Чья-то рука ухватила ее за волосы. Резкий рывок, и она вновь упала на пол. Над ней стоял человек. Достаточно крупный, в какой-то странной форме, черной и похожей на форму царских жандармов. От выступивших слез, она не смогла рассмотреть его подробнее.

— Куда собралась-то? — покачал головой «его благородие». — И впрямь — дурочка…

Он вновь ухватил ее за волосы. Вскрикнув, Лена поспешила сама вскочить на ноги, но от резкого рывка опять выступили слезы. Поднимаясь, она мельком разглядела его. Грубые крупные нос и губы казались высеченными из камня, таким неподвижным и застывшим было выражение его лица. Она оглянулась на второго — в такой же форме, в высоких черных сапогах, он наблюдал за происходящим абсолютно безучастно.

Лену вывели из темного подвала и повели по серым безликим коридорам. Возникло ощущение, что она находится в каком-то казенном заведении. Но все остальное по-прежнему оставалось загадкой. Она и не пыталась что-либо понять, лишь оглядывалась вокруг.

Вошли в кабинет. «Его благородие» уселся на стул и, чинно положив перед собой листок, который сунул ему Шняга, принялся его изучать.

Взгляд Лены скользнул по громоздким темным шкафам, где за толстыми стеклами прятались пыльные тома, и уперся в массивный дубовый стол, по центру которого красовался письменный прибор черного мрамора с торчащими гусиными перьями. Множество пухлых папок были аккуратно разложены на столе. А отдельные документы придавливало пресс-папье в виде бронзового грифона с красными прозрачными глазами. Она взглянула в зарешеченное окно, но увидела лишь верхушки облетевших деревьев, с несколькими уцелевшими желтыми листьями. Вдалеке возвышался черный шпиль, и просвечивали темные стены, похожие на крепостные. Что-то знакомое ощущалось во всей этой картине, но в то же время, Лена была уверенна, что никогда не была здесь. Показалось, что она слышит стук лошадиных копыт, но вслушаться не удалось:

— Ты же понимаешь, что запираться глупо? — его благородие отложил листок в сторону и уставился на нее.

Лена вглядывалась в листок, надеясь рассмотреть, что там написано, но написанные от руки каракули отказывались складываться в слова.

— Я вообще ничего не понимаю, — она устало потерла руками лицо и покосилась на стул, около стола. — Мне кажется — я сошла с ума или сплю, — в этот момент она опять начала надеться, что сейчас проснется.

— Нет, это я не понимаю, зачем все усложнять, — вздохнул его благородие и причмокнул губами. — Почему ты так глупо себя выдала, мне не интересно. Просто расскажи, каким образом ты проникла за предел и как тебе удалось уничтожить двух мор-глутов?

— Да это все бред какой-то… — она чувствовала, что впадает в истерику, дальше слова полились сами по себе: — Какой еще предел?! Какие мор-глуты?! Мне наплевать на все это и на все эти ваши дурацкие бумажки! И что это за цирк?! Какой-то загримированный урод, дурацкий подвал и парочка идиотов в форме?! Что вам от меня надо?! Где я?

Лена так и стояла посреди кабинета, сжав кулаки. Рыдания сдавили горло, и она замолчала, глотая слезы, пытаясь не разреветься и отводя взгляд от синевато-бледного лица дознавателя.

— Это ты тут цирк устраиваешь, — он поморщился. — Не хочешь по-хорошему, будешь разговаривать с ним.

Он тронул пресс-папье. Воздух вокруг него чуть колыхнулся, словно от сильного жара, бронзовый грифон шевельнул крыльями и переступил лапами на черной каменной подставке.

Лена шарахнулась назад, но ожившая фигурка притягивала к себе. Не было никакой возможности противиться этому притяжению. Глаза теперь казались полыхающими угольками и смотрели в самую душу.

— Как ты оказалась за пределом?

Этот голос бил уже не в уши, он выжигал вопросы в самом разуме, причиняя ужасную боль. Лена хотела заткнуть уши, но руки отказывались слушаться,

— Кто провел тебя? Кто показал тебе путь?

Она не понимала, кто ее спрашивает, странный незнакомец или бронзовое чудовище. Но с каждой секундой боль все нарастала. Она начала задыхаться, а вопросы все звенели и звенели у нее в голове, отражаясь эхом, пока не слились в единую какофонию. Ее единственным желанием стало ответить на эти проклятые вопросы. В этом виделся весь смысл жизни — прошлой, настоящей и будущей. Она отчаянно искала эти ответы, но ничего не понимала.

— Кто? Кто? Кто?

Лена не могла отвести глаза от полыхающих огоньками глаз грифона. Казалось, они заполнили собой всю комнату. Она перестала что-либо видеть перед собой, кроме багровых вспышек. В тот момент, когда казалось, что выдержать больше невозможно, за сплошной пеленой красного света стали различаться мелькающие тени.

Уцепившись за них, как за последнюю надежду на спасение, она всматривалась и всматривалась. И чем явственнее проступали эти силуэты, тем глуше становилась боль, отступая, но продолжая понукать ее не отворачиваться и прорываться за красную завесу.

Полыхающая стена постепенно истончалась и вот Лена отчетливо видела перед собой старуху. Около нее, цепляясь за подол длинной черной юбки, стояла маленькая светловолосая девочка. Девочка испуганно оглядывалась на что-то, что оставалось невидимым для Лены. Старуха же, уставившись перед собой невидящим взглядом, шевелила губами. Лицо девочки исказилось испугом, она плакала и теребила бабку за подол, цепляясь, пыталась забраться на руки, но старуха была подобна статуе и даже не взглянула в ее сторону.

Внезапно появился еще один человек, а может, не человек… Со страшным лицом, выпученными глазами, в старинном мундире и высоких сапогах, он выплыл словно из ниоткуда, и здорово походил на Петра Первого, как не абсурдно это звучит. Он не шел, он именно плыл над землей, немного склонившись вперед, как будто что-то невидимое удерживало его, не давало упасть.

Лена не слышала ни звука, но она видела, как кричит девочка. Человек словно врезался в невидимую стену, образованную низко стелящимся туманом, что расплылся вокруг старухи, и в тот же миг вспыхнул. Старуха не шевельнулась.

Лена со странным чувством смотрела, как человек-факел метался вокруг старухи. На мгновение ей показалось, что она когда-то уже видела это. Она не чувствовала жара, но ощущала запах горелой плоти. Сильно закружилась голова, и затошнило. А вой этого человека, неожиданно разорвавший безмолвие происходящего, почти заглушил проклятый вопрошающий шепот. Она очень хотела отвести глаза и стряхнуть это кошмарное виденье.

Но в этот миг старуха ожила. Она взяла девочку на руки и медленно закружилась. Она вращалась все быстрее и быстрее. Потом ее скорость стала просто неправдоподобной. Лена была настолько измучена, что не удивилась даже, когда ноги старухи оторвались от земли, а над ее головой возник небольшой смерч. Черная воронка постепенно разрасталась, и старуха поднимала вверх девочку. Она продолжала что-то бормотать, но что именно, Лена по-прежнему не слышала. Зато она видела, как разметались седые волосы, они извивались подобно змеям и поднимались вверх.

Девочка стала пугающе неподвижна и равнодушна, точно теперь она не принадлежала этому миру. Ни один волосок не шелохнулся на ее голове. Она словно попала в «глаз тайфуна», где, за стеной урагана, царит полная безмятежность.

Лена вскрикнула, увидев, как воронка поглощает девочку. Но в этот миг у нее потемнело перед глазами. Одновременно с этим вернулась боль, а зрение опять начало застилаться красной пеленой. Но она чувствовала себя такой истощенной, что даже боль перестала волновать ее. Веки закрылись просто потому, что не было больше сил держать глаза открытыми.

Кровавые всполохи пламени преследовали ее и с закрытыми глазами, но не долго. Вернулась тьма. Лена почувствовала, что проваливается куда-то, а сопротивляться или цепляться за реальность была не в состоянии.

И вновь она пришла в себя от обжигающего холода. Все тело ломило так, что она даже не сразу поняла, что лежит на полу. Простонав, Лена приподнялась. Голова кружилась, во рту стоял привкус крови, а перед глазами все расплывалось. Пол под ней колыхался словно морские волны, но ей все же удалось сесть.