– Сделаем прививку от бешенства. – Казаков едва подавил смех и, повысив голос, воззвал: – Эй, Цезарь?! Ты где? Мы согласны1

Фантом не появился, зато прозвучал голос из динамика над автоповаром.

«Очень рад, что представленные мною доводы вас убедили. Располагайте имуществом корабля по своему усмотрению. Если потребуется, я немедленно помогу вам консультациями. Спасибо».

Уже через десять минут вся команда военных, Маша, доктор Гильгоф и андроид собрались у шлюза, ведущего к трапу и выходу из корабля. Мария Дмитриевна не без отвращения снова влезла в армейский комбинезон – тесноватый, но отлично предохраняющий от холода. Казаков и Эккарт вооружили своих людей так, словно предстоял штурм крепости – наверное, очень хотели испытать в деле новое оружие. Однако привезенные с собой винтовки стандартного армейского образца тоже прихватили – неизвестно, как поведут себя подаренные владельцами «Цезаря» игрушки.

Толстая дверь шлюзового отсека уползла в корпус корабля, в помещение белыми клубами ворвался морозный воздух. Широкая лестница трапа опустилась на снег.

– Между прочим, – Гильгоф натянул на лицо шерстяную маску, – в уставе рыцарского ордена тамплиеров – помните таких? – было сказано, что рыцари имеют право охотиться только на львов.

– Мы же не тамплиеры, – почему-то весело сказал лейтенант. – Однако мне кажется, что Иные ничуть не уступают этим большим ленивым кошкам. Вперед, охота начинается!

Осторожный рассвет начал окрашивать облачное небо в серовато-оранжевые цвета. Над Сциллой висели густые сумерки, но, по крайней мере, исчезла непроглядная ночная тьма, да и буран притих – повалил густой снег, нагромождая вокруг разбитых строений базы дюны сугробов. Снег на этой планете имел одно располагающее к себе качество – повышенную плотность. В его сугробах нельзя было утонуть, провалившись по самую шею. Легко преодолевались даже наиболее серьезные заносы. Крупные, очень жесткие снежинки сминались под ботинками в массу, похожую на брикет льда, и люди утопали в сугробах лишь по голень.

На цилиндрические здания разрушенной колонии намело огромные, очень смахивающие на взбитые сливки, украшающие пирожные, снежные шапки. Четвертый блок вовсе обрушился – поврежденные опоры не выдержали дополнительной массы. Остальные здания уцелели, только были по самые окна заметены вьюгой.

Встал вопрос: где мог спрятаться Иной? Если отряд вступит в здания комплекса, то подвергнет себя нешуточной опасности. Вдруг животное не заснуло, а уселось в засаду и поджидает неосторожных жертв? Зверь мог атаковать откуда угодно – из вентиляции, складских помещений, кают… Радиус действия ретранслятора, который сжимал в руках Гильгоф, ограничивался только десятью метрами, а здания колонии (и уж тем более – ледяные пещеры внизу) раскинулись на большой территории. Решено было тщательно осматривать каждое помещение, предварительно изучив его с помощью детектора движений и биосканера.

Температура повысилась до вполне терпимых цифр. С начала рассвета было около минус пятидесяти, и каждый час мороз уменьшался на два-три градуса.

Отряд, внимательно обыскав основные здания, продвигался дальше. Административный корпус, склад, жилые помещения пустовали. Доктор Гильгоф периодически отправлял в пространство сигнал, который можно было охарактеризовать словами приказа «Иди сюда!», но зверь не появлялся.

И только когда люди пришли в лабораторию, стало ясно – зверь где-то поблизости.

– Ого! – Казаков, выставив перед собой автоматическую винтовку, мягким кошачьим шагом прошел мимо опустевших клеток к маленькому и очень неприглядному кладбищу, где были свалены тела бывших сотрудников базы. – Посмотрите, наш приятель побывал здесь!

Вероятно, Иной, огорченный неудачной охотой на живого человека, забрел в помещение исследовательского центра пообедать. Маша, находившаяся под неусыпной охраной сержанта Ратникова и немецкого капрала, фамилии которого она не помнила, по просьбе Казакова осмотрела несколько тел. За прошедшую ночь на них появились знакомые повреждения. Явно поработали челюсти темноокрашенного хищника – если громадные насекомые, изредка появлявшиеся на базе, аккуратно срезали серповидными жвалами куски мертвой плоти, то Иной действовал по своему обычному принципу. Вначале внутренние челюсти захватывают мясо, втягивают добычу в пасть, а уже затем основные клыки отхватывают изрядный кусок. На промерзших трупах эти отметины были очень хорошо заметны – сохранились даже следы саблевидных зубов Иного.

– Он голодный, – заметил Гильгоф. – Новое осложнение. Не думаю, что зверю было приятно питаться мерзлым мясом. Если обратить внимание на количество… э-э… извиняюсь перед дамой, съеденного и на размеры животного, то получается, Иной только слегка перекусил.

– Предлагаете его покормить? – прищурился Казаков, с неудовольствием рассматривая повреждения на трупах. – Постойте-ка… Бишоп, я слышал, что на Ахероне ты кормил своего серебристого знакомца. Чем?

– Мясным концентратом, – тотчас ответил андроид. – Он съел не меньше пяти килограммов Может, и этот будет жрать? На продовольственном складе «Цезаря» я нашел достаточно много таких брикетов…

– Зарегистрировано движение, – вдруг выкрикнул Гильгоф, вытягивая левую руку с закрепленным на рукаве детектором. – Тридцать метров, сорок семь градусов левее. Масса объекта – килограммов пятьдесят.

– Второй объект. – Сержант посмотрел на свой индикатор, начавший тихо попискивать. – Идет в том же направлений.

Судя по сигналу аппарата, улавливающего изменения плотности воздуха, возникающие при движении живых организмов, Иной и еще кто-то (скорее всего, волосатый насекомыш, названный в честь герра Эккарта) находились в соседнем здании, соединенном с лабораторией прямым коридором.

Казаков и первая группа военных быстро прошли через туннель, за ними отправился научный персонал, прикрываемый четырьмя операторами «умных винтовок». Ну точно: черный хищник охотился.

Иной, как разглядел стоящий у шлюза лейтенант, восседал на потолке, внимательно наблюдая за перемещением «уродца Эккарта». Насекомое с целеустремленностью маленького танка ползло по полу в направлении лаборатории. Мелькали толстые членистые лапы, многочисленные фасеточные глаза на двух головах отражали тусклый утренний свет, льющийся из окон. Ни тот, ни другой, судя по всему, людей пока не видели, но представляли серьезную опасность. Челюсти насекомого по силе не уступали хватке Иного.

Казаков жестами указал своим на движущуюся мохнатую тварь, приказывая ее немедленно прикончить, но хищник опередил. Зверь, дождавшись, когда двухголовый «уродец» будет проползать точно под ним, оторвался от потолка, упал сверху на так ничего и не сообразившего местного падальщика, одним движением лапы проломил покрытый шерстью панцирь, одновременно ударив существо наконечником хвоста в одну из голов. Насекомое дернулось, вяло пошевелило лапами и почти мгновенно издохло. Иной взялся за обед.

– Сергей, – прошептал Гильгоф, – пустите меня вперед.

Вениамин Борисович, как потом было оценено, поступил исключительно глупо, что едва не стоило ему жизни. Заметив движение, Иной оторвался от трапезы, вытянулся мордой к человеку и зашипел. Бишоп мгновенно оценил этот звук как предостерегающий. Животное предупреждало гипотетического конкурента, что ему не следует рассчитывать на добычу.

Несколько секунд Иной изучал силуэт, появившийся прямо перед ним на расстоянии трех-четырех метров, два раза коротко пискнул…

Андроид, оттолкнув обоих лейтенантов – и Казакова, и Эккарта, бросился вперед. Он понял, что первая фонема Иного была обращена к материнскому организму: «Атаковать?» Не получив ответа от главы семьи, зверь принял решение самостоятельно, сопроводив его подобием боевого клича.

Доктор Гильгоф как ни в чем не бывало стоял перед животным, вытянув руку с ретранслятором и сюсюкая:

– Ах ты мой маленький… Иди сюда, дружить будем… Твою мать!!!