- Какая я тебе мамаша? В крайнем случае,  сестра.  И  то  неизвестно,

старшая или младшая, -  отбрила  развязного  старичка  Анна  Сергеевна  и,

оставив их у двери, ушла в комнату и вернулась с конвертом. Сказала вполне

вежливо - отошла: - Держи, Витя.

     Картинки смотрели сообща, как семейный альбом.  Смирнов  задумчиво  и

всесторонне разглядывал каждый снимок, а Виктор  комментировал.  От  этого

дела их отвлек дверной звонок.

     Как только Роман и Алик уселись на тахту, Смирнов встал со стула:

     -  Я  пригласил  вас,  господа,  чтобы  сообщить  вам   пренеприятное

известие: к вам приехал ревизор.

     - Ревизор - это ты? - догадался Казарян, а Алик схватился за голову:

     - Господи, он опять лезет на рожон!

     Смирнов, первой фразой выпустив весь свой иронический пар,  заговорил

серьезно:

     - Вот что, ребята. Совсем недавно, на излете жизни,  я  вдруг  понял,

кто я. Я считал себя раньше рядовым  членом  общества,  составной  некоего

человеческого объединения, представителем определенной прослойки, одним из

шеренги борцов за всеобщее счастье. Всю свою жизнь я был  частью  чего-то,

то есть меня, как отдельной личности, не существовало.  Я  -  из  овечьего

стада, которое вели неведомые мне, но априорно  безгрешные  и  прозорливые

бараны, по очереди много лет возглавлявшие стадо. С ужасом на  склоне  лет

осознав это, я пытаюсь теперь вырваться  из  всеобщего.  Я  пытаюсь  стать

частным лицом, для которого единственной мерой жизни являются  собственные

представления о чести, о совести, о добре и зле, о справедливости. Мерой и

способом существования.

     - Не поздно ли, Саня? - грустно спросил Алик.

     - Не поздно! - заорал Смирнов. - Кто-то распорядился  жизнью  Алексея

Борзова,   кто-то   распоряжается   жизнью   Виктора,   кто-то    пытается

распорядиться моей. И я - не правоохранительные органы, не  государство  -

только я в этой ситуации обязан по требованию своей совести отомстить, да,

да,  отомстить  за  Алексея,  защитить  честь  Виктора  и  отстоять   свое

собственное человеческое достоинство.

     - Плевако, а, может  быть,  даже  и  Собчак.  -  Отметил  смирновское

красноречие  Казарян.  Он  встал  с  тахты,  постучал  носком  ботинка  по

картонному ящику (тяжелый ящик не сдвинулся с места), спросил:

     - Что тут?

     - Игрушки, - ответил Смирнов. Открывать ящик он пока не собирался.

     - Понятно. - Казарян вернулся на тахту, полуприлег, сцепив ладони  на

затылке. - Попылил, павлиний свой хвост пораспускал, оправдался перед нами

и собой, ну, и ладушки. Теперь о деле давай.

     - О каком деле? - влез в разговор Алик. - Дела пока никакого нет. Это

вы его хотите затеять.

     - Дело есть, Алик. И очень страшное дело. И чтобы разобраться в  нем,

мне понадобится ваша помощь. Конечно, если у вас будет желание оказать эту

помощь.

     - Желания у меня особого нет, - признался Алик. - Но деваться некуда.

Ты - влез, мы - за тобой.

     - Излагай, Саня, - опять потребовал Казарян.

     - Ну, что ж. Начну. - Смирнов все  прохаживался,  ковылял  на  хромой

ноге.

     - Да сядь ты! - заорал Алик. - В глазах рябит!

     - И то, - согласился Смирнов. - Нервишки, братцы, стали никуда. -  Он

сел в кресло. - Сведения у меня, будет вам известно, из  трех  источников.

По  порядку  поступления:  от  Алексея,  от  Виктора,   от   руководителей

ховринской группировки. Рассказ Виктора  вы  слышали.  Алексей  успел  мне

сообщить самую малость, надеясь  в  дальнейшем  вместе  со  мной  подробно

пройтись по всем фактам, известным  ему.  Но  по  понятным  причинам  наша

вторая встреча не могла состояться. И, наконец, серьезнейшая информация от

Александра Петровича, которая во многом помогла составить общую  картинку.

Три источника разной степени достоверности...

     - Три источника, три составных части марксизма!  -  перебив,  проявил

свой армянский темперамент Казарян. - Общую картинку давай!

     - Общая картинка, Рома, составлена мной из кусочков в реальности, как

законченная, представлена быть не может. Общая картинка у меня в башке еще

колышется, не находя завершенной  формы,  потому  что  окончательной  цели

странной этой организации, появившейся на Москве, до  сих  пор  понять  не

могу. Буду идти по хронологии  известных  мне  акций.  Три  месяца  назад,

где-то в  середине  мая,  против  московских  мафиозных  группировок  была

проведена   крупномасштабная   молниеносная   всеохватывающая    операция,

проведена подразделениями неизвестного спецназа. Я не  оговорился:  именно

спецназа.  Безукоризненно,  как  регулярные  части   вооруженные   отряды,

обеспеченные военным транспортом, почти одновременно захватили главарей  и

их окружение,  как  я  полагаю,  всех  сравнительно  серьезных  преступных

формирований,  которым  был  предъявлен  ультиматум.  От  них  потребовали

прекращения  чисто  уголовных  деяний:  грабежей,  квартирных  краж,  краж

госимущества, запугивания населения, оставляя за группировками контроль за

рынками и рэкет против кооператоров и малых предприятий.

     - Робин Гуд! - восхитился Казарян. - Рота Робин Гудов! И что же Робин

Гуды потребовали от группировок?

     - Дани, Рома, ежемесячной дани. И весьма значительной.

     - Камень на камень, кирпич на кирпич... - продекламировал Казарян.  -

Значит,  рэкет  на  рэкет?  И  крутые  ребятки  из  группировок   послушно

согласились?

     - Сила солому ломит. Главари - граждане битые, умные и  ушлые,  сразу

же  поняли,  что  имеют  дело  с  организацией   на   порядок   мощнее   и

дисциплинированнее, чем их группировки, и после недолгих раздумий  приняли

ультиматум, оговорив еще и покровительство этой организации.  Что  и  было

обещано.

     - Каким образом эта акция корреспондируется со злоключениями  Виктора

и смертью Алексея? - спросил Алик.

     - С Виктором  ясно  -  выплыл  общий  фигурант  -  Семен  Афанасьевич

Голубев,  который  был  полномочным  представителем   на   переговорах   с

ховринской группировкой. И с Алексеем вроде  бы  просто:  много  знал  про

акцию, пытался рассказать о ней. Но одна существеннейшая заковыка для меня

здесь имеется.

     - Как ты объяснишь, Саня, солидную, высокопрофессиональную проработку

их  операций  с  опереточным  судилищем  над  Виктором?  Меня  приводит  в

недоумение полная несостыковка двух слоев, - сказал Казарян.

     - Не двух. Трех, - поправил его Смирнов. - Несостыковка не  только  с

опереттой. Несостыковка и в двух известных нам  операциях.  Вся  Викторова

история - это цепь мелких акций, весьма характерных для  секретных  служб.

Как обязательное условие - полная тайна, неизбежные провокации,  множество

запутанных  фальшивых  ходов,  действие  через   вторые-третьи   лица.   А

подавление группировок проводилось  совершенно  по-другому.  Исчерпывающие

агентурные сведения о них, точно выбранный  момент  для  нанесения  удара,

решительное и почти открытое осуществление этого удара. ОМОН, чистый ОМОН!

В связи с этим моя заковыка на причине убийства Алексея.

     - Какая тут заковыка, Алексея убили из-за меня! - встрял Виктор.

     - Нужен ты им! - небрежно отпарировал Смирнов.

     - Нужен, коли за мной охотились! - обиделся Виктор.

     - Они за тобой не охотились, они тебя  садистски  пугали,  -  уточнил

Смирнов.

     - Я все думаю, Александр Иванович, - отвлекся  в  сторону  Виктор,  -

почему они меня запугивали, но не убили? Ведь я вышел на их концы.