Мама… Сегодня Гарри не вспоминал о ней. О её бездонных серо-зелёных глазах, о волнистых волосах с золотинкой спелой пшеницы. О руках, пахнущих лавандовым кремом. О пёстрых летних платьях, что шуршали, когда она хлопотала по дому.

Он прикрыл веки и попытался воззвать в памяти её образ, но неожиданно провалился в глубокую дрёму.

Ему снова восемь. Июль.

Стоя на обочине дороги, Гарри щурится на яркое солнце, в лучах которого большое кукурузное поле купает наливающиеся початки. Сквозь приспущенные ресницы он видит, как качается бескрайнее жёлто-зелёное море.

— Безим! — четырёхлетний Дейл хлопает брата по спине и, хохоча, несётся вперёд во всю прыть.

Пухлые ножки в коротких штанишках мелькают у Гарри перед глазами.

Но радость сорванца длится недолго — он тут же оказывается на земле:

— Ай!

Лицо Дейла застывает в печальной гримасе, белёсые брови сбегаются к переносице. Схватившись за колено, он принимается голосить:

— А-а-а! Ма-ма! Ма-а-а-м!..

Она откликается на зов и торопится на выручку «неуклюжему косолапке». Ветер подхватывает и проносит мимо её приглушённый смех и душистый запах лаванды, играет подолом летящей цветастой юбки.

Гарри наблюдает, как мама поднимает братишку на ноги, дует на ушибленное место и утирает ему слёзы.

— Ничего, ничего страшного, — шепчет она. — Успокойся.

Мама снова смеётся. Расправляет плечи и, прислонив ладонь ко лбу, любуется пейзажем. Ступает на тропку, рассекающую поле.

Гарри хочет позвать её, но не решается — затаив дыхание, он глядит ей вслед.

Небо разгорается до тех пор, пока не оборачивается слепящей белой полосой. Свет невыносимо режет Гарри глаза. Не в силах терпеть, он жмурится и с усилием потирает веки. Когда же он вновь бросает взгляд на поле, мама и Дейл исчезают из виду.

Редкая трава у дороги становится всё выше, да и кукуруза растёт, миг за мигом превращаясь в частокол из одеревеневших стеблей. Тонкая тропинка тает в нём, словно её и не существовало.

Гарри осматривается — нужно найти маму, догнать! Поборов оцепенение, он кидается туда, где минуту назад приметил её и брата. Но непроходимая чаща окружает Гарри — смыкается у него за спиной, преграждает путь. Посевы, кажется, вымахали до облаков. Сухие усы початков что-то нашёптывают свысока — что-то недоброе, тревожное.

— М-а-ам?! — выкрикивает Гарри.

Ветер завывает сильнее. В зарослях что-то маячит, шуршит.

Гарри замирает и приглядывается.

— Ма?..

Звуки застревают у него в горле, когда впереди, будто из ниоткуда, всплывает огромная собачья морда. Бурая шерсть лоснится, язык в обрамлении острых клыков вывалился наружу. Овчарка, похожая на льва, принюхивается. Точь-в-точь Лютый!

Дрожа, Гарри пятится, но пёс с рёвом бросается на него.

— Мама!

Развернувшись, Гарри мчится прочь, к проезжей дороге. Сердце его колотится, в ушах шумно пульсирует кровь. Как в забытьи, он протискивается сквозь могучие побеги, чтобы уйти от зверя.

Но выбирается Гарри не на шоссе, а на узенькую прогалину. В недоумении он останавливается, чтобы отдышаться.

— Дэ-э-йл, ма-а-ам? — умоляюще взывает он.

Голова у него кружится, грудь пронизывает болезненный спазм. Гарри озирается, не в состоянии понять, откуда пришёл и куда направляется — кукурузные побеги жмутся друг к другу по обеим сторонам тропинки, убегающей в бесконечность.

Неужели он так далеко от дороги? Неужели он потерял маму и брата? А что, если Лютый снова появится?

Ветер затихает, и на поле делается жарко и душно, но Гарри пробивает дрожь. Крупные слёзы градом катятся ему на рубашку. Он опускается на траву и, готовый завыть в голос, вдруг улавливает знакомый аромат лаванды.

Всхлипывая, Гарри задирает подбородок и жадно втягивает воздух носом:

— Мам?

И тут он видит, как она, невероятно высокая — выше гигантской кукурузы — склоняется над ним, таким крошечным, потерянным, испуганным. Её глаза, серые с рыжинкой, всё ближе и ближе. Они успокаивают Гарри, завораживают, словно глубины лесных озёр.

Он всматривается в лицо матери до тех пор, пока не замечает, что золотой отблеск её глаз подёргивается, искрится. В них отражается пламя, самое настоящее пламя!

Стоило Гарри осознать это, как спину ему обдало жаром. И вот уже слышится треск стеблей, пожираемых огнём. Гарри охватывает паника, по щекам его бегут солёные ручьи. Но мама протягивает руку и гладит его по волосам.

Её взор неподвижен, губы застыли в полуулыбке:

— Ш-ш-ш. Не надо, не плачь. Не плачь, Бекка.

1 Дэвид Копперфильд (род. 1956 г. наст. имя Дэвид Сет Коткин) — американский иллюзионист и гипнотизёр, исполнитель таких масштабных трюков, как исчезновение самолёта и Статуи Свободы, перелёт через Большой Каньон, прохождение сквозь Великую Китайскую стену, побег из легендарной тюрьмы Алькатрас, путешествие в Бермудский треугольник и многих других.

2 Рабочий кабинет президента США в Белом доме.

3 Алопеция (от др.-греч. ἀλωπεκία через лат. alopecia) — облысение, плешивость. Патологическое выпадение волос, приводящее к их частичному или полному исчезновению в определённых областях головы или туловища.