— Круто! — хмыкнул Харкот. — Ну и что же сделал Джо?

— Он застрелился. В то же утро, — ответил Беллами. — Видимо, это не показалось ему забавным. Та самая последняя соломинка, что сломала спину верблюда.

— Наверное, она здорово хохотала, когда делала это, — сказал Марч. — Ей это представлялось ужасно забавным. А в результате довела парня до того, что он наложил на себя руки. Ну а какая же мораль из этого следует? В таких историях обязательно должна быть мораль.

— Вам так нужна мораль, Харкот? — сухо поинтересовался Беллами. — Уж не для того ли, чтобы ей следовать? Не знаю, какую мораль можно извлечь из этой истории или из моей жизни… или из вашей. Но одно я знаю твердо: не следует валить все на женщин, Харкот. Взгляните на себя. Женщину, подобную той, которую вы завоевали, найти очень нелегко. Ванесса красива, мужчины от нее без ума, она умна и способна на сильные, ровные чувства. Все это ей присуще…

Марч потряс головой.

— Черт возьми, Беллами, а почему бы вам не добавить к этому букету добродетелей то, что меня от Ванессы на рвоту тянет? Как это вы сказали: «Красива, умна, привлекает мужчин…» Тьфу!

Он допил виски и грохнул стаканом по стойке, требуя повторить заказ.

— Да будет вам, Харкот, — примирительно сказал Беллами. — Пусть вы сейчас и не в восторге от Ванессы, однако при всех условиях вы должны признать, что Ванесса очень снисходительна в отношении вас. Вы являетесь на прием к Кэрол с этой малюткой Берингтон, публично демонстрируя ваши с ней отношения, а она и ухом не повела: не устраивала вам сцены, не старалась выяснить отношения…

— Вздор! — воскликнул Марч. — А почему, собственно, она должна быть на меня в обиде? Не было бы Айрис, была бы какая-нибудь другая. А Айрис ничем не хуже других… И не лучше. Такая же маленькая хищница, черт бы ее побрал! Если у парня есть деньги, она всегда пожалуйста. Ну, а если в кармане пусто, катись на все четыре стороны, бэби! Господи, как же они все мне надоели! Карты куда лучше!

Он пьяно подмигнул Беллами и побрел к двери, ведущей в игорный зал.

Беллами прошелся по бару, разглядывая гравюры на стенах. Он уже почти докурил сигарету, взятую у Марча. Следя взглядом за барменом, слишком занятым протиранием стаканов, чтобы обращать на него внимание, он ткнул сигаретой в пепельницу и, погасив тлеющий конец, переправил окурок в карман брюк. А потом прошел в игорный зал.

Партия в покер началась: играли Фердинанд Мотт, Марч и еще трое мужчин. Видимо, шла крупная игра: как заметил Беллами, играющие набавляли не менее, чем по три фунта. Он подошел к столу с рулеткой и некоторое время наблюдал за игрой. Ему показалось, что его присутствие стесняет Кэрол: она явно отводила глаза, когда он смотрел на нее. Он улыбнулся ей, но она ему не ответила, и Беллами отошел.

Приблизившись к игравшим в покер, он сел в кресло неподалеку.

Ставки были сделаны, в банке было не менее пятидесяти фунтов. Когда Харкот ответил десятью фунтами, Беллами встал и занял позицию за спиной Марча, позволявшую ему видеть карты Харкота. На руках у него не было ничего существенного. И три карты, которые он поменял, ничего не прибавили к этой комбинации. Беллами вернулся в свое кресло, откуда он мог видеть карты Мотта.

К этому времени три партнера уже спасовали, и игра фактически шла между Харкотом и Моттом. Харкот неожиданно набавил еще десять фунтов. Беллами бросил взгляд на карты Ферди. У того на руках были четыре дамы. Исход партии был предрешен. И вдруг Мотт с его великолепной картой спасовал тоже. Харкот выложил своих двух валетов и придвинул к себе выигрыш — где-то около семидесяти пяти фунтов.

Беллами мысленно ахнул. Почему Мотт, имея на руках практически беспроигрышную комбинацию, сдался? Единственное объяснение, которое мог придумать Беллами, было предельно просто: Мотт проигрывал Марчу умышленна.

Беллами сомкнул веки и расслабился. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Через полчаса он, «проснувшись», взглянул, на игроков. Раскрасневшийся, взволнованный Марч в выигрывал уже около двухсот фунтов… Беллами легонько зевнул и направился в бар. Когда он проходил мимо рулетки, Айрис Берингтон взглянула на него. Чуть заметным движением головы в сторону бара он дал ей понять, чего он от нее хочет.

Бармен, присевший на высокий стул позади стойки, казалось, дремал. Беллами заказал виски с содовой. Спустя минуту к нему присоединилась миссис Берингтон.

— Вы любите акварели, Айрис? Здесь есть одна любопытная картина, которую я хотел бы вам показать. Вот здесь, на этой стене…

Они вместе пересекли бар и остановились перед акварелью. Не глядя на Айрис, Беллами тихо прошептал:

— Мне нужно поговорить с вами, Айрис. Наедине. Дело очень срочное и важное. По настоящему важное.

Он услышал тихий смех молодой женщины.

— В самом деле, Ники? Ну что ж, это можно устроить. Сейчас половина первого. Через несколько минут я отправлюсь домой. Ждите меня там. Это Клейрндон-Хаус на Брук-стрит… Будет лучше, если вы подождете внизу, в холле.

— Благодарю, — сказал Беллами.

Миссис Берингтон вернулась в игорный зал. Беллами прошел в кабинет Мотта, где остались его пальто и шляпа. Когда он, уже одевшись, заглянул в игорный зал, Айрис продолжала играть в рулетку.

Пожелав присутствующим спокойной ночи, он покинул ночной клуб Мотта.

Выйдя на улицу, Беллами прошел немного пешком, а потом остановил такси. По пути на Брук-стрит он расслабился, откинувшись на спинку сиденья.

Он очень устал, однако, пребывал отнюдь не в плохом настроении. Его мысли были заняты Марчем.

В пустом и холодном холле Клейрндон-Хаус сидевший в кресле Беллами курил в ожидании миссис. Берингтон, перебирая в памяти события предшествующих часов.

Вспомнив плохо скрываемое самодовольство на лице Мотта, когда тот рассказывал Беллами о предполагаемой помолвке с Кэрол, он саркастически усмехнулся. Он попробовал представить себе Ферди, расставшегося с клубом и ставшего землевладельцем. Конечно же, он постарается казаться типичным хозяином английской сельской усадьбы. Мысленным взглядом он видел, как Ферди обходит свои владения — высокий, преуспевающий, в новеньких бриджах, сапогах для верховой езды и охотничьей куртке, чуточку кричащей и излишне обтягивающей его фигуру.

Затем мысли Беллами переключились на покер в клубе Мотта. Почему Мотт умышленно проигрывал Марчу и позволил тому унести около двухсот фунтов? Беллами, наблюдавший за игрой из-под полуоткрытых век, был уверен, что остальные игроки играли вполне нормально, но когда они пасовали, Мотт снова и снова бросал карты, хотя Беллами не сомневался, что он не раз мог бы наказать Марча, который, опьянев, играл совершенно безрассудно.

Он непроизвольно вздрогнул, когда через открывшуюся дверь в холл вместе с кутающейся в меха миссис Берингтон ворвался порыв холодного ветра. Теперь эта женщина уже не была для него загадкой, и ее жизненные цели были ему ясны. Барменша из «Малайского клуба» после третьего бокала шампанского выложила ему все, что о ней знала. Обычная авантюристка, ждущая своего шанса. А вот ее связь с Харкотом очень интересовала Беллами, даже если она и близилась к финалу.

Но благосклонность Айрис стоит немалых денег. Как обстоят дела с финансами у Марча? Беллами знал, что состояния у него не было и он нигде не служил. Обеспечить свои потребности игрой он не мог: Харкот никогда не был хорошим игроком, а тем более профессионалом. Правда, у его жены были средства, принадлежащие ей лично, хотя сейчас, после начала войны с Германией, доходы на капитал существенно сократились — от этого страдали все. И чего ради она будет снабжать Харкота деньгами сейчас, окончательно разочаровавшись в нем? Тем более, что он не скрывает от нее свою связь с Айрис Берингтон.

Так откуда же он все это время брал деньги? И почему, если верить барменше из «Малайского клуба», источник вдруг иссяк?