— Понятно.

— Нет, я думаю, это все-таки кошмар для тебя!

— Да ладно, что уж там. Если речь идет о твоем счастье…

— Счастье?! Я чувствую себя отвратительно. Я тебя бросаю.

Лицо у первой старушки горело, руки тряслись, голос дрожал, тогда как вторая говорила спокойно, медленно. Она, однако, не была уверена, что у нее внутри все нормально. Она принялась накрывать на стол.

За ужином первая старушка сказала:

— Поломала я, выходит, твою жизнь.

— Ну уж, прямо-таки… поломала…

— Да! Поломала! Именно что поломала! — вскричала первая старушка пронзительным голосом. — Лучше уж мне было умереть!

— Да… но если бы ты умерла… — с удивлением начала вторая старушка.

— Замолчи! — закричала первая старушка. — Как ты не понимаешь. Я еще никому в своей жизни зла не сделала. А теперь вот… ты…

Вторая старушка молчала.

Вечером первая старушка уложила вещи и ушла. Она ничего не сказала. Спускаясь по лестнице, она плакала. Ее чемодан грохотал по ступеням.

Вторая старушка безмолвно глядела из окна.

Так исчезла первая старушка из жизни второй.

ДВЕ СТАРУШКИ жили в большой комнате среди картин, подсвечников, книжных полок, маленьких столиков и салфеток.

И вот как-то раз одна старушка осела на стуле, сползла на пол, побелела, вытянулась и умерла.

Совсем не сразу дошло до сознания второй старушки, что первая умерла. «Так-так, — подумала она, — стало быть, это и есть смерть».

Она не могла перетащить первую старушку. Да и, по правде говоря, подумала она, куда?

Она принялась рыться в ящиках, сама толком не зная, что ищет. Она бродила по комнате и думала: «Нужно что-то делать, нужно что-то делать…» Но что? Она присела к столу.

Через час-другой она подумала: «Сойду я теперь с ума от горя! Это очень даже возможно!» Но представить себе этого она не сумела.

Она начала всхлипывать, закрыла лицо ладонями. Внезапно она со страхом подумала, что никто, в сущности, не знал, до чего милой была первая старушка. «Кому теперь это растолкуешь», — подумала она. Она представила себе, как пытается объяснить это кому-нибудь — какому-нибудь мужчине в кожаной куртке, с толстым ремнем — и как этот мужчина грубо отталкивает ее и говорит: «Ой, да ладно вам. Все мы тут милые люди».

Немного погодя она встала и посмотрела в окно. «Ну и денек!» — подумалось ей.

В комнате было темно. Стоял ноябрь. До нее доносились звуки трамваев, самолетов и чаек. Она принялась барабанить пальцами по стеклу, колотить в стены, стучать ногами в пол.

Ближе к ночи она начала зевать, громко, с завыванием, пока не осипла и не свалилась в изнеможении.

Она лежала на ковре посреди комнаты, рука под голову, колени врозь. Позже, под утро, она уснула.

ДВЕ СТАРУШКИ жили в маленьком домике на краю города.

За долгие годы они изрядно надоели друг другу. Но вот однажды они отправились путешествовать.

«Все же что-то новенькое», — решили они.

К их большому разочарованию, мир успел измениться. Они увидели, что люди сделались злобны и угрюмы.

Пошел дождь.

В поисках укрытия они забежали на какой-то заброшенный пустырь и забились в уголок у забора. Они держались друг за друга так крепко, что чуть не задохнулись. Колени у них подкосились, и они осели в жирную, чавкающую подзаборную грязь. Подняться на ноги им не удалось, они оцепенели от холода.

Так их и нашли.

Их забрали куда надо и допросили.

— Что вы там делали?

— Ничего особенного.

— Ничего особенного?

— Ничего особенного. Мы обнимались.

— Прямо там, в грязи??? Это вы-то???

— Мы любим друг друга, — прошептали они.

Человек, который их допрашивал, откинулся на стуле.

— Так, — сказал он и потер руки. — Любите, стало быть, друг друга.

— Ну да.

— То есть это вы любовь имеете в виду, так следует понимать?

— Любовь, да, — сказали старушки тихо.

Допрашивавший встал, подошел к шкафу, повернул ключ и распахнул дверцу.

— Ну так вот, — сказал он и вытянул оттуда женщину, которая стояла там, тесно зажатая между каких-то картонных коробок.

Он усадил ее на стул возле своего стола, достал из ящика щетку и принялся обмахивать ею женщину. Женщина улыбалась ему и показывала, где он прежде всего должен чистить: под коленками, у шеи, между лопаток.

— Однако и запылилась же ты, — сказал он мягко.

— Да, — согласилась она.

Он чистил ее с большой нежностью, в то время как она указывала ему на все новые и новые места.

— Вот что такое любовь, — сказал он старушкам, все еще продолжая водить щеткой. — Вот что означает любить. Вы бы и не подумали, а?

И он затолкал женщину обратно в шкаф и снова запер дверцу на ключ.

Старушки пришли в сильнейшее замешательство. Их трясло, они не могли вымолвить ни слова.

Человек вытолкал их из комнаты.

— Убирайтесь! — крикнул он им вслед.

Понурив головы, побрели они домой.

«Стало быть, мы всю жизнь ошибались, — думали они. — Всегда».

Их жизнь превратилась в кошмар. Всякое напоминание о том, что они прежде считали любовью, причиняло боль. Они исхудали и сгорбились.

Во сне над ними потешались вороны, начальники и дети.

Однажды утром они умерли, одна за другой.

ДВЕ СТАРУШКИ жили вместе много лет. Они были счастливы — так им казалось — и неразлучны. Они исходили из того, что в их жизни уже ничего не может измениться.

Но однажды утром одна из них сказала:

— Я хочу, чтобы ты ушла, немедленно.

Внезапно она как бы стала выше ростом, стояла разрумянившаяся, торжествующая. В ней появилось нечто величественное: сверкающие глаза, горделивая осанка. Она возвышалась над другой старушкой, как некая матрона.

Вторая старушка втянула голову в плечи. Она походила на мышку, такой маленькой и робкой она сделалась в считанные секунды.

— Хорошо, — сказала она.

Она встала, наткнулась на стол, обогнула стул и распахнула дверь.

Она не решалась оглянуться.

— Счастливо тебе, — сказала она, глядя в пол. И прошептала, неслышно для другой старушки: — Я люблю тебя.

— Давай не мешкай, — сказала первая старушки. — Ступай.

Вторая старушка вышла из комнаты, спустилась по лестнице, вышла на улицу. Она собралась с духом и исчезла. Назад она не вернулась.

В тот же день первая старушка утратила свою горделивость, принялась рвать на себе волосы, бегать повсюду, помещать объявления, расклеивать плакаты: «Разыскивается моя любимая подруга».

Она прожила еще много лет, мрачная, переполненная раскаянием. Что случилось с ней тогда, в тот миг, когда она вдруг сделалась огромной, гордой, торжествующей, — осталось для нее загадкой.

«Тот момент не имел ничего общего с действительностью! — думала она порой с сомнением. — Он относился к другому роду вечности! К смерти!»

Она бросалась на стены, колотила кулаком по столу, хлопала дверьми до тех пор, пока не падала бездыханная.

ДВЕ СТАРУШКИ дождливым днем сидели на лавочке под деревом. Они долго молчали и глядели на дождь и на низкое серое небо. Потом одна старушка спросила:

— Ты, может, ждешь кого-нибудь?

— Да нет, — сказала вторая старушка. — Или, впрочем, да, вообще-то… вообще-то я всегда кого-то жду. Но это так, в общем смысле.

— Да, — поддержала первая старушка. — И я тоже.

— В самом деле? — спросила вторая старушка.

— Ага.

— Мне всегда казалось странным о таких вещах рассуждать, — вымолвила вторая старушка. Она болтала под лавочкой ногами и разглядывала свои туфли. — Да и вправду сказать, жду-то я жду, да все без толку.

— И я тоже, — сказала первая старушка.

Довольно долго они сидели молча. Время от времени они искоса поглядывали друг на друга.

Люди торопились мимо них, почти бегом, с поднятыми воротниками или под зонтиками.