Лана Балашина

Любовь по контракту

Любовно-детективный роман

Прощай.

Позабудь.

И не обессудь.

А письма сожги…

Как мост.

Да будет мужествен твой путь

И будет он прям

И прост.

Да будет во мгле

Для тебя гореть

Звездная мишура,

Да будет надежда ладони греть

У твоего костра.

Да будут метели,

Снега, дожди,

И бешеный рев огня…

Да будет удач у тебя впереди

Больше, чем у меня.

Да будет могуч и прекрасен

Бой,

Гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,

Кому с тобой,

Может быть,

По пути.

И.Бродский

РИТА СУВОРОВА

— Нет, ты точно сошла с ума! — окончательно разозлилась я.

Алла мрачно посмотрела на меня, потянулась за сигаретой.

— Можешь орать сколько угодно, но для тебя этот контракт — единственный выход. Я сразу это поняла. — Она затянулась. — Через два года вернешься в Россию, купишь квартиру в Москве, Мишку в приличную школу устроишь, затеешь какой-нибудь бизнес. Заживешь самостоятельно. И, если к тому времени романтические бредни еще не выветрятся из твоей хорошенькой головки, успеешь еще влюбиться и родить себе второго.

Я насмешливо посмотрела на нее.

— А если выветрятся?

Алла стряхнула пепел, подняла глаза на меня и отрезала:

— Значит, как все: заведешь мужика и будешь ему морочить голову своими проблемами. А от меня отстанешь, наконец!

Я пожала плечами:

— Кажется, тебя никто и не грузит!

Алла сердито посмотрела на меня, но уже тише сказала:

— Ритка, не собираешься же ты до пенсии работать за гроши в своей школе?

— Во-первых, не такие уж и гроши! — оскорбилась я. Школа у нас специализированная, с гуманитарным уклоном, и платят, по крайней мере, в сравнении с другими, вполне достойно. — Во-вторых, я люблю свою работу. В-третьих, ты же знаешь, у меня не очень большая нагрузка, и два дополнительных выходных дня я могу провести с Мишкой!

Алла хмыкнула:

— Нагрузка у тебя небольшая, потому что ты не спишь со своим директором.

Я промолчала, потому что некоторая правда в словах подруги была. Впрочем, я еще подрабатывала переводами, денег нам с Мишкой хватало, и я не делала попыток увеличить число рабочих часов, к явному неудовольствию Всеволода Валерьевича.

*

С Аллой мы познакомились четыре года назад, когда я проходила университетскую практику. Она работала завучем, и мы с ней неожиданно подружились. Алла старше меня на двенадцать лет, у нас несхожие внешность, характеры и темпераменты, разное отношение к жизни, резко отличающийся жизненный опыт, но нам это совершенно не мешает.

После того, как я ушла от мужа, Алла была единственным человеком из прошлой жизни, с которым я поддерживала отношения. Она, мне кажется, недолюбливала моего бывшего, потому что, в отличие от других, разладу не удивилась и вернуться к Славе не уговаривала. Зато помогла мне с работой, забирала по выходным нас с Мишкой на дачу, часто забегала по вечерам.

Мишка ее обожал. По малости лет, долго не задумываясь, назвал «мама Алла», она посмеялась, но отказываться не стала. Своих детей у Аллы не было.

В школе она давно не работала, перейдя на пост заместителя главы районной администрации по делам молодежи. Насколько я знаю, авторитет у нее был, все в управе знали, что ни один вопрос без нее не решится. Кажется, это было и причиной того, что Всеволод Валерьевич не решался перейти в прямое наступление, боясь, что я нажалуюсь Алке.

Месяц назад, прямо на подъезде к собственному дому, застрелили моего бывшего мужа и двух охранников. Последнее время мы отношений не поддерживали, но я когда-то любила его, и он был отцом Мишки…

На похоронах Алла была вместе со мной. Кажется, она знала о Славкиных делах больше моего, потому что, когда к нам направился высокий немолодой мужчина в длинном кашемировом пальто, Алла насторожилась и тихо прошептала:

— Ого, какие люди!

Мужчина говорил какие-то дежурные слова сочувствия, я кивала, опустив ресницы, про себя мечтая о той минуте, когда все это кончится. И внезапно, подняв глаза на собеседника, поймала его цепкий, колючий взгляд.

Я прижала к себе Мишку, кое-как пробормотала в ответ приличествующие случаю слова.

После отпевания, выйдя на церковное крыльцо, я заметила, что мой новый знакомец усаживается в машину. Неожиданно я узнала ее: именно этот бронированный лимузин привозил каждое утро к воротам школы Лену Сиротенко.

Впрочем, не только я оказалась такой памятливой: охранник задержал на мне свой взгляд и негромко сказал что-то хозяину. Мужчина оглянулся, недоуменно посмотрел на меня и переспросил парня. Тот утвердительно кивнул.

Я с сыном уселась в машину Аллы.

— Кто это был? — спросила у нее.

— Лучше бы тебе и не знать. Это местный смотрящий, погоняло «Сирота», а в миру Сиротенко Леонид Яковлевич. Впрочем, нынче он еще и солидный бизнесмен. Что, заинтересовал?

Я отрицательно помотала головой. Бандиты меня никогда не привлекали, а он, несмотря на лоск и дорогую одежду, явно принадлежал к их кругу. Кроме того, был немолод, характер имел тяжелый, судя по его взглядам. Никакого желания поддерживать знакомство у меня не возникло.

— Мою ученицу привозит именно этот лимузин, вот я и обратила внимание, — уклончиво пояснила я Алле.

— Непонятно, как вы раньше не познакомились. Твой бывший муж был с ним очень близок.

— Ну, для меня близость с бывшим мужем — не лучшая рекомендация.

Организацией похорон занимался Герман, младший брат и компаньон моего мужа. Я его не слишком жаловала за вздорный характер, грубость, неразборчивость в связях с женщинами. Женился Герман на дочери важного милицейского начальника, и тестю не раз приходилось вызволять зятя из всяческих передряг. Однако это отнюдь не помогало укреплению семейных отношений, и Герман продолжал изменять жене, покупая своим подружкам дорогие украшения и машины, что тут же становилось достоянием гласности местного бомонда и докладывалось Татьяне, его жене.

Я ей сочувствовала, но не слишком. По-моему, некоторым людям нравится, когда о них вытирают ноги. Татьяна была из их числа. Она терпела все выходки Германа и молчала. Кажется, она искренне считала себя некрасивой и толстой, хотя имела приятное неяркое лицо, чуть вздернутый нос, замечательные широко расставленные серые глаза, хорошие волосы и стройную, хотя и немного крупноватую, фигуру. Детей у них не было, она винила в этом себя, долго пыталась лечиться в клиниках, объездила всех бабок и шарлатанов.

Узнав о нашем разладе со Славой, она пришла в ужас, и безуспешно пыталась уговорить меня вернуться.

Во время отпевания она стояла неподалеку, сочувственно поглядывала на меня, но подойти не решилась.

Поминать Славу и ребят все поехали в дорогой ресторан, и я посчитала, что мое присутствие там вовсе необязательно.

Пару дней спустя у меня было окно в расписании, и я решила потратить его с толком: вчера купила новый детектив Устиновой, а дочитать не успела.

Кофейный агрегат щелкнул. Я выглянула в окно учительской, держа в руках чашечку кофе.

Неожиданно мое внимание привлек давешний лимузин. Машина сорвалась с места, круто развернулась, распугивая отчаянно сигналившие автомобили, и исчезла из виду. Это было странно. Обычно они дожидались Лену, чинно усаживали девочку в машину и только тогда отъезжали.

Я скосила глаза вбок и не поверила своим глазам: на крыльцо вышла Лена, озадаченно посмотрела по сторонам. Видимо, отсутствие лимузина и ей было непонятно, потому что она полезла в портфель за мобильником, но позвонить ей не удалось. Она потрясла его, озадаченно посмотрела на дисплей и подняла голову, почувствовав мой взгляд.

— Разрядился? — сочувственно спросила я.