— Стойте. Я знаю кое-что, что вас заинтересует.

— Мне все равно, — прошипела Анна и ринулась к Антону.

— Погоди, Аннушка, давай выслушаем его, — остановил ее Нестор Карлович. — Вдруг и впрямь что полезное скажет…

— Меч Вольронта! Древний бронзовый меч, что обращаться в змея способен. Я видел его. Он дарует силу и власть. Он здесь… где-то здесь, в этом городе, — Якоб-Антон говорил глухо, почти шипел, — Дюссельдорф знает, где он.

— Всегда думал, что это — сказки… — медленно проговорил Нестор Карлович, но глаза его сверкнули весьма заинтересованно.

— Второй раз нам к Ивану не подобраться. Сотни глутов окружают его. Тысячи — ищут нас. Мы не можем так рисковать. Надо убираться отсюда, — проскрипел Булыжник.

— Тебе надо, ты и убирайся, — ответила Анна, принявшая, к облегчению Антона, человеческий облик. — А мне надо отомстить за Алексея, поквитаться с Дюссельдорфами. Что тебе еще известно? — кивнула она Антону.

— Не много. Но нам нужен не Иван. Архип. Только старый Дюссельдорф знает это… — сказал Антон уже своим голосом. Якоб вновь затаился где-то в глубине. Фантом был силен, но быстро уставал.

Жак и Анри разочарованно отошли в сторону. Антон с трудом поднялся. Ортала крепко его приложила, болело все тело.

— Ну и что будем делать? — вновь подал голос Булыжник. — Никто даже не знает, где Архип.

— Я знаю, — заявила Анна. — Слышала разговор его сыновей. Архип — в своем доме, Иван держит его там.

— И что, мы придем, раскидаем глутов и спросим Архипа Петровича, где Акрон Вольронт спрятал меч? — не унимался Булыжник. — А он, по доброте душевной, возьмет, да нам все и выложит. Сыновьям своим, с их глутами, не сказал — а они уж наверняка с пристрастием спрашивали — а нам возьмет, да и выложит!

— Думаю, он захочет воспользоваться этим мечом сам, — заметил Антон. — А мы могли бы проследить за ним.

— Верно, — согласилась Анна. — В любом случае, если мы освободим его, Ивану несдобровать и глутов он урезонит.

— Спасители, — хмыкнул Булыжник. — Одну уже спасли… Хорошо, если этот Дюссельдорф не поубивает нас, в благодарность. Ладно, я с вами!

— Мы — тоже! — прорычал Жак.

— Вот и замечательно, — подытожил Нестор Карлович. — А теперь надо продумать план.

Занимался новый серый день. Хмурое небо лишь чуть посветлело над городом. Принялся моросить мелкий холодный дождь. «А бывает ли тут по-другому?.. — думал Антон. — Навряд ли…»

Они с Анной направились на кладбище, переждать день. Нестор Карлович до вечера покинул их, собравшись по каким-то своим делам. Жак и Анри отправились искать подмогу среди своих сородичей, а Булыжника, как всегда, Анна отправила на разведку. Надо было изучить подступы к дворцу Дюссельдорфов, слабые места в охране.

10

Антон и Анна шли по заросшей дороге. Местами на ней попадались участки булыжной мостовой, но в основном — грязь и лужи. По сторонам, поросшие мхом, громоздились гранитные валуны. Порой встречались небольшие дома, в основном — деревянные. Большинство — покосившиеся, с просевшими крышами и черными глазницами окон. От них веяло страхом и безысходностью, и Антон невольно ускорял шаг.

Вскоре дорога привела к воротам в невысокой ограде. За чугунной оградой, среди лип и каштанов, виднелись могилы и склепы.

«Кладбище. Смоленское, — подумал Антон. — Но, разумеется, не совсем такое, как было прежде…»

Скрипнула чугунная калитка, и Анна потянула Антона за руку:

— Идем, что встал?

— Меньше всего в этом мире мне хотелось бы оказаться на кладбище… — задумчиво ответил Антон и пошел вслед за Анной.

Они пошли вглубь по едва заметной дорожке. Было тихо, лишь чуть шелестел дождь. Вдруг Антону померещилось, что он слышит жалобные всхлипы:

— Анна?

— Что?

— Ты плачешь?..

Анна повернулась к нему. Сперва показалось, что она и вправду плакала, но потом Антон решил, что это все же дождь. Боль и тоска затаились в ее взгляде, но вместе с этим, там было столько твердости и силы, что было невозможно представить, что эта женщина способна так жалобно всхлипывать. Антон невольно залюбовался ею. Темные волосы, большие, светлые глаза… ее лицо, столь необычное, показалось Антону удивительно прекрасным.

Снова послышались всхлипывания. Антон резко повернулся: мраморный ангел, в скорби навеки склонился над чьей-то могилой. Иногда его плечи чуть подрагивали, с крыльев, исщербленных и поросших мхом, капала дождевая вода. Это он всхлипывал, оплакивая усопшего.

— Прости, Анна, я просто подумал… — начал Антон.

— Ничего. В чем-то ты прав. Раньше тут жил Алексей…

Они так и шли по дорожке между могил. Под ногами то хлюпала вода, то шуршали опавшие листья. Дождь не прекращался. Анна рассказывала про Алексея, о том, как жили они раньше, как любили, не думали ни о чем и были друг для друга целым миром. Она рассказала, как глуты сцапали Алексея, и Антон понял, почему она решилась штурмовать острог. Анна продолжала говорить. Антон почувствовал, что ей ужасно плохо и тоскливо, и что если она замолчит, то точно заплачет. Он обнял ее за плечи и чуть прижал к себе.

От Анны пахло тиной, но не так, как от химер в Лебяжьей канавке, по-другому. Этот запах напомнил ему, как он впервые приехал в Петербург на праздник белых ночей. Стояла прохладная погода, и от Невы тянуло свежестью, сыростью и немного тиной. Так же пахла и Анна. Русалка…

Анна остановилась:

— Пришли.

Они стояли возле склепа, выполненного в готическом стиле. Рядом рос огромный каштан. Антону показалось, что дерево приподняло ветви, пропуская путников.

Склеп чуть покосился, местами осыпалась штукатурка, на замшелой крыше торчали пучки пожухлой травы.

— Алексей жил здесь, в этом склепе? — спросил Антон, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Да. Здесь мы и встретились с ним… здесь виделись в последний раз, — вздохнула Анна и тронула ржавую решетку, закрывавшую вход.

Они вошли. Внутри было темно, и Антон не сразу заметил, что в дальнем углу кто-то сидит. Анна первая увидела незнакомца.

— Прочь! — зашипела она.

Человек — или не человек? — поднялся и молча, бочком направился к выходу. Он старался держаться как можно дальше от Анны, поэтому прошел совсем рядом с Антоном. Антон разглядел его. Зомби. Одна его рука не то разложилась, не то — была съедена, одежда драная, он прихрамывал. Рассмотреть лицо незнакомца Антону не удалось, да и не хотелось особо, но вдруг он почувствовал что-то удивительно знакомое в этом мертвеце. Рубашка. Рваная, но дорогая, и, к тому же, явно не девятнадцатого века… а еще лакированные туфли…

— Владимир Анатольевич?! — воскликнул Антон, выбежал вслед за зомби и схватил его за руку, не обратив даже внимания, что она — лишь скелет руки.

— Антон?.. Антоха!!! — Владимир Анатольевич обернулся.

Антон взглянул на него и опустил глаза. Лицо Владимира было так же местами изъедено, как и правая рука, пожелтело и вид приняло неживой, только глаза, как и раньше, добрые и веселые, казалось, улыбались, но как-то печально.

— Эх, Антоха! А я-то думал, один здесь оказался… да еще и это! — Владимир Анатольевич продемонстрировал свою руку. — Жуть. Но не болит, как ни странно… а эта ведьма… вы знакомы? — он кивнул на Анну.

— Да. Недавно познакомились. Она добрая. Мне помогла, Ленку из острога вызволила…

При слове «добрая» Анна презрительно поморщилась и исчезла в склепе, оставив Антона общаться с зомби.

— О! И Ленка здесь?! — обрадовался Владимир Анатольевич.

— Да… — Антон замялся, — только она теперь не Ленка. Да, вроде, Ленкой и не была никогда. Она теперь, видите ли, Ортала.

— Ортала! — теперь зомби выглядел удивленным. — Ну надо же! Тут на кладбище только и говорят о ней. Так это, оказывается, Ленка наша…

— Кто говорит? — насторожился Антон.

— Так зомби другие. Такие же мертвяки, как я, только давно тут живут… — Владимир погрустнел, — …да что мы все обо мне?.. Сам-то как?