Когда он бежал в школу, встречная старушка произнесла: «У вас холодно, а у нас жарко». Что она имела в виду, Илья не мог понять, возможно, она с иронией произнесла это , глядя на босоногого мальчика, а может быть, она была из жарких краёв. Илье она показалась очень загадочной, он принял её за колдунью и долго всем рассказывал о встретившейся ему по дороге в школу колдунье.
Семья очень бедно жила, скорее существовала, весной маленький Илья с Зиной собирали в грязном поле мёрзлый прошлогодний картофель, оставленный в земле. Приносили домой мягкие липкие клубни, которые мачеха раздавливала и пекла из них оладьи. Летом Илья ходил собирать колоски злаков, которые были ещё зелёные. Он рвал их и наполнял ими пазуху. Они кололи тело. Часто поле охранялось объезчиком, жгучий хлёст кнутом которого маленький Илья испытал на своей спине. Объезчик не только стеганул его кнутом, но и вынул все колоски из-за пазухи. Мачеха варила кисель из зелёных колосков, он был почти как овсяный, только не белый, а зелёный.
Голодные дни в Ольшанке иногда скрашивали радостные события, например, приглашение обсасывать соты. Соседский мальчик пригласил маленького Илью к своему дедушке, который летним днём гнал мёд. Мальчики пришли в дом на пригорке. Взрослые занимались ульями, сотами, на их лицах были металлические сетки. Дети сидели в сторонке и обсасывали соты. Для Ильи это был сказочный день. В конце работы дедушка дал мальчикам по полстакана мёду, который те съели. В желудке Ильи чувствовалась тяжесть. В перевалку мальчишки отправились домой, они катились вниз по пригорку, притворившись, что они не в состоянии идти. Бедность и нищета была свойственна почти всем семьям в округе. Тем не менее некоторые матери старались казаться зажиточными. Вечером, когда они звали детей домой, можно было услышать такое: «Витька! Иди скорее домой! На столе стынет каша манная с молоком!» Услышав такой призыв, другие дети только облизывались, завидуя Витьке.
Илья очень хотел научиться плавать летом в речке. Он постоянно просил отца взять его к речке. Речка в Ольшанке была очень узкая, но глубокая и быстрая, это скорее был ручей с холодной водой. Илья хотел показать, как он умеет плавать «тихой волной». «Ну, сын, покажи, как ты плаваешь «тихой волной», — смеясь, произнёс отец, бросив Илью с рук в воду и стоя возле него. Илья топором пошёл ко дну. Он стал карабкаться по телу отца вверх и уже над водой лез ещё выше. Отец хохотал: «Ну, где же твоя «тихая волна?» Долго после этого Илья был предметом насмешек отца.
Илье очень нравилось кататься на телеге, будь то на облучке или на перекладине. Но перекладина однажды обломилась, и он оказался под телегой; хорошо что ещё между колёсами, отделавшись только широкой ссадиной на щеке, за что он дома получил от мачехи подзатыльник: она рассердилась, что Илья без спросу ушёл гулять и мог бы погибнуть под колёсами тяжёлой телеги.
Бедность, голод, нищета всё больше и больше вносили разлад в семью Нюры и Ильи. Нюра считала мужа лентяем и неудачником, она не видела никаких перспектив в их жизни. Зимой он постепенно спалил в печке всю солому с крыши. Когда лили дожди, с потолка текла вода, и всем приходилось укрываться от дождя под печкой.
Русская печь! Она обогревает дом, на ней можно спать, в ней варят пищу и пекут хлеб, парятся, под ней держат кухонную утварь и ухваты (которые мачеха называла рогачами). Сколько пользы и добра от неё!
Победу над гитлеровской Германией семья встречала в Ольшанке. Эта была великая радость несмотря на голод и нищету.
Жить в хате без крыши было невозможно. В конце лета отец забрал детей и тайно убежал от Нюры. Он перебрался с семьёй в Кузьминку, огромное село, недалеко от Котовска. Семья заняла пустовавший деревянный дом под железной крышей. Отец пропадал целыми днями якобы в поисках работы, Зины тоже часто не было дома, так что маленький Илья, которому шёл уже десятый год, был предоставлен самому себе.
Он пускался в путешествия к племяннице Нюры, Шуре, жившей в Котовске. Она работала на заводе и жила в общежитии для незамужних женщин. Общежитие представляло собой огромный барак на триста или четыреста коек, возле каждой койки была тумбочка. Илья ходил к Шуре пешком через мостик в виде двух широких досок. Ему было так страшно идти по этому мосту: в глазах рябило от мелких волн, которые плескались под мостом, но тем не менее он продолжал ходить к Шуре. Возвращался поздно. В то время отец с Зиной уехали к мачехе просить её перебраться к ним. Возвращаясь в очередной раз поздно домой, Илье показалось, что на крыльце стоит мужчина. Стало не по себе. Илья долго всматривался в крыльцо; наконец, решился пойти к крыльцу. Когда он поднялся на крыльцо, то обнаружил на крыльце развешанное бельё, а чёрную рубаху он принял за ожидавшего его мужчину.
В доме было тоже жутко. Темь кромешная в коридоре и в комнатах, спичек не найти, кремня и ваты, с помощью которых добывали огонь при отсутствии спичек, на месте не оказалось. Голодный Илья лёг спать. На утро опять никого нет. И так в течении нескольких дней. Илья ходил по Кузьминке и просил милостыню.
Некая старушка предложила ему сделку: она кормит его, а он утром забирает из хлева её корову и гонит её в стадо, вечером забирает корову из стада и приводит её домой, кормит и поит на выгоне телёнка, сторожит её дом. У старушки есть внук, который связался с дурной компанией и часто совершает налёты на дом, когда старушка уходит в церковь. Илья обещает ей поговорить с отцом и дать ответ на следующий день. Дома отец и Зина отпускают его, предварительно узнав адрес старушки. И вот начинаются дни маленького труженика. Всё идёт по расписанию. Подъём, выгон коровы из хлева к пастуху, в стадо, выгон телёнка в поле, поение телёнка, охрана дома. Вечером Илья забирает корову из стада, до этого он отвязывает телёнка и ставит его в хлев. Старушка довольна мальчиком. Он живёт у неё два дня, спит на матраце. В первое воскресенье недели старушка собирается в церковь. Она даёт Илье должные инструкции, как закрыть дверь изнутри, чтобы внук с друзьями не могли проникнуть в дом. Она уходит утром. Илья играет на полу. Вдруг в дверь раздался стук. Мальчик вздрагивает и выбегает в сени. За дверью слышатся голоса, дверь ходит ходуном под натиском парней снаружи. Илья поправляет засов, пригнувшись вбегает в хату и встаёт в простенок. «Там кто-то есть! Открывай!», — раздалась команда. Он забирается на печку и калачиком сжимается там. Через минуту дверь выломана, и ватага парней вваливается в комнату. Они находят Илью на печи и спрашивают, почему он им не открывал, он отвечает, что ему велено никому не открывать. Ребята настроены к нему мирно, они понимающе одобряют его и, вытащив всё из погреба и печи, даже предлагают поесть с ними, но Илья отказывается и продолжает лежать на печи. «Что-то топлёное молоко синеватого цвета, ты не видел, не сыпала ли старуха в него какой-нибудь порошок?» — задаёт Илье вопрос голубоглазый подросток, видимо, внук старушки. Дабы как-то уберечь старушкино добро, Илья пускается на ложь: «Да, она что-то сыпала в молоко!» Мальчишки ухмыляются, подносят ему на печь стакан топлёного молока и заставляют его выпить молоко. Илья пьёт молоко и больше ничего не помнит. Он очнулся только тогда, когда услышал ворчание старушки: «Не было сторожа, и этот не сторож». Свежий воздух привёл Илью в сознание. Налётчики, разворошив угли в печке, напустили в дом угарного газа. Илья угорел и лежал на печи без сознания, пока не пришла старушка и не открыла двери. Когда она увидела, что он не спит, а лежит на печи без сознания, она поняла, что он угорел, и распахнула окна, а возможно, старушка не хотела сама находится в угарном помещении. Хозяйка послала Илью за коровой. У него стучало в голове и колотилось сердце. Он пригнал корову и в тот же вечер был отправлен восвояси.