Настя вспомнит:

– Вы, когда мы были маленькими, подарили мне резинового бегемота Ваську. Я не забыла…

Доктор, приподняв при встрече шляпу, заметит:

– Я, когда лечил вас, предвидел, каким вы станете. Храбрые люди никогда не плачут из-за всякой всячины.

А бабушка, уже совсем-совсем старенькая, припомнит, как она приносила Бориске подарок от серого зайца…

А разве сможет Бориска забыть когда-нибудь о Буке, о Машеньке, о Сороке? И они ведь тоже не забудут о нем…

Вот о чем думал Бориска, пока друзья шли по невидимой, но, наверное, самой короткой дороге к тому склону, где росла рябина. И Бориске казалось, что когда они придут и спросят о рябине у первой кудрявой березы, та сразу скажет:

– Как же, помню, помню… Рябина часто угощала дроздов вкусными завтраками. Ее год тому назад выкопал и унес человек… Как ей живется на новом месте?

Но ничего такого не произошло… Когда друзья дошли до склона, который начинался от небольшого озерца, заросшего желтыми кувшинками, никто не знал, куда идти дальше.

– Ты не помнишь, где жила рябина с пушистыми цветами? – спросила Машенька у зеленой ящерицы, гревшейся на камне.

– Где-то недалеко от моего камня, – ответила ящерица. – Если вы спрашиваете о той, которую выкопали.

– Да, именно о ней. Не можешь ли ты показать нам точнее – где?

– А зачем? Ведь ее все равно больше нет. Кроме того, у меня память неважная, и я могу показать вам совсем неверное место…

– Мы напрасно теряем время, – сказал Бук. – Вон, невдалеке, растут березы. Пусть Сорока слетает и спросит у них.

Сорока долго стрекотала, усевшись на верхушку одной из берез. Потом она перепрыгивала с ветки на ветку и смотрела то в одну, то в другую сторону.

– Узнала? – спросил Бориска, когда Сорока прилетела назад.

– Березы говорят, что рябина с пушистыми цветами росла как раз на том самом месте, где мы стоим.

– Ха! – сказала ящерица. – У них память еще более неважная, чем у меня.

– В чем дело, кого вы ищете? – спросил пролетавший мимо черный дятел.

– Место, где росла рябина с пушистыми цветами, – сказали друзья хором.

– А! – сказал дятел и, описав в воздухе круг, уселся на камень, спугнув ящерицу. – Рябину унесли в прошлом году, – пояснил он, сложив на спине свои блестящие крылья. – Это было летом, в середине июня. А потом пришла осень, выпал первый снег, и склон стал светлым-светлым, как зимняя горка. В тот день белочка поздравила меня с морозным утром и чистым снегом, а я сказал ей: «Смотри, ямку, которая осталась от рябины с пушистыми цветами, засыпает снег!» А после пришла длинная зима, и снега нападало столько, что даже молоденькие сосны стояли в нем по пояс. Весной, когда ручьи смыли снег, ямка почти совсем заровнялась, а в мае заросла травой. Сейчас там живет жужелица.

– А где живут дрозды? – спросил Бориска. – Их так любила рябина!

– Дрозды улетели прошлой осенью и больше не возвращались, – сказал черный дятел. – Наверное, живут в каком-то другом месте.

– Бориска, смотри, солнце уже готовится лечь на бок! – воскликнула Машенька.

Бориска посмотрел на солнце. Оно решительно спускалось вниз, к пушистому легкому облачку, расстелившемуся над самыми верхушками дальнего леса.

– Сегодня солнцу будет мягко спать, – сказал Бук.

– Нет, – сказал Бориска, – оно провалится сквозь облачко к земле. Давайте поднимемся по склону. Рябина с пушистыми цветами говорила, что надо совсем-совсем немного подняться, и мы увидим, где по-настоящему спит солнце.

И друзья поднялись по склону сначала на немного, затем – еще повыше, а после так высоко, что дальше было некуда.

– И отсюда мы не увидим, куда оно ляжет, – сказал Бориска. – Рябина ошиблась. Надо – еще выше.

– Можно залезть на дерево… – неуверенно посоветовала Машенька.

– Пусть Сорока взлетит и высмотрит то место, которое нам надо увидеть. Тогда станет ясно, стоит нам залезать на дерево или нет, – сказал Бук.

– Пожалуйста, – согласилась Сорока, – это очень легко сделать…

– Ну, что? – спросил Бориска, когда Сорока поднялась выше дерева. – Видишь ты ночную солнечную поляну?

– Я вижу, как за солнцем гонится лохматая туча.

– Она догоняет его?

– Сразу трудно определить. Но мне кажется, будто солнце хочет сесть в лодку и переплыть на другой берег реки. Если оно успеет, дождевая туча останется на этом берегу.

– Значит, где-то там, в прибрежных кустах, оно и засядет ночевать, – заключил Бориска. – Полезли на дерево!

– Я первым, – сказал Бук.

– Я за тобой, – сказал Бориска.

– Я – после Бориски, – сказала Машенька. – Хотя, если мне придется быть ниже всех на дереве, то я увижу меньше, чем вы.

– Но тебя все равно нельзя пускать первой, – возразил Бук, уже вскарабкавшийся до первого сучка. – Твоей тяжести вершина никогда не выдержит. И ты понапрасну испортишь дерево, а заодно можешь, когда покатишься вниз, сшибить и нас. Представляешь, как будет хорошо, если ты, вместе со сломанной вершиной, плюхнешься на меня и на Бориску. Не забывай, что ты не шишка, а медвежья дочь.

– В твоих словах есть правда, – согласилась Машенька. – А как мне хотелось бы увидеть своими глазами садящееся солнце… Но – ничего не поделаешь…

– Ох-хо-хо! – вздохнула береза, когда Бориска, а за ним и Машенька полезли по стволу. – Вы, прямо скажем, не птицы. Осторожнее хватайтесь за эту ветку! Она может сломаться! – предупредила береза.

– Спасибо… Мы будем осторожны, а как только солнце ляжет спать – спустимся на землю, – пообещал Бориска.

– Лохматая туча перестала гнаться за солнцем, – сообщила Сорока. – Она повернула в нашу сторону.

– А солнце уже плывет в лодке на другой берег? – спросил Бориска, обхватывая ствол ногами и рукавом курточки вытирая со лба пот. Ему оставалось подняться еще на несколько сучков до того места, откуда все можно видеть.

– Туча, наверное, заметила нас, – сказала Машенька. – Она понимает, что поймать сидящих на дереве гораздо легче, чем того, кто убегает. Надо спускаться…

– Эх ты! – сказал Бук. – Трусиха.

– В этой туче, оказывается, есть молния и гром! – крикнула сверху Сорока. – Слышите?

– Мы даже видим молнию, – сказал Бук. – Ну и что? Посверкает себе и перестанет. Подумаешь!

– Во время грозы на дереве сидеть нельзя, – предупредил Бориска. – Нельзя даже стоять рядом с ним. Молнии всегда стараются бить по деревьям.

– Машеньке действительно лучше слезть, – сказал Бук. – Она такая большая, что молнии будет легко попасть в Машеньку. А я – маленький, молния промахнется.

– Не оставляйте меня в такое время, – попросила береза. – Одной во время грозы жутко.

– Не оставим, – пообещал Бориска. – Мы не боимся грозы, а просто вспоминаем, как привыкли вести себя молнии. Сейчас я поднимусь еще на несколько сучков и останусь там сидеть, пока не увижу, куда ляжет солнце.

– Осторожнее, – стрекотнула Сорока, – на нас налетает сильный ветер!

– Пусть налетает, – сказал Бук, прижимаясь к стволу.

– Пусть прилетает, – сказал Бориска.

– Как налетит, так и отлетит, – сказала Машенька, обхватив ствол всеми четырьмя лапами.

– Он может унести меня далеко-предалеко, – сказала Сорока. – А если не унесет, то вырвет все мои самые роскошные перья. Это уж ветер сделает обязательно!

– Полезай ко мне за пазуху, – пригласил Бориска.

Сорока вовремя спряталась. Налетел такой ураган, что останься Сорока без надежной защиты – лететь бы ей не зная куда, долго-долго.

– Тебе удобно? – спросил Бориска, заглядывая за пазуху, откуда торчал только клюв.