– Он не мог удивить тем же самым приемом еще один трилистник, потому что трилистник на Трабаторе один, – отозвался бродяга. – Он один, только у него много тех, этих самых растений, которые мы видим. Поговори со старыми старателями, сынок, они тебе подтвердят, что я правду говорю.

Задумчивый Джонни передал бродяге честно заработанную бумажку достоинством в десять кредов.

На другой день Голд прошел на задний двор гостиницы, где среди роз и анютиных глазок росло немало трилистников. Когда он шел на задний двор, он думал, что найдет чем удивить трилистник, привлечь его внимание, когда же он увидел у самых своих ног зеленые розетки… Он не знал, что и делать. Что ему, встать на голову, или начать кувыркаться, или еще что?

Нет, видно, его судьба – просто искать семечко. Искать, и все. Искать, верить и ждать.

Постояв, Джонни ни с чем ушел с заднего двора.

День прошел как обычно, то есть закончился безрезультатно, как и прошлые дни. В номер Джонни вернулся затемно. Когда он стал готовиться ко сну, в дверь постучали. Джонни пошел открывать.

За дверью стоял пожилой мужчина невысокого роста со смуглым лицом и печальными глазами, несомненно, землянин. На его руках, обнаженных до локтей, курчавились черные волосы,

– Мистер Джон Голд? – учтивым тоном спросил незнакомец.

– Да, это я, – сказал Джонни.

– Вы прибыли сюда искать семечко?

– Да. И что?

– Я не могу говорить в коридоре. Вы позволите мне пройти в номер?

– Пожалуйста, – разрешил Джонни после небольшой паузы.

Подождав, пока Джонни закроет за ним дверь, незнакомец сказал:

– Я хочу предложить вам одно предприятие, мистер Голд.

– Я вас слушаю, мистер…

– Мистер Спич.

– Мистер Спич. Что это за предприятие?

– Это касается семечка. Я знаю способ, как его получить. Вы можете…

– Если ваш способ надежен, почему бы вам самому не разбогатеть на продаже семечка? Воспользуйтесь своим способом, и…

– У вас не будет никаких материальных за shy;трат. Я не предлагал вам купить мою методику – я предлагаю вам стать моим партнером, принять участие в моем деле, в деле добывания семечка.

– Ничего не получится. Партнерство подразумевает дележ, а я не хочу ни с кем делить семечко.

– Мое дело верное, так что мы сможем добыть два семечка, одно для вас, другое для меня. Вам хватит одного семечка?

– Да, мне хватит одного семечка. – Джонни заинтересовался. – Валяйте, рассказывайте, на что вы хотите меня подбить.

После минутной паузы Спич сказал:

– Трилистник любит смелых, тех, кто настолько бесстрашен, что способен пойти на любое безрассудство ради семечка. Вот вам тайна семечка, мистер Голд, тайна, над которой столько лет ломают головы: семечко дастся всякому, кто достигнет предела бесстрашия, возможного в нашей жизни.

– Значит, по-вашему, прояви я бесстрашие, и семечко…

– И семечко покажется вам. А там останется только сорвать его с цветоножки и положить в карман. Мы сможем взять с Трабатора по семечку, если поможем друг другу все это организовать.

– Что организовать?

– Вот это проявление бесстрашия. Вы думаете, это так просто, выказать перед лицом трилистника предельное бесстрашие?

– И как вы это себе представляете? – Джонни приготовился внимательно слушать.

В словах Спича ему почудилось рациональное зерно. Он и сам уже начинал думать, что только нечто чрезвычайное смогло бы дать ему в руки семечко трилистника. Правда, немало счастливчиков уверяло, что ничего особенного ими не делалось чтобы заполучить семечко, просто искали они его и нашли, но ведь они могли и скрытничать или не заметить особенное в привычном.

– Метод мой прост и непрост, – смуглолицый кашлянул, прочищая горло. – Нет ничего притягательнее вида смерти. Надо убить, чтобы увидеть семечко. (“Ах, вот оно что”, – подумал Джонни.) Убей, и вознесешься над миром. Только убийство должно быть необычным, иначе трилистник не заинтересовать. Да, да, я знаю, что вы скажете мне сейчас, многие пытались убивать, а прок вышел у единиц. Это потому, что убивали грубо, как мясники, трилистник же – материя утонченная, его без пикантностей не улестишь. Вот в этом и есть мой способ. Во-первых, она, то есть наша жертва, должна быть девственницей. Во-вторых, перед тем как убить, ее надо будет…

Какая-то сила подхватила Джонни, и то, что он делал дальше, куда более управлялось этой силой, чем его сознанием.

Джонни схватил Спича за воротник, раскрыл дверь, вытащил его в коридор, протащил его волоком один лестничный пролет, после чего, повинуясь непреодолимому желанию от Спича избавиться, толкнул его в загривок так, что тот полетел вниз считать ступени.

Голд вернулся в номер. На другое утро он встретил в коридоре Мака Ранкена. Ранкен остановил его.

– Вчера тут крутился один тип, паук с волосатыми лапами, – сказал Ранкен. – Если он подойдет к тебе и попытается заговорить, сразу давай ему в зубы. Он из старателей-стервятников, слышал про таких? Они верят, что если на тот свет кого-то отправить, и чтобы рядом с трилистником это было, то сразу семечко увидишь. Короче, грязью занимаются, а распишут так, будто в святой воде зовет полоскаться.

– Мною этому пауку-стервятнику не полакомиться, – произнес Джонни.

Скитания по городу в этот день для Голда закончились так же безрезультатно, как и в предыдущие дни. Вечером, примерно в то же время, как и накануне, в дверь номера Джонни постучали. “Если это Спич, вызову полицию”, – подумал Джонни, направляясь к двери.

ЧЕРЕДА СМЕРТИ

Дверь открывалась внутрь номера. Открывая дверь, Джонни почувствовал некое давление на дверь снаружи, как будто стучавший хотел, чтобы дверь открылась как можно быстрее, и в нетерпении помогал Джонни рукой.

Вместе с дверью в номер к Джонни ввалился человек, сидевший прислонившись спиной о дверь на полу в коридоре.

Красная лужа сразу бросилась Джонни в глаза.

Бог мой, не живой человек это был, а труп.

Джонни не пришлось теряться в догадках, чей это был труп. Он ожидал увидеть Спича, стервятника Спича, старателя, видевшего в кровавых оргиях единственно верный способ овладения семечком, – и вот он, Спич, валяется у ног Джонни, только не живой, а мертвый. Надо сказать, мертвец выглядел неважно. Шея у него была рассечена, что называется от уха до уха, обрубки сосудов и рассеченные мышцы вызвали бы приступ тошноты у кого угодно.

Не притронувшись к Спичу, Джонни вернулся в номер. Первым делом он позвонил в полицию, затем сообщил портье о происшедшем. У бедняги портье аж язык отнялся, и Джонни пришлось несколько раз переспросить, хорошо ли тому слышно.

Повесив трубку, Джонни подошел к двери и, стараясь не ступить в кровавую лужу, выглянул в коридор.

Не было похоже, чтобы Спича тащили по коридору: кровавой дорожки нигде не было видно. Спича убили у двери номера Джонни? Но если бы это было так, Джонни услышал бы какой-то шум, а он ничего не слышал. Да и, если бы убийство Спича произошло только что, Джонни застал бы его агонию, а ведь он увидел уже вполне состоявшийся труп. Скорее всего, труп подняли на этаж в мешке. Убийцы действовали быстро, чтобы их не заметили, извлекли труп из мешка, посадили на пол спиной к двери номера Джонни, постучали в дверь. Постучав, убийцы немедленно удалились. Вот только откуда эта кровавая лужа? Или убийцы не только труп подняли на этаж в мешке, с ними была и банка с кровью?..

Подъехал лифт. Из лифта вышла и направилась к Джонни целая делегация: впереди – лысый старичок портье и управляющий гостиницей, кудрявый мужчина средних лет, позади них шагали три человека в униформе гостиничных служащих.

Управляющий гостиницей, мистер Оберс, представившись Джонни, поинтересовался:

– Так вы вызывали полицию?

– Да, я же сказал портье. Эй, что они делают?

Служащие, приблизившись, дружно взялись за труп и затащили его в номер Джонни. Ничьего соизволения они не спрашивали, убрав труп с видного места, они извлекли из карманов толстые голубоватые салфетки и принялись собирать ими кровь.