– Кто там?..

– Мама, мамочка, это я, открой! – заколотила ладошкой по двери Галя.

– Ты?! – Казалось, мамин страх только усилился, что заставило Галю и вовсе похолодеть. – Где Костик?

– Ч-что?.. – Гале показалось, что она ослышалась. – Какие гости? Я одна. Что с тобой, мама? Почему ты не открываешь? Ну погляди в глазок, я одна.

Она отступила на шаг, чтобы мама смогла ее рассмотреть. Но что же это за дикость? Почему мама стала такой подозрительной? И почему у нее такой странный голос?

– Вижу, что одна, – раздраженно ответила мама и закашлялась. Потом шумно – так, что было слышно через дверь, – с сипением отдышалась и снова спросила: – Где Костик? Куда ты его увела?

Теперь уже Галя точно знала, что не ослышалась. И черный холодный ужас накрыл ее с головой, заставив зажмуриться. Но он же и подхлестнул ее, толкнул к двери, по которой она забарабанила с новой силой:

– Мама! Мама!!! Открой немедленно! Что ты говоришь? Костик у вас!

Щелкнул замок. Дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, готовая тут же захлопнуться снова. Чтобы не спровоцировать маму, Галя отошла назад, успокаивающе подняв обе руки.

– Мама, давай поговорим спокойно, – еле сдерживаясь, чтобы снова не завопить, начала она. – Это я, Галя. Видишь? Со мной никого нет. И ответь мне, пожалуйста, что у вас случилось?

– А ты не брызнешь опять этой гадостью? – неуверенно пробормотала мама и все-таки высунула из-за двери голову.

Посмотрев на маму, Галя ахнула. Лицо ее выглядело так, словно на нем молотили горох – багровое, бугристое, с распухшим носом и красными, заплывшими глазами, из которых в два ручья лились слезы.

– М-мама… – промычала Галя и все-таки закричала: – Да что же тут произошло?! Кто это сделал с тобой? И где все-таки Костя?

Мама, видимо, стала приходить в себя. Во всяком случае, она посмотрела на Галю уже без страха. То есть на ее обезображенном лице больше не было необъяснимого страха перед самой Галей, зато медленно стал проступать страх, даже ужас, совсем иного свойства. Словно до нее только начало доходить, что с ней случилось на самом деле.

– Костя? – прохрипела она и снова надсадно закашлялась. – Его увела… ты.

– Мама, впусти меня, – все-таки бросилась к двери Галя и, рывком распахнув ее, ворвалась в прихожую.

По квартире гулял сквозняк. Все окна были открыты. На диване в общей комнате, закутанный в плед, лежал бледный отец. Глаза его, как и у мамы – воспаленные и безостановочно слезились.

Галя кинулась к отцу, но остановилась, а потом принялась метаться по квартире, заглядывая во все двери и даже шкафы. Она уже понимала, что Костика здесь нет, но не могла в это поверить, пока не убедилась сама. Выдохшись так, словно взобралась на гору, она буквально рухнула на ковер возле дивана отца и с мольбой уставилась в его красные, полные безысходной тоски глаза.

– Папа! – взмолилась Галя. – Хоть ты-то мне все расскажи по-человечески!

В комнату зашла мама и тяжело, сипя и откашливаясь, задышала. Отец поднял глаза на жену, посмотрел снова на Галю и нахмурился.

– Говорит, не она, – подала голос мама.

– Что? Что «не она»? – запричитала Галя. – Да объясните же вы мне наконец, где Костя? И что здесь случилось?

– Но нам же позвонила… ты! – закричал вдруг отец, приподнявшись с подушки. Но тут же застонал и вновь уронил на нее голову.

Галя стала терять терпение. Ужас, смешавшийся с гневом в адскую смесь, захлестнувший ее, стал почти осязаемым; он, будто черный густой кисель, наполнил ее до краев. Казалось, скоро он вырвется наружу, и тогда она потеряет способность соображать вообще, а будет лишь носиться с воплем по комнатам, круша все, что попадется под руку.

– Или вы мне расскажете, что случилось, или я разнесу тут все к чертям, – честно предупредила Галя, сдерживаясь из последних сил.

– Ты позвонила нам, – вновь подал голос отец, – и сказала, что придешь за Костей.

– Откуда я позвонила вам? С работы?

– Не знаю. Звонок был на мой мобильник. С твоего.

– Откуда? С моего мобильного?.. Папа, ты что? Я же сказала вам вчера, что потеряла мобильник!

– Ну откуда я знаю. Может, нашла. Ты ведь позвонила.

– Что, и голос был мой? – раздраженно бросила Галя, тут же устыдившись тона, каким она разговаривала с родителями. А еще она обозвала себя идиоткой, вспомнив, что забыла вынуть сим-карту, когда отдавала телефон браконьерам.

– Голос? – переспросил отец и задумался. – Я как увидел, что ты звонишь, особенно и не вслушивался. Да и слышно было не очень.

– Мы одели Костика, как ты просила, – подхватила речь мама. – Ну, не ты… Но мы-то думали – ты…

– А потом ты пришла, – закончил за супругу отец. – Очень быстро, минут через пять после звонка.

– Вот так прямо я? – подскочила Галя.

– Я в глазок посмотрела, – закивала мама. – Ты там стояла. Прическа твоя, и костюм тоже твой, черный.

– Какой костюм? Этот? – процедила Галя, оттянув на груди кофточку, которую нашла утром в своих старых вещах вместе с джинсами. – Или тот, что валяется, мятый и грязный, в ванной?

– Ой, и правда, – прикрыла ладонью рот мама. – А я и забыла, что ты переоделась.

– А лицо? – воскликнула Галя. – Лицо тоже было мое?

– Я не разглядывала лицо, – призналась мама. – Через глазок же плохо видно. Да и платок ты… она к лицу прижимала. Я еще подумала: насморк, может, вот раньше и отпустили.

– А это, видать, был мокрый платок, приготовила заранее… – начал отец, но Галя уже все поняла:

– Газовый баллон?

– Да, матери прямо в лицо, я подбежал, но сразу свалился – в горле резь, глаза жжет, не раскрыть.

– Я тоже ничего не видела. Больно очень было. Слышу только – Костик закричал, потом закашлял сильно. Я руками шарю вокруг, а крикнуть что или сказать – не могу, вдохнуть невозможно, один кашель рвется. – Словно в подтверждение мама опять надрывно закашлялась.

– Я очнулся, сказал, чтобы окна скорее открыла, – вновь подключился отец. – А она из ванной орет: «Гена! Гена!..» Водой стала глаза промывать…

– А я знала?.. – сквозь кашель ответила мама. Немного отдышалась и продолжила: – Мне еще хуже от воды стало, глаза будто вынули, и лицо все запылало.

– Нельзя это водой, надо, чтоб само скорей испарилось, – с укором промолвил отец. – Да что уж… Мать кричит, я на ощупь к окошку пополз, распахнул, высунулся, отдышался, пошел другое открывать, и – затошнило. До унитаза едва успел.

– А я чувствую, воздухом свежим задуло – скорее тоже к окну, – сказала мама. – Подышала, чуток получше стало. Пошла другие открыла. Смотрю, Гене плохо. Довела его сюда, стала Костика звать. А тут и ты в дверь замолотила. Я думала, с ума ты сошла, снова травить нас станешь.

– Так это недавно было? – вскинулась Галя.

– Недавно, сколько прошло-то? Ну, полчаса. Может, сорок минут.

Галя застонала. Она не успела совсем чуть-чуть!

– Надо милицию вызвать, – сказал отец. – Мы же не стали, думали – ты это.

– Да-да, – бросилась к телефону Галя, но взяв уже трубку, замерла и поняла: этого делать нельзя. Почему она так решила, и сама не могла понять. Просто знала: нельзя. Это было очень похоже на то, вчерашнее, когда она полетела на вокзал в полной уверенности, что ей надо ехать в это… Ряскино. Вспомнив название поселка, Галя почувствовала вдруг дикое желание и сейчас ехать туда же. Немедленно, сию минуту! Это желание стало таким неотступным, что она бросила трубку и метнулась в прихожую.

– Куда ты? – вышла из комнаты мама.

– Мама, не надо милицию, – сказала Галя. – Поверь мне, не надо. Я знаю, где Костя. Я еду за ним.

– Куда ты поедешь? – всплеснула руками мама. – Тебя же убьют! Я звоню…

– Не надо! – Галя крикнула так, что зазвенела посуда в серванте. – Я знаю, что делаю, поверь мне, мамочка! Если мы позвоним в милицию… мы не увидим больше Костика. Меня они не тронут.

– Да кто они-то?!

– Не знаю, пока не знаю. Но скоро узнаю. Не бойся за меня. Я позвоню.