Но все это только будет. Будет потом — завтра, через неделю, летом... А сейчас? Что им было делать сейчас? Ведь за беседой время пролетело очень быстро и стало уже совсем поздно.

Олегу ужасно не хотелось оставлять Женю, покидать этот теплый и уютный дом. «Пора, — снова и снова с тоской думал он. — Еще пять минут — и ухожу». Но проходило пять минут, десять, двадцать — Олег не уходил, словно все ждал и ждал чего-то...

И Женя тоже считала минуты, со страхом ожидая, что вот сейчас он встанет из-за стола и... Надо было что-то срочно сделать, как-то предотвратить его уход! Но как? Как заставить его остаться — еще на час, или до утра, а лучше — навсегда?.. Может быть он сам?.. Боже мой, ну что же сделать?!

От нерешительности обоих, от недосказанности повисла неловкая пауза. Олег решил, что это намек и наконец, встал.

Женя с надеждой вскинула на него глаза...

— Женечка, — сказал Олег, смущенно пожав плечами, — уже очень поздно. Пора идти... Мне очень жаль, но...

Женя вмиг потухла и, опустив глаза, невыразимо печально повторила как эхо:

— Мне очень жаль...

Маня проснулась и насторожилась — зачем это хозяева пошли к двери? Она двинулась за ними в прихожую. Олег надевал пальто. Женя стояла рядом, ни жива ни мертва, и, опустив голову, теребила пояс платья. Олег оделся, взял в руки шапку...

Они стояли друг против друга и молчали — уставясь в пол, нелепо и глупо. Вероятней всего, Олег так и не решился бы тогда сказать Жене о своей любви, а уж Женя наверняка не отважилась бы его остановить. Неизвестно, сколько еще они истязали бы себя и друг друга этой своей нерешительностью, если бы не Маня.

Бедная собака никак не могла взять в толк, что происходит. Почему Олег собрался куда-то уходить? Неужели им все еще непонятно, что они смогут быть счастливы только вместе? Ну нет, решила Маня, никуда он не уйдет! И чудо-собака опять — уже в который раз! — взяла инициативу в свои руки (а точней сказать — в лапы).

Маня ловко подпрыгнула и вырвала шапку из рук Олега. Тот нагнулся к ней:

— Манечка, не балуйся, отдай мне шапку, — пробормотал Олег, проклиная в душе свою дурацкую робость.

Но Маня в ответ только глухо зарычала, не выпуская своей добычи, и исподлобья с укоризной глядела на Олега.

Женя молча следила за ними. Ей очень хотелось остановить Олега. Хотелось буквально до слез — ком уже стоял в горле, и она из последних сил держалась, чтоб не расплакаться. И тем не менее не могла она попросить его остаться! Ну не могла — и все тут!

А тем временем Маня, все так же рыча, отошла от Олега и спряталась за хозяйку, сердито выглядывая из-за ее ног. Понимаете, она вынуждала Олега развернуться к Жене! Он повернулся — и увидел полные слез ее прекрасные глаза, а в них — неутоленную жажду любви, страх перед одиночеством и надежду, неистребимую надежду на такое долгожданное и выстраданное счастье!

— Женечка... — не помня себя, шагнул навстречу Олег.

И тут силы оставили Женю, и она бурно, некрасиво разрыдалась.

Олег порывисто обнял ее, прижал к груди — крепко и нежно. И тут сами собой, легко и свободно к нему пришли и полились потоком самые важные и сокровенные слова. Сбивчиво и страстно он то шептал, то почти кричал то главное, что мечтает сказать каждый мужчина и услышать каждая женщина. И прекратились слезы, и Женя подняла на него сияющие счастьем глаза, восторженно и жадно внимая этой волшебной музыке любви...

Вот, собственно, и вся история. Потом была свадьба, хлопоты с обменом квартир и обустройством нового дома. За всеми этими заботами счастливые молодожены ослабили надзор за Маней. Поглощенные друг другом и своими делами, они все чаще предоставляли собаку самой себе. И вот вам результат: какой-то дворовый донжуан соблазнил молодую неопытную Манечку и в назначенный природой срок она принесла шестерых совершенно очаровательных полукровок.

А теперь — о главном. Дело в том, что беременность у Жени проходит очень непросто. Сильный токсикоз, хрупкое телосложение, возраст (все-таки первая беременность в тридцать лет...) и еще некоторые проблемы — все это вынуждает меня, как врача-гинеколога, настаивать на госпитализации. Понимаете, очень хочется, чтобы у этих милых людей все было хорошо. А Женя категорически отказывается лечь на сохранение, пока не пристроит всех щенков. «Я, — говорит она, — виновата в том, что случилось с Маней. За все, что она для меня сделала, я ей так отплатила!». И переубедить ее не может даже Олег.

Одного щенка взял я. Еще троим удалось найти хозяев в нашей больнице. Узнав о выдающейся роли Мани в Женином замужестве, взяла щенка ее подруга по работе, мать-одиночка. И если Маниным отпрыскам достанется хоть половина ее таланта свахи, можно надеяться, что и у этой женщины личная жизнь тоже наладится.

Остался всего один щенок. Подумайте только, жизнь еще не родившегося человека зависит от того, как сложится судьба этого крохи. Может, кто-нибудь из вас... Ведь собаки — удивительные существа. Если вы одиноки, или, наоборот, у вас большая и дружная семья... Прошу вас — подумайте! Вот вам мой телефон, если решитесь — звоните, я буду ждать... Вот и все — мне пора выходить... До свидания!..

* * *

Рассказ старого доктора накрепко врезался в память и не давал покоя. Я пересказал его дома, и, посовещавшись с женой и дочкой, мы решили: щенка надо брать. На третий день после встречи с доктором я позвонил ему домой. Оказалось, что щенка уже отдали — его забрала наша попутчица, дама бальзаковского возраста, которую эта романтическая история растрогала до слез.

Кроме этого, доктор с радостью сообщил мне, что Женя уже в больнице. Результаты ее осмотра и анализы позволяют с уверенностью предполагать, что все у Жени будет хорошо.

— А знаете, — с волнением и гордостью сказал мне старый врач, — из пяти моих слушателей тогда, в электричке, мне позвонили четверо!

...Я вышел покурить на балкон. Теплый майский вечер был тих и безмятежен. Тепло было и у меня на душе. «Вот и славно, — повторял я про себя. — Вот и славно!..»

И лишь немного, самую малость было обидно за того, пятого, который не позвонил...

НЕПОГОДА ПО ВОЛШЕБСТВУ

Этот день складывался неудачно с самого утра.

Сначала сломалась электробритва, и Виктор вынужден был скрести щетину старым станком с тупым лезвием. Наскоро перекусив, с горящим от мучительного бритья лицом, он спустился во двор.

На Москву обрушился очередной теплый циклон — с неба валом валил мокрый снег, и улицы покрылись отвратительной снежной кашей. Проклиная погоду и дорожные службы, Виктор выехал на своей «пятерке» со двора. Дорога была ужасна, поток автомашин еле полз, и раздражение Виктора нарастало все сильнее.

На работу он опоздал, за что получил нагоняй от шефа. Тот машины не имел и ходил на работу пешком — благо жил совсем рядом. Обильный снегопад, по его понятиям, никак не мог быть причиной опоздания. Виктор с трудом удержался, чтобы не надерзить этому зануде.

Он едва дождался окончания рабочего дня и вот наконец ехал домой.

Снег по-прежнему шел плотной стеной. Из-под колес машин на лобовое стекло летела грязь, «дворники» не успевали делать свою работу, и видимость была паршивая.

Он повернул налево, поддал газу и со всего маха влетел в огромную лужу. Грязная жижа фонтаном брызнула из-под колес и окатила шагнувшую с обочины женщину буквально с ног до головы. Первой мыслью Виктора было — остановиться, чтобы помочь или хотя бы извиниться. Он притормозил, но сзади напирали машины, а обочина была завалена снегом, и ему пришлось ехать дальше. Он взглянул в зеркало: женщина, вся в грязи, смотрела ему вслед. Виктор чертыхнулся, было стыдно за свою неловкость. «Аккуратнее надо ездить, чайник!» — зло сказал он сам себе.

После горячей ванны и плотного ужина Виктор включил телевизор, завалился на диван и открыл газету. Блаженное ничегонеделание было для него лучшим средством от усталости и плохого настроения.