Молодой человек растерянно пожал плечами:

— Полагаете, мистер Холмс, я сам об этом не думал? Часами башку ломал. Такое впечатление, что сам Господь лишил жизни эту тварь. Арнольд Соме был двуличным негодяем. Все считали его тихим богобоязненным человеком, но на самом деле он был настоящим отродьем Сатаны. Бога, мистер Холмс, не обманешь, Он видел, каков Соме на самом деле, и, полагаю, это зрелище Его ничуть не радовало.

— Подобное объяснение вряд ли удовлетворит Центральный уголовный суд Лондона, — покачал головой Холмс.

Саймон с мрачным видом кивнул:

— Я же предупреждал, что если расскажу вам правду, то тем более отправлюсь на виселицу.

Инспектор Хопкинс демонстративно взглянул на часы.

— Саймон, — промолвил Холмс, — не буду вам врать, вы в отчаянном положении. Я сделаю всё, что смогу, но хочу заранее предупредить вас, чтобы вы зря не надеялись. — Надев шляпу, он добавил: — Возможно, мы ещё встретимся.

— Спасибо, мистер Холмс. И вам огромное спасибо, доктор Уотсон.

Я передал бедолаге привет от Анны, и мы вышли из камеры.

— Скажите, инспектор, — спросил Холмс Хопкинса, после того как мы снова вернулись к нему в кабинет, — а констебль, которого вы поставили охранять церковный двор, всё ещё там?

— Да, — подтвердил Хопкинс. — Но сегодня утром я собирался его отозвать. У нас и так есть все улики.

— Прошу вас, инспектор, не могли бы вы оставить его на посту ещё на несколько часов? Мне хотелось бы осмотреть место происшествия. Вы позволите это сделать?

— Конечно, мистер Холмс, о чём речь. А теперь, джентльмены, прошу меня извинить. Мне пора.

— Разумеется, инспектор. А как же фотографии?

— Ах да. Я распоряжусь отправить их вам на Бейкер-стрит. Вас это устроит?

— Более чем. Благодарю вас. Ваша предупредительность и готовность помочь превосходят мои самые смелые ожидания.

Хопкинс встал из-за стола:

— Если вы хотите прямо сейчас отправиться на место преступления, можем поехать вместе — я как раз направляюсь в сторону Воксхоллского моста.

— Ну да, конечно, — понимающе кивнул Холмс, — вы собираетесь лично взглянуть, как успехи у ваших подчинённых, которые в данный момент прочёсывают дно под мостом.

— Откуда вам это известно? — пристально глянул на моего друга Хопкинс.

— Наверняка я не знал, — пожал плечами Холмс. — Я пришёл к этому достаточно очевидному выводу, просто рассуждая логически. Во-первых, вы сами сказали, что орудие убийства найдено не было. Во-вторых, вы упомянули, что Саймон перешёл Темзу по Воксхоллскому мосту. Лучший способ избавиться от оружия — бросить его в реку.

— Вы, как всегда, совершенно правы, мистер Холмс, — улыбнулся Хопкинс.

Некоторое время спустя мы уже ехали в экипаже в сторону Кеннингтона. Выпавший снег приглушал цокот копыт и стук колёс. Примерно на середине моста Хопкинс приказал кучеру остановиться, и мы вышли.

Инспектор перегнулся через ограду моста и крикнул вниз:

— Ну как, Батлер? Что-нибудь нашли?

— Ничего, сэр, — донёсся до нас едва слышный ответ.

Мы с Холмсом подошли к ограде и посмотрели на реку, где плавала лодка с полицейскими. Три констебля держали в руках стальные цепи, а четвёртый сидел на вёслах.

— Насколько я понимаю, на конце цепей железные крючья-кошки? — уточнил Холмс.

— Разумеется, — кивнул Хопкинс, — а что ещё?

— Прикажите своим людям вместо кошек прикрепить к цепям магниты посильней. Кошками вы вряд ли подцепите орудие убийства. Ведь у него длинное тонкое лезвие.

— Прекрасная мысль, мистер Холмс. Не думайте, что я гордец, не слушающий чужих советов. Попробуем последовать вашей рекомендации.

— Мы с Уотсоном дойдём отсюда до церкви пешком, — промолвил Холмс. — Ещё раз большое вам спасибо, инспектор.

Мы пожали Хопкинсу руку и отправились по мосту по направлению к церкви Святого Альбана. Инспектор крикнул нам вслед:

— Констебля, что дежурит у церковной ограды, зовут Дженнингс. Скажете, что вы от меня, и он вас пропустит.

— Отлично, инспектор.

Когда мы отошли на достаточное расстояние, Холмс повернулся ко мне и произнёс:

— Я предложил вам прогуляться до церкви пешком не случайно. Мне хотелось без лишних свидетелей обсудить с вами обстоятельства этого дела. Что вы думаете о Саймоне? Кто он, на ваш взгляд, — простодушный, наивный парень или самый главный дурак во всём христианском мире?

— Что вы имеете в виду, Холмс?

— Видите ли, старина, исходя из личного опыта, смею вас заверить, что самый недалёкий мелкий воришка, промышляющий в грузовом порту, смог бы придумать более правдоподобную историю, чем та, что нам поведал Саймон. Буквально каждое последующее предложение в его рассказе всё туже и туже затягивало петлю на его шее.

Я согласно кивнул и признался:

— Должен сказать, Холмс, что именно по этой причине я склонен ему верить. Впрочем, как вам самому известно, я не очень хорошо разбираюсь в людях.

— Вы совершенно правы, Уотсон, — улыбнулся Холмс. — Вы один из самых честных, благородных людей, которых мне доводилось знать. К несчастью, вы склонны приписывать эти прекрасные черты своего характера другим людям, тогда как на самом деле ими обладают лишь очень немногие. — Не желая вгонять меня в краску, Холмс поспешил продолжить: — Как вы думаете, не мог ли Саймон совершить преступление в состоянии помутнения рассудка и потому не помнить о нём?

Я заметил:

— Честно говоря, это не совсем моя область, однако я недавно читал несколько научных статей, как раз посвящённых подобным расстройствам психической деятельности. В Вене над этим работает Йозеф Брейер, а в Париже — Жан-Мартен Шарко. Согласно гипотезе, порой психическая травма от драматического события настолько сильна, что разум отказывается верить в реальность случившегося. Я, повторюсь, не специалист, однако, на мой взгляд, Саймон совершенно здоров — как физически, так и умственно.

Несколько минут Холмс пребывал в задумчивости. Наконец он произнёс:

— Насколько я могу судить, о невиновности Саймона свидетельствуют два обстоятельства. Во-первых, его рассказ столь очевидно ставит под удар его самого, что он просто должен оказаться правдой. Во-вторых, Хопкинс утверждает, что алтарник был убит заточкой или клинком схожего характера. Дело в том. что Саймону Юргенсу не нужно оружие, чтобы убить человека. Если бы он захотел, он сломал бы шею Сомса словно гнилую ветку. Алтарник — мужчина немаленьких габаритов, однако я вполне верю, что Саймон в ярости мог поднять его и несколько раз тряхнуть. Такой человек, как Юргенс, вряд ли воспользовался бы заточкой.

Некоторое время мы шли в молчании. Вдруг Холмс задумчиво изрёк:

— Знаете, Уотсон, чтобы нанести колотую рану, вовсе не обязательно находиться в непосредственной близости от жертвы.

— Убийца мог швырнуть копьё или пику, — предположил я.

— Или, что более вероятно, выстрелил из лука или арбалета.

— А в этом что-то есть, Холмс! — воодушевился я. — Надо пройтись вдоль церковной ограды — весьма вероятно, нам удастся обнаружить следы убийцы. Кроме того, — взволнованно продолжил я, — убийца мог прикрепить к концу стрелы или болта[9] верёвку и за неё вытянуть орудие убийства назад, не рискуя при этом оставить следы на снегу церковного двора.

Нельзя сказать, что мои слова привели Холмса в восторг.

— Простите, старина, — покачал он головой, — но в вашей версии есть пара слабых мест.

— Каких, например?

— Во-первых, угол вхождения орудия убийства в тело: тридцать два градуса к вертикали. Это означает, что болт или, скажем, дротик ударил алтарника на излёте, а значит, был выпущен на значительном расстоянии. Какая уж тут верёвка, скажите на милость!

Я почувствовал себя совершенно раздавленным. Холмс был абсолютно прав.

— Во-вторых, — продолжил Холмс, — не будем забывать, что орудие убийства застряло в позвонке. Чтобы его вытащить, надо было приложить весьма значительное усилие. Верёвка вряд ли выдержала бы.