На блестяще образованного офицера обратили внимание в военной разведке. Сосновского, который неоднократно выигрывал призы на скачках, тщательно инструктируют и отправляют в Берлин, куда он прибыл в марте 1926 года вместе с женой (она была старше его на восемнадцать лет) и шестью скаковыми лошадьми. В германской столице он выдаёт себя за богатого польского шляхтича и члена Международной лиги борьбы с большевизмом. Благодаря своим изысканным манерам, привлекательной внешности и щедрым субсидиям польской разведки, Сосновский быстро завоёвывает симпатии аристократических кругов. Он называет себя бароном Георгом фон Сосновским, рыцарем Налемским.

Вначале Сосновский вместе с женой поселился на окраине Берлина, недалеко от ипподрома Хоннегартен. Вскоре он становится его завсегдатаем и начинает сам выезжать на скаковую дорожку. Сосновский не упускает ни малейшей возможности завести знакомство с любителями верховой езды. В апреле 1926 года новоиспечённый барон встретил на ипподроме в Карлсхорсте одного из лучших наездников Европы обер-лейтенанта в отставке фон Фалькенхайна и его очаровательную молодую жену Бениту.

Сосновский: «Внезапно я почувствовал страсть к шпионажу. Ведь им можно увлечься так же сильно, как и спортом, это своего рода поединок умов. Моё задание в общих чертах состояло в следующем: найти доступ в штабы высшего эшелона. Но в конце концов, главная цель любого шпиона — проникнуть в кабинеты военного министерства. Недостатка в деньгах у меня не было».

Действительно, Сосновский был самым высокооплачиваемым шпионом того времени. За семь лет своей деятельности он получил из Варшавы около миллиона рейхсмарок, что составляло половину всех средств, выделенных польской разведкой на шпионаж против Германии. Сосновский предпочитал вести шпионскую деятельность с помощью женщин. Причём в этих целях он использовал представительниц самых различных слоёв общества.

Сосновский: «Салон, светское общество — всё это было лишь фоном и позволяло мне оградить себя от подозрений и враждебных действий со стороны германского абвера. Я устраивал грандиозные рауты и приглашал на них не только известных личностей и офицеров, но и случайных людей, чтобы расследования, производимые абвером, не дали бы никаких результатов.

Конечной целью разведывательной деятельности, замаскированной под светскую жизнь, являлось установление нужных контактов с сотрудниками военного министерства. Необходимо было неделями, а иногда и месяцами, психологически обрабатывать тех женщин, которых я предполагал сделать своими агентами, чтобы у них как бы само собой возникало желание работать на меня».

Сосновский очень быстро понял, что госпожа фон Фалькенхайн может помочь ему выйти на сотрудников военного министерства. Он начал ухаживать за ней, при этом не щадя средств на многочисленные подарки: сначала корзины с цветами и коробки конфет, а затем дорогие меха и даже роскошный автомобиль. Через некоторое время щедрость и галантность барона были вознаграждены — Бенита стала его любовницей.

Бенита фон Фалькенхайн родилась 18 августа 1900 года в семье фон Цолликофер-Альтенклитенов, многие представители которой были военными. Вместе с Иреной фон Иена, которая позднее станет её сослуживицей в военном министерстве, Бенита училась в лицее, а затем изучала иностранные языки в аристократическом пансионе в Бад-Годесберге. Её муж едва не разорился на спекуляциях земельными участками, поэтому они вели весьма скромный образ жизни.

Через некоторое время Сосновский рассказал Бените, что он является сотрудником польской разведки, и попросил помочь ему. Эта помощь обещала быть необременительной. Она должна была жить на широкую ногу и приглашать к себе людей, имена которых он ей назовёт.

Сосновский: «Сначала я объяснил госпоже фон Фалькенхайн, кто я и чем здесь занимаюсь. Всё это я рассказал как бы между делом. Я сделал акцент на двух моментах. Во-первых, сказал, что работаю против правительства, которое в то время очень активно сотрудничало с Советами, а во-вторых, сказал, что придерживаюсь крайне левых убеждений. Всеми способами я пытался сгладить шок от того, что ей сообщил, и заранее предупредить любые попытки отказать мне в помощи. Я знал, что тогда она питала ко мне столь сильные симпатии, что ей было очень трудно сказать мне „нет“. В определённом смысле она покорилась мне.

Я специально часто вывозил её в свет, ходил вместе с ней в театры и рестораны, она привыкла к дорогим подаркам. И поэтому в первый момент даже лишилась дара речи, так как, очевидно, не могла представить себя в роли шпионки. Почти год я постепенно объяснял ей смысл работы и не давал никаких заданий. Я приучил её тратить много денег, пользоваться очень дорогой косметикой и носить шикарные туалеты. Таким образом я поставил её в выгодную для меня ситуацию и наконец мог открыть ей свои планы.

Я сказал, что готов выплачивать ей 1000 марок, и даже пригрозил отъездом, если она откажется мне помогать.

Некоторое время она колебалась, но я всё же сумел уговорить её, немедленно дал 2000 рейхсмарок и (на всякий случай) потребовал расписку, которую должен был отослать моему руководству в Варшаву. Поначалу эта мера показалась мне весьма разумной. Однако позднее необходимость в расписках совершенно исчезла».

Бенита фон Фалькенхайн работала секретаршей в военном министерстве и через мужа состояла в родстве с известным генералом фон Фалькенхайном. Такой агент был действительно ценным приобретением. Вскоре Бенита стала не просто агентом, но и помощницей Сосновского. Без неё он вряд ли добился бы столь грандиозных успехов. Она несколько раз сопровождала Сосновского в его поездках в Польшу и поддерживала в Германии контакты с его агентами. Кроме того, Бенита помогала расширять агентурную сеть Сосновского и была осведомлена обо всех его тайных связях. Помимо драгоценностей, мехов, роскошной квартиры и машины Сосновский регулярно выплачивал ей вознаграждение, общая сумма которого составила 125000 рейхсмарок.

Бенита фон Фалькенхайн: «Любовь к конному спорту сильно сблизила меня с Сосновским. Мы встречались больше года практически ежедневно, и я была безумно увлечена им. Тогда я верила, что он был богатым коннозаводчиком. И вот однажды фон Сосновский заявил, что должен нечто сообщить мне, однако он сделал это лишь спустя некоторое время. Наконец, он рассказал правду о своей деятельности и сообщил, что в Польше станет командующим полком и женится на мне.

Он даже сослался на то место в Библии, где сказано, что жена должна во всём слушаться мужа. А пока от меня требуется только изображать из себя великосветскую даму, держать салон и принимать известных людей, а также научиться водить машину и сорить деньгами. Он сразу же дал мне 2000 марок. В соседней комнате на столе лежал блокнот, на одном из листков которого уже был вчерне составлен текст расписки. Сосновский всё время повторял, что правительство Германии следует указаниям большевиков и что его представители соответствующим образом ведут себя в России. Вначале я не особенно верила этому, поскольку практически ничего не знала о Рапалльском договоре».

С помощью Бениты Сосновский познакомился с капитаном Гюнтером Рудлофом, который в своё время служил под началом её отца в кавалерийском полку. Рудлоф был азартным картёжником, из-за чего постоянно находился в долгах, и страстным любителем лошадей, поэтому Сосновский без труда нашёл с ним общий язык. Для начала он одолжил Рудлофу 2000 рейхсмарок, которые тот пустил на уплату долгов, а затем предложил сотрудничать с польской разведкой. В то время капитан Рудлоф работал в Берлине в управлении разведки и контрразведки штаба III военного округа. Причём он возглавлял там польский отдел, отвечающий как за разведку, так и за нейтрализацию польских агентов в Германии.

Рудлоф попросил два дня на раздумье, а затем согласился на предложение Сосновского, не забыв оговорить для себя хорошее вознаграждение. В качестве доказательства готовности сотрудничать он передал ротмистру несколько секретных инструкций, которые немедленно были переправлены в Варшаву. Их работа шла успешно. Рудлоф даже пообещал, если абвер заинтересуется Сосновским, своевременно предупредить его. Кроме того, кузен Рудлофа, майор Ниденфур, работал в абвере и мог помочь в случае возникновения опасности снять подозрения с Сосновского.