Знаете ли вы, что такое заболонь? Это молодая часть ствола. По сравнению с ядром дерева она богаче влагой и питательными соками, цвет ее более светлый, но с точки зрения мастера заболонь менее ценна — слишком она непрочна. Зато из ядра — самой зрелой части ствола — получаются наиболее прочные и стойкие детали судовой мебели. Но даже лучшая часть ствола может очень серьезно подвести начинающего столяра, если, учась в ПТУ, он пренебрег советами своих опытных наставников. Сделает он ножку кресла, тщательно отполирует, приладит на место. Послужит кресло до тех пор, пока не разыграется на море жестокий шторм, когда человек инстинктивно вцепляется в то, на чем сидит — в корабельную койку или прикрепленное к палубе кресло. В какой-то неподходящий момент человек, на смех окружающим, шлепнется с треском на пол. В чем дело? Ножка сломалась. Однако смех смехом, а кресло в плавании не починишь. Придется его либо выкинуть, либо везти в свой порт на ремонт. Но почему же оно сломалось, ведь было совсем новое? А вот почему: не заметил наш столяр червоточину, оставленную в дереве насекомыми. Ослабленное дерево не выдержало и сломалось.

«При чем тут столяр? Он же не виноват, что ему досталась бракованная древесина!» — возможно, возразит кто-то из вас. Виноват. Хороший столяр всегда должен помнить, что даже в металле, который варится в домнах с величайшими предосторожностями, бывают раковины. Дерево не металл. У каждого своя родина — песчаный бугорок или болотистая низинка, своя судьба. Одно лизали злые языки лесного пожара, другое одолели жуки-короеды. Бывают добрые годы, когда хватает деревьям тепла и влаги, бывают засушливые. И все это отражается на качестве древесины, на ее внутреннем строении. Поэтому, прежде чем начать изготовление ответственной детали, столяр еще раз лично убеждается, что нет в заготовке видимых или скрытых пороков.

Немало их. Прежде всего, это сучки. Помню, как мы с приятелем еще в школе задумали построить челнок. Подобрали досочки — первый сорт (так, по крайней мере, нам казалось) — ровные, гладкоотструганные, одна к одной. И вот, когда челнок был уже готов, решили попробовать его на плаву. Потащили волоком к речке, спустили на воду. Осторожно отплыли от берега. Вдруг заскреблось днище о подводный камень. Совсем не сильно. Никто из нас даже не забеспокоился. Загребая воду импровизированными веслами — обрезками досок, — мы продолжали плыть по течению. Но что это! Под ногами захлюпала вода. Потом стало ее прибывать все больше! Напрасно мы отчаянно вычерпывали ее жестянками. Челнок накренился, зачерпнул бортом и перевернулся. Как были, прямо в одежде, мы плюхнулись в воду. Хорошо еще, что дело было летом — не простудились.

Выволокли челнок на берег. Что это?! В днище зияла довольно крупная дыра правильной формы. Как будто кто-то нарочно просверлил ее. Я провел пальцем по внутренней поверхности отверстия. Она была гладкая, словно отполированная. Так вот это что — сучок! Когда подбирали доски, мы не обратили внимания на то, что в одной из них был сучок порядочной величины. А когда лодка задела за камень, он выскочил, как пробка из бутылки. В дыру хлынула вода.

Изделие наше было весьма несложным, и необходимости в нем большой не было. Скорее это была игра, нежели серьезное дело. Но судовые столяры знают, что сучок может попасться и в весьма ответственной детали. Сучки — настоящий бич. Попадаются они довольно часто. Иногда не влияют на качество изделия, но нередко резко снижают его прочность. По своей форме они могут быть самыми различными. В столярном деле даже существуют специальные термины, определяющие виды сучков. Вот, например, «сшивные». Это когда доска выпилена вдоль направления сучка. Бывают еще сучки «лапчатые». Они располагаются симметричными группами, как заячьи следы на снегу. А бывают сучки, которым «можно доверять». Их называют «здоровыми». Годичные слои таких сучков прочно связаны со слоями древесины. При обработке они не крошатся и не выпадают. Однако если вам попался твердый, крепко сидящий сучок, не спешите радоваться.

Много особенностей у каждого дерева, даже у каждой доски. Опытный столяр хорошо знает, как важно для работы подобрать подходящий материал. Работы эти самые разнообразные. Большей или меньшей сложности. Но при всем их многообразии немало на судах и повторяющихся изделий, которые одинаково нужны на танкере и на рудовозе. Например, складной стул. В разложенном положении он достаточно удобен для сидения, а в собранном — занимает не больше места, чем толстая книга, что очень важно в судовом помещении с ограниченной площадью. Изделие это несложное, и при желании вполне можно сделать такое дома собственными силами. Для него подбирают древесину лиственных пород. Из нее изготавливаются две рамки в форме буквы П. В своей средней части они скрепляются болтом, а в верхней — между ними крепится брезент. Когда рамки раздвигаются, брезент натягивается, образуя удобное сиденье.

Не менее распространены на судах банкетки — табуреты с полумягким верхом. Несложно и вместе с тем очень распространено другое изделие, хорошо знакомое каждому судовому столяру, — каютный стол. Есть у него крышка, полки, ящик, а вот ножек только две. На них он и стоит. Зато каким-нибудь боком он наглухо крепится к стене. Но, спросите вы, его будет невозможно перенести? Совершенно верно — невозможно, что, впрочем, и не нужно. Наш стол необычный — каютный. В сильную качку и даже в шторм он должен прочно стоять на месте.

К более сложным столярным изделиям относятся такие, которые имеют гнутые формы, например поворотное кресло. Оно удобно тем, что, сделав небольшое усилие, моряк вместе с креслом поворачивается в нужном направлении. Так намного удобнее следить за приборами или за обстановкой в море. Ведь если бы кресло было обыкновенным, его пришлось бы каждый раз поворачивать. Но удобство для члена команды, с комфортом расположившегося в поворотном кресле, оборачивается более трудоемкой работой для столяра. Дело в том, что в поворотном кресле преобладают не прямые, а выгнутые детали — спинка, сиденье, подлокотники. Вытачивать их из дерева сложно. Столяры чаще используют другой прием. Распаривают древесину. Она становится эластичной и податливой. Ее изгибают на требуемый угол, а затем помещают в шаблон, где она сохнет. Высохнув, деревянные детали из бука, ясеня или дуба приобретают нужную форму. Теперь можно собирать из них мебель самой сложной конфигурации.

Немало приходится потрудиться судовым столярам, изготавливая индивидуальную и нормализованную массовую мебель для жилых и общественных помещений судна. Его работа может быть подобна труду мастеров прошлого или труду рабочего конвейерного производства. Но во всех случаях, когда новое судно спускается на воду и все смотрят на него как на судно, столяр видит перед собой дом, который плывет. Потому что слишком много усилий затратил он на то, чтобы на этом судне было так же удобно жить и работать, как дома.

…Мы прошли уже почти все судно. Но Олег, кажется, все не мог найти того, что искал. Снова и снова заглядывал он в каюты, больше похожие на железные коробки, чем на жилые комнаты. Да, немало придется поработать здесь судовому столяру, прежде чем каюта станет похожей на каюту. Понадобится трудовой вклад и людей других специальностей. Интересно, каких же? С этим вопросом я и обратился к нашему «экскурсоводу».

Прежде чем ответить, Олег испытующе посмотрел на Чижика.

— Послушай, Тима, неужели тебе до сих пор не понравилась ни одна корабельная профессия?

Я подумал, что Олег стал все настойчивее наседать на него с этим вопросом. И хотя мне тоже было интересно узнать, что думает мой подопечный, все же вступился за него:

— Не торопи парня, Олег, лучше расскажи, о чем я тебя просил. Вдруг именно эта профессия его как раз и заинтересует.

Тима посмотрел на меня с благодарностью, но в ту же секунду его глаза были снова нацелены на Олега, а уши жадно ловили каждое слово мастера.

Мне был непонятен неослабевающий интерес Чижика к каждой новой профессии и в то же время отказ принять решение, нежелание даже попытаться обсудить с нами вопрос: стоит остановиться на какой-то профессии или нет? Мои размышления прервал новый рассказ Олега, не менее интересный, чем предыдущий…