— Но вы же где- то прописаны.

— Это длинная история, но она уже закончилась.

— Тем более, чего вам делать в гостинице, не будете же вы жить там постоянно. Все равно пока вы найдете жилье, вам лучше пожить у меня.

— Вы это серьезно? — спросила Ольга, — вам это зачем?

Кривцов и сам не понял, зачем ему все это. При свете тусклых лампочек в подъезде Ольгиного дома он рассмотрел ее достаточно хорошо, но не нашел в ней ничего особенного. Женщина, как женщина. Лет тридцать, может чуть больше. Разве что, какая-то свежая что ли. Но Кривцов объяснил эту свежесть долгим пребыванием за границей. Пройдет пару недель, пройдет и свежесть. То есть, как женщина Ольга не произвела на Кривцова особого впечатления. Тогда что? Почему он зовет ее к себе? Может даже ни на один день. Зачем ему эти хлопоты? Тем более что в той комбинации, которую он задумал, ей места не было. Кривцов не находил ответа. Но Ольге ответил достаточно правдоподобно:

— Я хочу вам помочь. Поверьте, я сам не знаю почему.

— Вы действительно циник. Ну что ж, я принимаю приглашение. И спасибо за правду.

— Разве за правду благодарят?

— К сожалению, в нашей стране — да.

Кривцов быстро добрался до дома, в котором недавно снял квартиру, припарковал машину и понес Ольгин чемодан в свой подъезд. Приняв у Ольги пальто, Кривцов показал ей комнату:

— Вот здесь располагайтесь. Вот ваша кровать. Вы идите в ванную, там есть чистое полотенце, а я пока что-нибудь приготовлю. Как вы относитесь к яичнице?

— Прекрасно отношусь. Спасибо, Олег.

Олег и Ольга сидели на кухне и ели яичницу. Кривцов заварил чай, нашел даже варенье. Тускло светил торшер. Олег повнимательнее рассмотрел Ольгу и решил, что она даже очень неплохо выглядит. Интересно, как она попала в такую ситуацию, что осталась без крыши над головой? Но расспрашивать он не решился. У гостьи слипались глаза, было видно, что она очень устала. Пожелав ей спокойной ночи, сам Кривцов прошел в зал, где разобрал диван, и наспех застелив его, тоже улегся спать. Он тоже вымотался и силы были на исходе.

Утром Кривцов пошел в парикмахерскую. Так он делал всегда перед Новым Годом. Заглянув в комнату гостьи, он увидел, что она еще не проснулась. Стараясь не шуметь, он оделся и вышел на улицу.

Ожидая своей очереди, он вдруг заметил знакомое лицо. В зале в одном из кресел сидел рыжий мужчина с испитым лицом. Очевидно, он вчера крепко принял, и от него разило перегаром так, что даже молоденькая парикмахерша периодически морщилась, старательно выводя на рыжей голове «полубокс». Кривцов повнимательнее разглядел Рыжего.

— Стоптанные ботинки, — оценивал про себя внешний вид Рыжего Кривцов, — брючки, которые никогда не гладили, выбивающаяся из под белой простыни олимпийка. Все ясно, Рыжий в загуле и без копейки. Интересно, как это он решил с утра пойти подстричься не похмелившись?

Рассматривая Рыжего, Кривцов стал вспоминать, сколько лет прошло с момента их последней встречи. Выходило, что двенадцать, а может и тринадцать. Надо сказать, что Рыжий изменился не очень сильно. Он и тогда, в лагере усиленного режима, производил впечатление законченного алкаша. На зоне Рыжий в блатные не стремился, а жил простым мужиком. Видно, что и сейчас он сильно не преуспевал.

Тем временем Рыжий стал проявлять признаки беспокойства, стрижка подходила к концу. Его глаза так и шарили по стоящим около зеркала рядам пузырьков и флаконов. Наконец, девушка положила ножницы и сняла с Рыжего простынь. Он что-то ей сказал, и она, улыбнувшись, куда-то ушла. Тогда Рыжий, быстро посмотрев по сторонам, схватил большой пузырек с одеколоном, сунул его за пазуху и опрометью бросился к дверям. Пулей проскочив мимо Кривцова, он выбежал на улицу. Кривцов усмехнулся и вышел вслед за ним.

— Рыжий хоть на меня и не похож, но по возрасту и росту подходит. Как удачно начинается сегодняшний день, — подумал про себя Кривцов.

Побродив по окрестным дворам, он быстро наткнулся на сбежавшего клиента. Рыжий видимо уже похмелился. С довольным видом он развалился на заснеженной скамейке скверика и попыхивал сигареткой. Кривцов подошел и сел рядом:

— Здорово, Рыжий.

Рыжий выпучил глаза, что-то прошепелявил и отчаянно порывшись в памяти, наконец, ударил себя по коленкам:

— Терентий! Точно Терентий! Ну и встреча!

Он бросился, было, на Кривцова с объятиями, но тот, будто бы не разделяя восторга Рыжего, отстранился и просто пожал ему руку.

— Давно освободился? — спросил Кривцов.

— Два месяца уже.

— Что-то долго ты сидел.

— Так я же после тебя еще две ходки сделал.

— Ну и дурак, — не зло бросил Кривцов.

— А куда денешься, молодой был…

— Чем занимаешься-то?

— Да, так, коммерция, покупаю, продаю, — гордо ответил Рыжий.

— И как успехи?

— На жизнь хватает.

— Неужели пустые пузырьки из-под одеколона «Шипр» пользуются огромным спросом? — усмехнулся Кривцов. Он нагнулся и достал из-под скамейки, только что опорожненную Рыжим, тару.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Рыжий.

— А то, Коля, так, кажется, тебя называла мама, что десять минут назад ты увел этот пузырек из-под носа у молоденькой девочки, которая так мучилась с твоими кудрями. Причем ты даже спасибо не сказал, я уж не говорю про деньги. Уж больно ты спешил, как и все коммерсанты.

Рыжий сразу осунулся и помрачнел.

— Что же мне, подыхать? Ну, нет у меня ни гроша и взять негде!

— Запой? — спросил Кривцов.

Рыжий кивнул и обхватил голову руками, потом неожиданно взорвался:

— Вот это у меня уже где! — и он провел ладонью по горлу, — скорей бы уж загребли на зону опять. Не нужен я тут никому. Жена еще по первой ходке укатила куда-то на Украину с хахалем. Старики умерли. Никого нет! Понимаешь, никого! Жить негде, жрать нечего. За шконку в общаге надо пахать на конвейере за сущие гроши, да еще и начальству в задницу заглядывать. На черта мне такая жизнь сдалась? Сунулся к блатным, не берут. Старый, говорят, стал, только обуза. А какой я старый, мне всего-то тридцать шесть. Или тридцать семь? А, какая разница!

Рыжий махнул рукой и замолчал.

— Со мной пойдешь? — спросил Кривцов.

— У тебя дело? — оживился Рыжий.

— Не знаю пока, посмотрим, — уклончиво ответил Кривцов.

— Конечно, пойду, Терентий, да я за тебя…

— Какой я тебе Терентий? — зло оборвал его Кривцов, — забудь, понял? Кривцов я, Олег Кривцов.

— Ладно, как скажешь.

Они поднялись и быстро зашагали в сторону улицы.

Сергей Иванович Дадонов, в известных кругах величаемый «Дадон», сидел за столиком в бильярдной вместе со своими боевыми товарищами. Воскресенье только ещё начиналось, поэтому в кафе не было других посетителей. Кроме него за столиком медленно потягивали пиво Шалый, Хирург и Герыч. Все они были похожи друг на друга: высокие, скорее толстые, чем накаченные и лысые. Сам Дадон носил нормальную прическу и лицом походил на тихого интеллигента. Но это сходство продолжалось ровно до тех пор, пока Дадон не раскрывал рта. Стоило ему заговорить, как сразу становилось понятно, что перед вами заслуженный авторитет. Дадон сам не сидел, но постоянно общался с людьми уважаемыми, не раз топтавшими зону. Наверное, от них он и нахватался этого умения так славно изъясняться. В девяностые годы круг авторитетов сильно поредел, кого застрелили, кого посадили, кто и сам не дожил до нового тысячелетия. И вышло, что Дадон остался самым авторитетным в городе. И если честно сказать, то в новом веке значение Дадона и его войска сильно уменьшилось. Коммерсантов крышевали менты и гэбэшники, а то и просто городская администрация. Добывать хлеб насущный было все труднее. Никто не хотел видеть в лице Дадона того независимого рефери, слово которого окончательно и подлежит неукоснительному исполнению. Остались только старые наработки, да и те доход приносили маленький. Из-за этого и войско Дадона поредело. Трудно становилось жить. С тоской вспоминал Сергей Иванович то время, когда коммерсанты сами платили за безопасность. Оставалось только придумать незатейливые способы увеличения этих платежей. Поэтому в ходу были взаимные наезды братвы друг на друга, героические стычки, спасение жизни крышуемого и так далее. Все это ничего кроме смеха у братвы не вызывало, но коммерсанты верили этим спектаклям и увеличивали платежи. Друг на друга по серьезному братва наезжала только если делила что-то между собой: женщин, власть и те же деньги. Но чтобы палить друг в дружку из-за какого-нибудь задрипанного коммерсанта? Увольте. Раньше у Дадона было полтора десятка бригад, их деятельность была разносторонней и пронизывала всю городскую экономику. Сейчас этих бригад осталось всего три. Бригадиры и составляли Сергею Ивановичу компанию в это хмурое воскресное утро.