют не слишком отличался от любого из жителей Эвильдаро. Волосы были заплетены в косу, а борода раздваивалась на конце. Крючковатым носом он напоминал скорее уроженцев Центральной Европы. На воине была короткая куртка и кожаная юбка до колен, украшенная родовым символом. Он прикрывался круглым щитом из бычьей кожи и был вооружен кремневым ножом и искусно изготовленным каменным топором. Улыбка Юта напоминала оскал животного, почуявшего добычу. Перед ним катила двухколесная повозка из жердей и прутьев, принадлежавшая, очевидно, предводителю. Она была запряжена четырьмя лохматыми лошадьми, которыми управлял безоружный юноша в набедренной повязке. Позади возницы стоял сам вождь. Он был выше всех воинов, а его топор оказался столь велик, что походил на алебарду. Два копья лежали в повозке по обе стороны от вождя. На нем был шлем, куртка и поножи из плотной кожи, на поясе висел короткий бронзовый меч; с плеч, подобно мантии, свисал кусок полотна, а на волосатой груди блестело массивное золотое ожерелье.

Увидев неровные ряды рыбаков, юты замедлили движение; воин, управляющий передней колесницей, поднес к губам рог бизона. Раздался призыв рога, и отряд разразился боевым кличем, напоминавшим вой; лошади перешли в галоп. Застучали колеса повозок, пешие воины ринулись вперед, ударяя топорами о щиты.

Эчегон с надеждой посмотрел на Сторм и Локриджа.

— Пора? — спросил он.

— Чуть позже. Пусть приблизятся, — Сторм прищурилась. — Вон тот, в задних рядах, воины загораживают его…

Локридж чувствовал напряжение, царившее в рядах рыбаков. Люди вздыхали и переговаривались, переминаясь с ноги на ногу. Пахло потом. Позади стояли не трусы, а солдаты, готовые защищать свои дома. Но враги были словно созданы для войны. Надвигающиеся колесницы произвели впечатление даже на Малькольма, пережившего танковые атаки.

Локридж поднял карабин. Перед боем Сторм с явной неохотой разрешила Локриджу использовать оружие двадцатого века. И хотя люди Эвильдаро были готовы увидеть молнии, разящие противника, ожидание колдовства только усилило страх.

— Я стреляю, — сказал Локридж по-английски.

— Подожди, — громко проговорила Сторм, перекрывая гам. Ее кошачьи глаза превратились в узкие щелки, рот оскалился. Руки женщины лежали на энергетическом ружье, которое она до этого не собиралась использовать. — Не сейчас! Мне необходимо разглядеть того человека…

Возглавляющий атаку ют поднял и опустил топор. Лучники в задних рядах остановились и приготовили оружие к бою. Камни и стрелы с кремневыми наконечниками полетели в защитников Эвильдаро.

— Стреляйте! — проревел Эчегон. Но еще до его приказа в рядах Тенил Оругарэй раздались воинственные крики, и рыбаки дали ответный залп.

Расстояние было слишком велико, чтобы причинить ютам значительный ущерб. Локридж увидел, как один или два камня врезались в щиты противника, наступавшего, как и прежде, во весь опор. Схватка начнется через минуту. Локридж уже различал раздувающиеся ноздри и обведенные белой краской глаза лошадей, их гривы, развевающиеся на ветру, мелькание кнутов, он видел безбородого возничего и плотоядную улыбку вождя, поднявшего топор, каменное топорище которого блестело так, словно было выковано из железа.

— К черту! — крикнул Локридж. — Пора их проучить!

Он взял предводителя ютов на прицел и нажал на спусковой крючок. Звук выстрела потонул в криках, топоте, лязганье топоров и стуке колес. Но вождь наступающего отряда взмахнул руками и рухнул на землю вместе с топором. Тело юта в мгновение ока исчезло в высокой траве.

Возничий опустевшей колесницы притормозил, широко раскрыл рот и завопил. Локридж понял, что нет необходимости убивать людей. Он повернулся к другой повозке. Бах! Бах! Чтобы парализовать действия колесничих, достаточно убить по одной лошади из каждой упряжки. Камень со звоном отскочил от ствола ружья Локриджа. Но вот еще одна повозка вышла из строя: ее дышло перекосилось, сбруя спуталась, левое колесо сорвалось с оси. Оставшиеся в живых лошади встали на дыбы и отчаянно заржали.

Вражеские ряды дрогнули. Остановить бы еще две-три колесницы — и захватчики побегут! Локридж сделал несколько шагов вперед, чтобы как следует прицелиться. Кровь кипела в жилах, и он не замечал проносящихся стрел. Солнце отразилось в стали его ружья и… обрушилось на него! Голова словно раскололась от грохота, и он погрузился в темноту.

…Сознание возвратилось к Малькольму вместе с ощущением острой боли. Перед глазами плыли круги. Сквозь вопли, грохот битвы и конное ржание он услышал крики: «Вперед, юты! Вперед за Отцом Неба!» Это был язык, знакомый диаглоссе, но не известный жителям Эвильдаро.

Локридж едва сумел приподняться и встать на колени. Первое, что он увидел, было его ружье, наполовину расплавившееся. Видимо, оно приняло на себя большую часть энергии. Лицо и грудь Локриджа горели.

Взгляд его упал на лежавший рядом труп. По обугленным останкам трудно было опознать человека. Только бронзовый браслет на руке погибшего свидетельствовал о страшной смерти Эчегона.

Неподалеку стояла Сторм. Вокруг женщины сверкали разноцветные сполохи пламени — она окружила себя энергетическим щитом. Вражеский луч миновал ее, сразив трех юношей, с которыми Локридж охотился на тюленей.

Юты неистовствовали. Ревущей волной они обрушились на деревню. Локридж увидел, что сын Эчегона поднял копье так, как будто на него мчалась не лошадь, а дикий кабан. Ют направил лошадей чуть в сторону. Колесница прогрохотала мимо юноши. Стоящий в ней воин хорошо заученным движением поднял и опустил топор. Брызнули мозги. Сын Эчегона упал недалеко от тела отца. Ют, заулюлюкав, рванулся вперед, метнул куда-то копье и ринулся дальше.