Дисс пришел в замешательство.

— Разве ты еще не понял? — спросил он. — Ты и есть Сенатор.

— Вообще-то, идея была неплохая, — сказал Дисс. — Ты ушел от действительности в образ легендарного Флорина, тогда Ван Ваук устроил так, чтобы Флорин, Человек Действия, был нанят телохранителем Сенатора. То есть, ты охранял сам себя, был поставлен перед неразрешимым парадоксом.

— Похоже на шулерский трюк. Почему же он не сработал?

— С похвальной изобретательностью твое больное воображение воспроизвело Сенатора, которым был ты сам, но в то же время и не совсем ты. Через некоторое время, под давлением обстоятельств, заставляющих тебя узнать себя, ты опять вывернулся, назвав Сенатора актером. Однако это было временным решением вопроса, поскольку тебя продолжала заботить личность подлинного Сенатора. Тобой овладела навязчивая потребность найти его и оказаться с ним лицом к лицу. Ван Ваук и его группа, контролируя твою фантазию, безуспешно пытались удалить Барделла со сцены. В конце концов они подбросили тебе его труп — шаг отчаяния. Но ты — или твое подсознание — оказался достойным соперником. Ты, конечно же, не мог согласится с тем, что тебя удаляют с подмостков. И Флорин превратил мертвого самозванца в безжизненную куклу. И продолжал упорствовать, расстраивая планы Галактического Содружества.

— Поэтому на сцене появился ты и представил мне кусочки этой истории, и послал меня разрушить чудище, которое называешь Машиной Грез.

— Но этого сделано не было. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что никогда не сможешь избавиться от самого себя, Флорин.

— Очень поэтично, — сказал я. — Но почему ты сразу не сообщил мне, что Сенатор — это я? Зачем рассказывал сказки об эксперименте?

— Я не знал, насколько опасно для душевнобольного сознание того, что он сумасшедший, — ответил он довольно едко. — Теперь же, увидев в действии твое монументальное эго, это соображение меня уже не сдерживает.

— Только и всего? Все так просто и мило? И я не помню ничего только потому, что лечение включало в себя изъятие моих воспоминаний? А джокером в колоде оказалось то, что мы играли с заряженным ружьем, и ты — как заботливый папаша— появился, чтобы забрать его. Знаешь что, Дисс. Ты — приятный парнишка и мне нравишься, но, думаю, ты опять врешь.

— Что? Я лгу? Это не так! Я имею в виду — сейчас. Конечно, раньше, когда я еще не полностью оценил твои способности…

— Хватит, Дисс. Мы достигли, что называется, глубокого расхождения в вопросах доверия друг другу. Это самый вежливый из придуманных мною способов назвать человека отчаянным треплом. Почему тебе хочется уничтожить Машину?

— Я уже объяснил…

— Слышал. Попытайся еще раз.

— Это абсурдно! То, что я рассказал тебе, абсолютная правда!

— Тебе не нравится, когда я играю с этим подобием действительности, не правда ли, Дисс?

Я нарисовал в воображении, что мы окружены стенами. Они появились. Я превратил стены в задник театральной сцены, поместив здесь лабораторию с зеленым кафелем. Затем сделал декорации реальными. Дисс зашипел и облокотился на большую панель, где горели все лампочки. Я различил мигающую красную надпись: «Аварийная перегрузка». Человек-ящер уменьшился в размерах: довольно жалкая ящерица в вышедшем из моды жестком воротничке с галстуком- шнурком.

— Что тебе надо, Флорин? — прошептал он. —

Что тебе

надо?

— Я не знаю, — сказал я и устлал пол бледно- голубым персидским ковром. Он не соответствовал стенам. Я поменял его цвет на бледно- зеленый. Дисс взвизгнул и заплясал, как будто пол под ним стал горячим.

— Хватит! Хватит! — зашипел он.

— Готов сдаться? — сказал я. — Перед тем, как я превращу эту кучу хлама в Плейбой-клуб, закончим с холоднокровными кроликами в панцирях?

— Ты н-не с-сможешь! — его голос по тону достиг уровня сопрано.

— Я начинаю играть без правил, Дисс. Мне плевать на школьную дисциплину. Я хочу увидеть, как это все начнет лопаться по швам.

Я заменил зеленую плитку на стенах на бумажные обои в цветочек. Добавил окно с видом на природу, которая, к моему удивлению, состояла из желтой пустыни, простиравшейся дальше, чем могла бы простираться любая другая пустыня в мире. Я посмотрел на Дисса, он был одет в облегающую золотистую форму с блестящими знаками отличия и серебристыми галунами, со сверкающими всеми цветами радуги медалями, в начищенных до блеска ботинках с острыми шпорами; в правой руке он держал хлыст, которым нетерпеливо, со свистом похлестывал по покрытой броней лодыжке.

— Ну, что ж, Флорин, поскольку ты не оставляешь мне выбора, ставлю тебя в известность, что являюсь Главным инспектором галактических сил безопасности. Ты арестован. — Он выдернул большой красивый пистолет из украшенной драгоценными камнями кобуры, пристегнутой к тощему бедру, и левой рукой направил на меня.

Я выбил пистолет выстрелом из никелированного револьвера 44-го калибра. Он выхватил шпагу из ножен, которые я не заметил, и ринулся на меня, но я во время подставил абордажную саблю, и металл лязгнул о металл. Дисс отшатнулся, выхватил бамбуковую трубку, дунул в нее, и в меня полетела стрелка с ядом кураре.

Я нырнул под нее, а он достал огнемет, и струя бушующего пламени охватила меня, не причинив особого вреда моему асбестовому костюму; я погасил шипящий и плюющийся клубами дыма огонь из большого латунного брандспойта.

Дисс был теперь не больше двух футов. Он швырнул в меня гранату, которую я отбил крышкой от мусорного бака; взрыв отбросил Дисса на контрольную панель. Все зеленые огоньки превратились в красные, зазвучал резкий сигнал тревоги. Дисс вспрыгнул на стол с картами, на нем уже не было аккуратной золотой формы. Его шкура оказалась тусклого серо-фиолетового цвета. Вереща, как взбесившаяся белка, он пустил в меня молнию, которая, не причинив вреда, взорвалась, наполнив воздух запахом озона и смрадом горящей пластмассы. Теперь уже ростом всего в один фут Дисс в ярости запустил ядерную ракету. Я наблюдал, как она пересекала комнату, направляясь ко мне, и в последний момент уклонился в сторону, одновременно толкнув ее локтем: сделав сальто-мортале, ракета возвратилась к своему владельцу. Он нырнул в сторону — рост его был теперь около шести дюймов — а вся комната взорвалась мне в лицо. К счастью, на мне был скафандр высокой защиты. Я пробрался через руины наружу в желтый солнечный свет, наполненный пылью. Она улеглась, и маленькая бледно-фиолетовая ящерица, свернувшаяся кольцом на скале прямо передо мной, издала ультразвуковое шипение и пустила струйку яда мне в глаза.

Это меня раздосадовало. Я поднял свой гигантский молот, чтобы размозжить ящерицу, которая уже стала размером с кузнечика, но она издала пронзительный писк и нырнула в трещину в скале. Я воткнул лом в расщелину, нажал, и весь камень раскололся.

— Флорин! Я сдаюсь! Я полностью уступаю! Только прекрати сейчас же!

Его глаза сверкали двумя красными искорками из глубины камня. Я засмеялся и засунул рычаг поглубже.

— Флорин, я признаю, что тайно вмешивался в работу Машины Грез! Ван Ваук и другие не имеют к этому никакого отношения! Они всего лишь безмозглые простофили, и ничего больше. Когда я обнаружил, что твое сознание открыто, как расколотая раковина моллюска, — я не мог удержаться. Я думал, что напугаю тебя, заставлю подчиниться моей воле, но вместо этого ты захватил мои источники энергии и прибавил к собственным. В результате ты приобрел мощь, о которой я и не мечтал, — фантастическую мощь! Если ты не прекратишь, то разрушишь саму структуру Вселенной!

— Замечательно, ее не мешает кое-где немного обновить, — я налег на лом со всей силой и почувствовал, как что-то поддается в глубине скалы, как будто земная кора разрывалась по линиям разлома. Я услышал пронзительный крик Дисса.

— Флорин, я идиот, круглый идиот! Теперь я вижу, что все это время ты пользовался энергией из другого источника, о котором я никогда не подозревал! Эта женщина — мисс Реджис — она связана с тобой узами такой силы, которая способна изменить движение Галактик!