Ксарл принялся за обьяснения.

— Угадай, кто тебя нашел!

Пророк тряхнул головой, не зная что и предположить.

— Скажи мне.

Узас склонил голову.

— Это был я.

По мнению Талоса, это само по себе было отдельной историей. Он посмотрел на Сайриона

— А потом?

— Прошло несколько дней, и команда и прочие Когти заволновались. С боевым духом у нас, больных на голову и преданных ублюдков, всегда было не очень, а стало еще хуже. Поговаривали, что ты то ли умер, то ли заболел. Поэтому мы принесли тебя сюда, чтобы показать команде, что ты в каком-то смысле все еще с нами.

Талос фыркнул.

— Это сработало?

— Сам убедись, — Сайрион жестом указал на смотревших на Талоса восхищенных людей со всей командной палубы. Все взгляды были прикованы к нему.

Талос проглотил что-то едкое.

— Ты сделал из меня икону. Это ступень на пути к варварству.

Воины Первого Когтя хохотнули. Только Талосу было невесело.

— Пятьдесят пять дней безмолвия, — произнес Сайрион, — и все, о чем ты можешь нам поведать, это недовольство?

— Безмолвия? — пророк развернулся и по очереди взглянул на каждого из них. — И я ни разу не кричал? Не произносил свои пророчества вслух?

— Не в этот раз, — покачал головой Меркуциан. — ты молчал с самого начала, как потерял контроль.

— Не помню, чтобы я терял сознание. — Талос ходил мимо них, опираясь на перила, окружавшие центральный помост. Он смотрел на висящую в пустоте серую планету, окруженную плотным полем астероидов. — Где мы?

Первый коготь собрался рядом с ним, образуя ряд рычащих суставов брони и бесстрастных череполиких масок.

— Не припоминаешь, что ты нам приказывал? — спросил Ксарл.

Талос старался не показывать своего раздражения.

— Просто скажите мне, где мы. Выглядит знакомым настолько, что я изо всех сил пытаюсь поверить, что в самом деле нахожусь здесь.

— Полностью разделяем твои чувства. Мы на Восточной Окраине, — сказал Ксарл. — Вне досягаемости лучей Астрономикона, на орбите мира, к которому ты неоднократно требовал, чтобы мы отправились

Талос смотрел на планету, вращавшуюся с неописуемой медлительностью. Он знал, что это за мир, хотя не мог вспомнить ничего из того, о чем ему рассказывали братья. Потребовалось гораздо больше усилий, чем он полагал, чтобы удержаться и не сказать: «Этого не может быть!». Самым невероятным были серые пятна городов, подобно струпьям, покрывавшим пыльные континенты.

— Она изменилась, — произнес он. — Не понимаю, как это может быть правдой. Империум никогда не стал бы обустраиваться здесь, а теперь я вижу города. Я вижу очаги цивилизации, ранами покрывающие поверхность никчемного мира.

— Мы удивлены также как и ты, брат, — кивнул Сайрион.

Взгляд Талоса метался по мостику.

— Всем занять свои места.

Люди салютовали и бормотали: «- Да, господин».

Молчание нарушил Меркуциан.

— Мы здесь, Талос. Что мы должны делать?

Пророк в изумлении смотрел на мир, который должен был быть мертвым, очищенный от жизни десять тысяч лет назад и покинутый теми, кто называл его домом. Империум Человечества никогда бы не стал повторно колонизировать проклятый мир, в особенности тот, что находился за пределами досягаемости благословенного Света Императора. На то, чтобы добраться сюда, используя стандартные двигатели, уйдут месяцы даже от ближайшего пограничного мира.

— Всем когтям приготовиться к десантированию.

Сайрион прочистил горло. Это типично человеческое поведение заставило Талоса обернуться.

— Ты многое пропустил, брат. Тут есть кое-что, заслуживающее твоего внимания, прежде чем мы ступим на поверхность. Кое-что, касающееся Септима и Октавии. Мы не знали, как быть с этим пока ты отсутствовал.

— Я слушаю, — сказал пророк. Ему не хотелось признаваться, что его кровь застыла в жилах

при упоминании этих имен.

— Отправляйся к ней и сам все увидишь.

Сам все увидишь. Эти слова эхом звучали в голове, вцепляясь с нервирующим упорством где-то между воспоминаниями и пророчеством.

— Вы идете? — Талос обратился к братьям.

Меркуциан смотрел в сторону. Ксарл издал смешок.

— Нет, — сказал Сайрион, — ты должен пойти один.

Талос добрался до покоев навигатора, корчась от боли в конечностях. Пятьдесят пять ночей, почти два месяца без ежедневных тренировок не пошли ему на пользу. Слуги Октавии топтались в тенях у дверей, горбатые аристократы в лишенных солнца альковах.

— Повелитель, — шипение срывалось с губ, которые теперь больше походили на неровные прорези на лицах. Пропитанные кровью бинты зашуршали, когда они опустили оружие.

— Отойдите прочь, — приказал им Талос. Слуги разбежались как тараканы от внезапной вспышки света. Один из них остался стоять. На мгновение он подумал, что это Пес, любимый слуга Октавии. Но этот был слишком тощий. К тому же, Пес умер несколько месяцев назад. Его убили при захвате корабля примерно в двадцати метрах от того места, где сейчас стоял воин.

— Хозяйка устала, — произнесла фигура напряженным голосом, как если бы говорила сквозь стиснутые зубы. Голос был мягким и высоким и явно не мог принадлежать мужчине. Женщина подняла забинтованную руку, будто одно ее требование могло преградить воину путь, не говоря о ее физическом присутствии. Лицо женщины скрывала ткань, не позволяя разглядеть ее внешний облик, но ее телосложение свидетельствовало о том, что она была менее остальных подвержена деградации, как минимум физически. Огромные очки, закрывавшие глаза, придавали ей сходство с насекомым и намекали на мутацию, которую не сразу можно было обнаружить. Она прицепила красный лазерный целеуказатель к очкам, но зачем — Талос даже не пытался угадать.

— В таком случае у нас с ней много общего, — подметил пророк. — Отойди.

— Она не желает, чтобы ее беспокоили, — настаивал все тот же напряженный голос, становясь все менее дружелюбным. Другие слуги начали собираться позади нее.

— Преданность хозяйке делает тебе честь, но полагаю, мы закончили с этим занудством — Талос опустил голову, чтобы быть на одном уровне с женщиной. У него не было никакого желания банально убивать ее. — Ты знаешь кто я?

— Ты тот, кто действует вопреки желаниям моей госпожи.

— Это правда. Равно как и то, что я являюсь хозяином этого корабля, и твоя хозяйка служит мне.

Слуги отступили обратно в тени, нашептывая имя пророка. Талос, Талос, Талос. Как шипение горных гадюк.

— Ей нездоровится. — Сказала забинтованная женщина. Теперь ее голос сочился страхом.

— Как твое имя? — спросил Талос

— Вулараи, — ответила она. Воин слабо улыбнулся за лицевой пластиной. На нострамском Вулараи означало «лжец».

— Забавно. Ты мне нравишься. А теперь уйди, пока не разонравилась.

Слуга отступила, и Талос уловил блеск металла под ее рваными одеждами

— У тебя гладий?

Фигура замерла.

— Милорд?

— Ты носишь гладий легиона?

Она схватилась за лезвие. Для Повелителя Ночи гладий был коротким колющим оружием длиной с предплечье легионера. В руках простого смертного он превращался в элегантный полуторный меч. Витиеватые нострамские руны, вытравленные на темном металле, узнавались безошибочно.

— Это оружие легиона, — произнес Талос.

— Это подарок, милорд.

— От кого?

— От лорда Сайриона из Первого когтя. Он сказал, что мне нужно оружие.

— У тебя есть необходимые навыки, чтобы пользоваться им?

Женщина в бинтах вздрогнула, ничего не ответив.

— А что если бы я отпихнул тебя в сторону и вошел, Вулараи? Что бы ты сделала?

Он услышал нотки торжества в ее напряженном голосе.

— Мне пришлось бы вырезать ваше сердце, милорд.

В покоях навигатора было чуть больше света, чем в других помещениях и галереях корабля. Бледное зернистое свечение тридцати мониторов, подключенных к внешним пикт-каналам, бросало блики на весь простор комнаты, освещая круглый бассейн посередине. Воздух был пропитан густой мясной вонью амниотической жидкости.