Темпл встала, отодвинула щеколду и открыла дверь настежь. Сделав два шага, остановилась над сгорбленной фигурой и вытащила кукури из ножен.

— Иногда человек устает размышлять о сути добра и зла. Бывают времена, когда ты совершаешь действия, не задумываясь об этом. Это время без осмысления поступков безвозвратно уходит. И тогда дьявол, достав свой карандаш, начисляет тебе очки. Ты успокаиваешь себя: ну что изменит убийство в погибающем мире? А затем ты обреченно говоришь: да ладно, пусть моим домом станет ад.

Она подняла над головой непальский нож и с силой опустила его вниз.

* * *

Перед тем как подняться в библиотеку, она зашла в гостиную, где в кресле у окна сидел связанный Мозес Тодд.

— Ты все-таки решила прикончить меня? — спросил он.

— Нет. Я просто хотела спросить тебя кое о чем.

— Спрашивай.

— Ты когда-нибудь задавал себе вопросы — я имею в виду чрезвычайно важные вопросы, — на которые тебе не удалось найти ответы?

— Конечно, такое бывало.

— Я говорю о вопросах, которые преследуют тебя годами.

— Я понимаю, о чем идет речь.

— И как ты разбирался с ними?

— Почти никак, — пожав плечами, ответил Тодд. — Со временем некоторые ответы приходят сами собой. О других вопросах ты просто забываешь. А остальные продолжают накапливаться.

— То есть ты не можешь дать мне совет.

Мозес улыбнулся, поджал губы и всосал в себя воздух. У него получился забавный звук, как будто метлой провели по цементному полу.

— Перестань шельмовать, малышка. Мы оба понимаем истину. Когда ты выйдешь из этого дома под широкое синее небо, ответы будут везде, куда бы ни упал твой взгляд. Почему, по-твоему, ты так рвешься в дорогу?

— Я убегаю от тебя.

— Нет, ты не убегаешь. По крайней мере, спешишь не так быстро, как могла бы. Ты просто знаешь, что ответы можно найти только там — на воле. Пусть ты пока не отыскала их, но твое понимание мира уже превысило тот уровень, на котором находится большинство людей.

Затем выражение его лица изменилось. Он прошептал, как мерзкий заговорщик:

— Если хочешь, развяжи меня, и мы посмотрим, какие ответы придут к тебе, когда я сдавлю своими пальцами твою тонкую шею.

Темпл резко вскочила на ноги. Она хотела дать ему пощечину, но ей было противно касаться его колючей бороды.

— Увидимся позже, Мозес.

— Я рассчитываю на это, малышка.

* * *

— Ты выполнила мою просьбу? — спросил Джеймс, когда она вошла в библиотеку.

— Да, все уже сделано.

Он походил на высохшее дерево, лишенное всех соков.

— Тогда уезжай.

— Ты присмотри за Мозесом немного, пока я не уеду. Мне не хотелось бы давать ему повод для плохих идей.

— Хорошо, я пригляжу за ним.

Темпл повернулась, чтобы уйти, но Джеймс, переместившись на край кушетки, окликнул ее:

— Послушай, подожди. Позволь мне сказать еще пару слов.

— Что такое?

— Я должен высказать это кому-нибудь… Сегодня ночью я потерял своего отца.

Она посмотрела на его поникшую фигуру, на печальное лицо, обрамленное темными волосами, и ей стало понятно его состояние.

— Ты справишься, Джеймс. С тобой все будет в порядке. Каждому дому нужен мужчина. Ты теперь старший.

— Да, — прошептал он, кивая головой.

Другого утешения у нее не нашлось. Она открыла дверь, переступила порог и вдруг вспомнила кое о чем: о клочке бумаги, который глупыш достал из кармана. Она остановилась на мгновение. Одна часть ее ума советовала не копаться в чужих делах. Но другая часть тоже имела свое мнение. Темпл вернулась к Джеймсу Гриерсону.

— Один вопрос, — сказала она, передавая ему записку. — Ты не мог бы прочитать это вслух?

Он с досадой посмотрел ей в глаза.

— Что тебе еще нужно?

— Тут текст, — ответила она. — Ты не мог бы объяснить, что там написано?

— Зачем?

— Ну… в качестве одолжения.

Он посмотрел на записку и прочитал:

«Привет! Меня зовут Мори. Я не обижу и мухи. Моя бабушка любит меня. Она хотела бы заботиться обо мне вечно, но у нее больное сердце. Наверное, она скоро умрет. У меня имеются родственники на западе. Если вы найдете меня, не могли бы вы сделать доброе дело? Отвезите меня к ним. Благослови вас Бог! Адрес моих родственников: Джеб и Дженни Дюшан; 442 Хэмилтон-стрит; Пойнт-Комфорт, штат Техас».

— Проклятье! — прошептала Темпл.

Вот так и сужаются пути людей, посмевшие искушать судьбу. Она подумала о Малкольме, о железном гиганте, о величественных сооружениях людей, которые канули в Лету. Внутри нее кипела злоба, не менее лютая, чем у демонов или зомби. Голос Бога говорил цветами и пением птиц, но только не с ней. А ведь она могла бы уехать налегке и больше ни о ком не заботиться.

— Ладно, — со вздохом сказала она. — Ты не мог бы повторить мне адрес?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 8

Она работала с восьми до десяти утра, иногда останавливаясь, чтобы разогнуть спину и взглянуть через поле на Мори, который колол дрова перед длинным сараем. Высокий мужчина склонялся вниз, ставил на широкий пень очередное полено, затем поднимал топор над головой и опускал его с достаточной силой, но не очень быстро — именно так, как она показала ему, объясняя задачу. Темпл вытерла пот со лба, обмахнула лицо панамой и посмотрела на небо — на самое большое и синее небо, которое она когда-либо видела. Казалось, что огромный небосвод загибался за горизонт и возвращался назад, чтобы встретиться с самим собой.

Каждый раз, наполнив корзину ягодами, Темпл несла ее к дому, стоявшему посреди огороженного участка. Она оставляла корзину на веранде и возвращалась на поле. Пять ходок — туда и обратно.

— Невыгодный бизнес, — сказала она конопатому мужчине, сидевшему в тени веранды на плетеном стуле.

— А я предупреждал тебя, что это будет нелегко, — ответил Альберт, отхлебывая что-то из пластикового стакана.

— Что вы пьете? — спросила она.

— Морс. Свежевыжатый. Я и тебе могу налить, когда ты управишься.

Она посмотрела на белый стаканчик в морщинистой руке мужчины.

— Хорошо. Я немного передохну. Скажите, а зачем вам нужно столько ягод?

— Для продажи. Ты удивилась бы, увидев, какие хорошие вещи люди отдают за свежие ягоды.

— Могу представить. Послушайте, я хочу спросить… В каком мы штате?

— Мне кажется, ты спятила, девочка. Неужели в своих путешествиях ты еще не заметила, что вокруг шляются какие-то полумертвые люди? Тебе интересно, в каком штате мы находимся? Я сказал бы — в штате полного отчаяния.

Его сухой смех превратился в кашель. Темпл сдержала раздражение и молча дождалась момента, когда приступ пожилого мужчины закончился.

— Я пошутил. Мы в Алабаме. Как раз у Юнион-Спрингс.

— В Алабаме? Черт! Я думала, что продвинулась дальше.

— Откуда ты, детка?

— Пару дней назад мы были в Джорджии. Нам пришлось замедлиться из-за плохих дорог. Почти все трассы превратились в месиво.

— Я пожалуюсь нашему конгрессмену. Сейчас же напишу ему письмо.

Он вдруг пригнулся и посмотрел в том направлении, где Мори рубил дрова.

— Ты следишь за своим увальнем?

— Он ничего у вас не возьмет. Парень делает то, что ему сказано.

Альберт пригнулся к ней и зашептал:

— Слушай, я о том, что предлагал тебе раньше. Не знаю, дошли ли до тебя мои слова. Короче, если ты пойдешь со мной в спальню и сделаешь кое-что для меня, я отдам тебе все эти ягоды.

— Да, я слышала, что вы предлагали такой вариант. Мне он не нравится.

Пожилой мужчина откинулся на спинку стула, всем видом показывая, что разговор закончен.

— Как хочешь, — сказал Альберт. — Тебе лучше вернуться на поле, если ты планируешь управиться с делом к полудню.

Кто бы мог подумать, что сбор ягод окажется таким трудным занятием! Колючие растения ранили кончики пальцев. Если она сжимала ягоды слишком сильно, те лопались, и ее ладони покрывала пурпурная жижа. Ноги и спина болели, потому что она сидела на поле в позе жабы. К полудню ее одежда была перепачкана землей и соком. Когда она высасывала кровь из ранок на пальцах, на языке оставался привкус железа. Наконец Темпл в последний раз вернулась на веранду.