Пол под ногами чувствительно качнулся. Маша едва не вылетела из своего кресла, но вовремя уцепилась за рукав Казакова. Бишоп замолчал и настороженно оглянулся. Еще один толчок.

«Не беспокойтесь, – фантом Цезаря вытянул руки ладонями вперед. – Прошу извинить за неудобства».

– В чем дело? – вскочил Казаков. Он прекрасно знал, что дальние рейдеры «вздрагивают» подобным образом только в двух случаях: если проводится экстренный маневр, предотвращающий столкновение, и если системы защиты корабля отводят чужой удар.

«Нас преследуют, – ответил Цезарь. – Повторно прошу не беспокоиться. Меры безопасности приняты автоматически».

– Кто преследует? – рявкнула Маша. Умный, но не понимающий человеческой психологии компьютер рейдера, видимо, посчитал, что если он самостоятельно, не дергая людей, попробует устранить опасность, то избавит экипаж от лишних стрессов. Человек же предпочитает лично увидеть опасность – незримый враг страшнее явного.

«Военно-исследовательский транспорт „Киото" – зарегистрированная собственность министерства обороны Японии, – нехотя оповестил Цезарь. – Он следует за нами достаточно долго. Нанес несколько ударов плазменными разрядами по корпусу. Прошу не беспокоиться, включены все комплексы защиты обшивки».

– Если он еще раз скажет «не беспокойтесь», – прорычал Казаков, вихрем взлетая по ступеням винтовой лестницы, ведущей в рубку, – я разобью главный терминал здешнего компа кувалдой! По нам стреляют, а мы узнаем об этом последними!

«Не бе… – начал было Цезарь, но вовремя осекся. – Господа, уровень вооружения „Киото" не позволяет данному кораблю нанести нам сколь-нибудь значительные повреждения».

– Пошел в задницу, – отозвался лейтенант. – Не до тебя!

Объект был полностью идентифицирован. Мониторы оперативного центра корабля показали схемы «Киото» во всех проекциях. Вражеский корабль находился не более чем в восьмистах милях за кормой «Цезаря» и медленно приближался. Выяснилось, что террористы уже выпустили по рейдеру около двенадцати разрядов, но все плазменные «капли» были отведены защитными полями, генерируемыми реактором корабля.

ПЕРЕУСТАНОВКА МАНЕВРОВЫХ СИСТЕМ НА РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ, – уведомил бортовой компьютер пилота, с размаху плюхнувшегося в свое кресло. Фарелл только выругался и защелкал тумблерами. Все инструкции военных ведомств космических держав с редким единодушием твердили: во время боя в космосе управлять кораблем, как атакующим, так и атакуемым, надлежит человеку.

«Киото» подходил со стороны звезды, что несколько затрудняло работу комплекса наведения энергетических пушек – излучение Гаммы Феникса создавало слишком много помех. ИР корабля, сочтя, что приказ человека является более приоритетным, чем его собственная программа обороны, не вмешивался. Для дальнейших действий Казакова, Фарелла и примчавшегося им на помощь Бишопа не возникало никаких препятствий.

Пилот резко изменил линейную траекторию движения корабля, потянув штурвал на себя и влево. «Цезарь» исполнил в пространстве невероятный пируэт, ушел из сектора обстрела и, описав дугу, начал заходить в тыл «Киото». Сейчас его можно было хорошо рассмотреть через иллюминаторы кабины – размером с «Цезаря», формы более грубоваты, броня отражает лучи близкой звезды, темно-голубым полыхают сопла двигателей…

Человек, сидевший за штурвалом «Киото», тоже не был дураком. Наверное, опытный пилот. Сражение между двумя космическими кораблями в вакууме разительно отличается от обычного воздушного боя – у противников значительно больше возможностей для маневра и нет угрозы свалиться на землю. Беззвучно мелькают синие и розовые линии плазменных разрядов, исчезая в далях космоса, изредка загораются оранжевые язычки двигателей маневра…

– Подойдут ближе, – хрипло выкрикнул Фарелл, не оборачиваясь, – попробуйте снять их одновременным разрядом из четырех пушек! На «Киото» стоит только магнитная защита, поле не выдержит сильного энергетического удара!

– Знаю, – сквозь зубы шикнул Казаков. Сейчас его корабль оказался в более выгодном положении – Гамма Феникса осталась в стороне, помехи исчезли. Лейтенант, не особо доверяя новшествам, внедренным в военное дело лишь несколько лет назад – мощным лазерам и плазменным орудиям – остался верен традиции. Ракеты с нацеливанием на массу куда проще и надежнее: если наведение верно, вражеский корабль наверняка не сможет уйти.

На зеленом поле монитора наконец появилось изображение «Киото» в виде мерцающего белого силуэта, пискнул зуммер, давая понять, что программа заложена в боевые части ракет и цель захвачена устройством, отвечающим за точность удара. Палец касается клавиши ВВОД, тотчас на установленном под стабилизаторами «Цезаря» торпедообразном контейнере открывается маленький лепестковый шлюз, и окруженная быстро растворяющимся в вакууме облачком газов ракета «Тритон» отправляется к цели. За ней – вторая. Вряд ли ракеты полностью уничтожат противника, но, по крайней мере, серьезно повредят корпус и вынудят «Киото» отойти в сторону. Потом врага можно будет добить энергетическими разрядами.

«Киото» резко вильнул в сторону, уворачиваясь от двух ничтожно маленьких светлых теней, выпустил шлейф ракет, устанавливающих заграждение – при их взрыве образовывалось облако осколков, способное обмануть процессор простенького, но точного компьютера, размещенного во вражеских боеголовках. Получилось. Одна из ракет «Цезаря», поврежденная стальным обломком, неуклюже закувыркалась и беззвучно взорвалась – моргнула оранжевая вспышка и веером разлетелись угасающие искры.

Вторая ракета тоже оказалась обманутой, но другим способом: пилот, сидящий за штурвалом «Киото», включил резервные двигатели и сломя голову ринулся к астероиду-луне. Вскоре от боеголовки отсоединился опустевший топливный бак, а сам конус, несущий в себе осколочный заряд, способный изрядно повредить обшивку корабля противника, оказался притянут гравитацией гигантского ноздреватого камня. «Киото», развернувшись, снова зашел для атаки.

– Они меня достали, – мрачно сказал Казаков. – Бишоп…

– Постойте, – оборвал лейтенанта андроид, – мне категорически не нравятся их действия. Мистер Фарелл, нам нужно уходить, причем как можно быстрее.

– А что такое? – Казаков вытаращился на монитор, показывающий положение двух кораблей в пространстве относительно Сциллы.

– На «Киото» сообразили: плазменный разряд на нас не действует, – быстро пояснил Бишоп, обеспокоенно просматривая показания ИР. – Только что с их борта стартовала торпеда, и «Киото» немедленно после запуска изменил курс на противоположный нашему. «Цезарь» сейчас идентифицирует снаряд, но полагаю, что его навигатор реагирует на массу. Сложите собственное ускорение торпеды и ускорение, сообщенное ей материнским рейдером… О, посмотрите!

«Цезарь» наконец-то выбросил на экран обработанные программой опознания данные. Снаряд типа «Титан», восемь емкостей с топливом, бортовой компьютер и…

И ядерный заряд в боеголовке.

– Как они нас не любят, – сокрушенно покачал головой Казаков. – Что ж, против лома нет приема, окромя другого лома. Но лично мне очень жалко использовать наши атомные бомбы, тем паче что их всего четыре штуки. Удираем, господа. Ракета нас догонит через семь минут, то есть «Цезарь» окажется в зоне поражения, созданной эпицентром взрыва. Ник, черт возьми, ты меня слышишь? Мы можем прыгнуть немедленно?

– Двенадцать минут, – помертвевшим голосом сообщил пилот. – Мы потеряли скорость на маневрах, пока крутились, уходя от ударов «Киото». Не успеваем!

– Эй, «Цезарь»! – в голос заорал лейтенант, оглядывая кабину и следующие за ней помещения. Фантом непременно должен околачиваться где-то поблизости. В конце концов, он сам прекрасно осознает, что под угрозу поставлена не только жизнь людей, но и его собственное существование. А любой искусственный разум запрограммирован на самосохранение. Машине хочется жить не меньше, чем человеку. – Ты куда пропал, скотина? Цезарь!

Полыхнуло красным и золотым, ИР вновь смоделировал изображение человека, и фантом быстро прошел из комнаты отдыха пилотов к оперативному центру корабля.