— Будет ли нам позволено узнать, когда это произойдет, ваша светлость? — осмелился спросить Паркер, рассчитывая на свою дружбу с адмиралом. Ответа на этот вопрос ждали все собравшиеся вокруг стола, что было видно невооруженным глазом.

— Надо будет проконсультироваться с навигационным альманахом, джентльмены, но могу сказать уже сейчас, что это будет ночная атака.

III

— Нам следовало бы сконцентрироваться у Флиссингена, — твердо произнес лейтенант Роджерс. Он и Дринкуотер прогуливались по крошечному квартердеку военного брига «Вулф», который под марселями удерживал свою позицию против отливного течения в Дуврском проливе. — Там сосредоточено большинство десантных суденышек.

— Я слышал на «Медузе», что Нельсон полностью поддерживает идею нанесения удара по Флиссингену, но нам не хватает ни сил, ни времени для такой операции. Более того, сам Сент-Винсент предпочитает произвести атаку на Булонь.

Дринкуотер замолчал и осмотрел горизонт. На северо-запад от них темные утесы Дувра вырисовывались на фоне закатных сумерек. К востоку серой полоской проглядывал мыс Гри-не, почти погрузившийся в ночную темноту. Он выглядел так незначительно, что казалось невозможным то обстоятельство, что всего в нескольких милях за ним сосредоточивалась громада войск для вторжения в Англию. Пока Дринкуотер обсуждал сложившуюся ситуацию со своим старшим офицером, стемнело уже так, что черты лица Роджерса были едва различимыми.

— Полагаю, что Сент-Винсент жаждет нанести удар непосредственно по территории Франции, отсюда его желание атаковать Булонь, — продолжил Дринкуотер после того, как удостоверился лично, что в пределах видимости нет ни одного вражеского паруса.

— Да, все так, — ответил Роджерс и добавил, — это ближайший порт и именно из него пойдет первый эшелон вторжения.

— Возможно, — Дринкуотер не был убежден в этом. — Во всяком случае, думаю, что нам придется ждать день или два. Его светлость отбыл в Харвич, но с какой целью — мне не известно.

— Обвить одной рукой и двумя ногами красотку Гамильтон, полагаю, — заметил Роджерс в своей обычной вульгарной манере.

Дринкуотер проигнорировал это грубое упоминание любовницы Нельсона.

— Что ж, если снова Булонь, то не думаю, что французы будут сидеть, сложа руки. Прошедшим днем они были достаточно активны.

— Килхэмптон рассказывал о ваших предположениях, что они используют цепные швартовы…

— Ни малейшего сомнения, — перебил его Дринкуотер. — Я сам проделывал подобное неоднократно, — добавил он, имея в виду годы, проведенные на борту лоцмейстерской яхты Тринити-хауза. — Ясно, что они разместили десантные средства во внутренней гавани и защитили их кордоном сцепленных судов вне защитного мола. Такое заграждение из соединенных цепями корветов и канонерок будет весьма эффективным. Братство Тринити-хауза уже давно разработало подобный план для блокирования входа в Темзу. Если французы пополнят экипажи этих внешних судов стрелками и морскими пехотинцами, прикроют кордон огнем береговых батарей, то мы получим прием не менее теплый, чем получил его светлость последний раз на Тенерифе.

— Всемогущий боже, я и забыл про то фиаско, — воскликнул Роджерс.

— Также не следует забывать о силе приливных течений в этом районе, — мрачно добавил Дринкуотер. — Боюсь, что лорд Нельсон, с его великими триумфами на Средиземном море и на Балтике, не слишком принимает во внимание воздействие этих течений.

Дринкуотер все более и более убеждался в справедливости своих подобных мыслей. Он был хорошо знаком с этими водами. Ведь именно здесь, будучи еще молодым человеком, он набирался опыта на лоцмейстерских судах Тринити-хауза, когда после Американской войны флот перестал нуждаться в его услугах. Здесь же, не так давно, когда революция ввергла Францию в неизбежную войну с Англией, Дринкуотер вновь поступил на флот и подштурманом вооруженного куттера «Кестрел» выполнял тайные задания Особого департамента Адмиралтейства. Он хорошо знал, что операции в этих водах должны быть тщательно спланированы, что всяческие задержки подвергали сомнению их успешное проведение, и что зачастую было лучше бросить задуманное предприятие, чем провалить его к выгоде неприятеля. Бомбардировка сил вторжения в Булони 4 августа была не слишком успешной, и любое ее повторение было обречено на провал, так как французы были уже настороже. Нечего было и надеяться, что они не усилят свою оборону.

14-го к «Вулфу» и двум мобилизованным таможенным куттерам, оставленным для наблюдения за Булонью, прибыл люггер и передал приказ следовать на якорную стоянку рейда Даунс, где находился в это время адмирал. Вечером Дринкуотер снова очутился в той же каюте на «Медузе». Импровизированный флагман плавно покачивался, стоя на правом якоре с подветренной стороны побережья Кента. По мере того, как Нельсон раскрывал перед собравшимися коммандерами свой план, обращая особое внимание на необходимость тесного взаимодействия, Дринкуотер понимал, что его самые мрачные предчувствия оказались реальностью — Нельсон планировал широкомасштабное нападение. Шлюпки флотилии, поддерживаемые баркасами с установленными на них мортирами, должны будут захватить все суда, стоявшие на якоре мористее булонского мола, отрубить швартовы и якорные канаты и вывести их в пролив в зону действия орудий фрегатов «Медуза» и «Лейден», шлюпов и канонерок.

Во время обсуждения Дринкуотер подчеркнул свою уверенность в том, что противник создал защитный кордон из своих судов, связанных не растительными канатами, а цепями. Сомервиль, которому предстояло вести первый отряд шлюпок в качестве старшего командира всей шлюпочной операции, скрыл свое беспокойство за бодрым ответом. Для этого у него были определенные причины, так как, в случае успеха предприятия (и личного выживания), он будет, несомненно, произведен в чин кэптена.

— Итак, — заключил Сомервиль, к явному удовольствию Нельсона, — как только мы захватим их палубы, мы займемся проблемой отдачи этих цепных швартовов, которых вы опасаетесь, капитан Дринкуотер. Однако я не думаю, что они доставят нам много хлопот.

Нельсон согласился с Сомервилем, а Дринкуотер был уязвлен острым взглядом адмирала, брошенным в его сторону. Он заметно покраснел, и румянец оставался на его лице, в то время как другие командиры получали письменные предписания у секретаря Нельсона. Он не заметил следов озабоченности у них, пока Джон Конн, человек, которого Дринкуотер не знал прежде и который стал его непосредственным начальником в мортирном отряде, не тронул его за рукав и не отвел в сторону.

— Дринкуотер, — начал Конн, — вы себе отчетливо представляете все трудности предстоящей ночной работы.

— Да, действительно, и мое беспокойство касается не только крепости цепных швартовов. Я очень озабочен возможностью слаженной работы всех шлюпок, так как приливные течения здесь чертовски сильны, и в ночное время легко растеряться.

— Вполне возможно, но адмирал настоятельно требует проведения этой операции. Кроме того, кто мы такие, чтобы ставить под вопрос его решение до тех пор, пока наша кровь не прольется в количестве, достаточном для удовлетворения общественной жажды крови? Игра слов здесь не преднамерена, уверяю вас, но меня не покидает мысль, что наша роль поддержки десанта огнем привлечет к нам гораздо больше внимания, чем хотелось бы. Однако хочу уверить вас, что поддержу Сомервиля до конца, и ожидаю от вас такой же решительности.

— Что вы хотите этим сказать, коммандер Конн? — Дринкуотер ужаснулся, не веря, что он правильно понял своего коллегу. — Вы разделяете сомнения лорда Нельсона в моей храбрости из-за того, что я поднял вопрос об усилившейся обороне французов?