Тарас полюбил, что уж скрывать сейчас это от себя самого? Вот за это дяде Матвею искреннее спасибо! И если все-таки навсегда не стало мерзкого, постыдного страха – за это тоже. Но за все остальное…

Колдуну мало было уничтожить двоюродного племянника физически, чтобы причинить страдания оскорбившей его женщине. Нет, он хотел чтобы в полной мере и сам Тарас настрадался, когда на его глазах убивают любимую! Как говорил тот страшный мужчина с ножом: «Вы оба должны это видеть». Почему оба – непонятно, но достаточно и того, что это увидел бы Тарас. Перед тем как умереть самому. С убийством пока не вышло. Но именно, что только пока. Ведь ясно же, что дядя Матвей от задуманного не отступится.

Значит, надо опередить его. И убить самого колдуна. Как этого добиться, он еще не знал. Но только так он мог спасти от смерти Галину, а значит, это нужно сделать обязательно. И пусть дальше – что угодно: собственная гибель, тюрьма… Это его уже волновало не сильно. Да, мама будет страдать. Но если совсем откровенно, она это все-таки заслужила. А вот Галя – нет. Оставался, правда, открытым вопрос об убийце. Или, как это принято сейчас называть, об исполнителе. Скорее всего, судя по его поведению и речи, это тоже какой-то заколдованный бедняга.

Тарас вдруг споткнулся от потрясшей его догадки. Ну конечно, это же очевидно! Исполнителем был… его отец. Как жаль, что разбились очки и он не смог в этом убедиться! А голос? Механический, словно у робота, без интонаций. Узнать почти невозможно. Но он вполне мог принадлежать отцу.

Увидев поблизости лавочку, Тарас опустился на нее и сжал виски ладонями. Заныло сердце, подсказывая, что его догадка близка к истине. Конечно, как просто – заколдовать отца и заставить его разделаться с сыном. А потом, по сценарию, ему, наверное, следовало сдаться властям, чтобы и мама смогла узнать, кто лишил ее сына. Или… Тарас даже поежился, так стало вдруг холодно от новой догадки. Еще логичней было бы после убийства сына прикончить и бывшую жену, рассказав ей подробно перед этим, что пережил перед смертью Тарас. Вот это уж месть так месть у дяди Матвея получилась бы! Впрочем, почему «получилась бы»? Обязательно получится, если Тарас не остановит его. То есть… не убьет. И времени терять не стоит. Ехать надо сегодня же! Черт с ней, с работой – жизни Гали и мамы важней.

Теперь уже не холод, а жар окатил Тараса горячей волной. Так значит, он прав – прошлое связано с настоящим и с будущим? Ведь оно снова вернулось. А если точнее, то и не уходило никуда… Ну тогда я сам от него уйду! К чертям собачьим такое гнусное прошлое!.. Правда, сначала с ним все же придется еще разок увидеться. И лишь тогда станет ясно, доведется ли Тарасу встретиться с будущим. Или хотя бы понять, есть ли у него настоящее.

Тарас вскочил, чтобы немедленно вернуться, собраться и ехать на вокзал, но понял вдруг, что не сможет этого сделать, не увидев еще раз Галину. Ведь шансов на то, что он не погибнет в схватке с колдуном, было очень мало. Но даже если он и погибнет – не страшно, у дяди Матвея тогда не будет никакого смысла трогать Галю.

«Надо, надо, мне очень-очень надо увидеть любимую! – прошептал Тарас. – Надо попросить у нее прощения и сказать, обязательно сказать ей о моей любви». Он подумал, что тогда ей, возможно, будет чуточку легче пережить то, что случилось вчера. Да и вообще, она должна знать, что он ее любит! Хватит, в конце-то концов, слушаться мамочку. Пора ведь и впрямь становиться взрослым. И хотя бы не спрашивать разрешения на любовь.

Но как найти Галю? Тарас обреченно мотнул головой. Никаких идей не приходило. И он побрел в сторону школы. Имело смысл отработать этот день, раз поехать он сегодня не сможет, а заодно и попросить отгулы на понедельник и вторник. Вряд ли, конечно, он когда-нибудь еще вернется на работу, но почему бы не оставить себе хоть крошечную надежду на лучшее?

Заболела голова. И чем ближе подходил Тарас к школе, тем сильнее в нем нарастало противоречие. Одна часть его сознания продолжала нашептывать: «Брось все, беги на вокзал, езжай к колдуну, убей его!» Другая же усиленно протестовала, горя диким желанием увидеть Галю. А боль становилась все сильнее. Пусть и не такая, что мучила его два последних дня, но все же достаточная, чтобы потемнело в глазах.

Тарас чувствовал, что если он сдастся, то боль сразу пройдет. Еще вчера он бы так и поступил. Но сейчас лишь стиснул зубы, наклонил голову, словно навстречу ему несся буран, и, медленно переставляя ноги, все же пошел вперед, повторяя мысленно, словно заклинание, одно слово: «Люблю. Люблю. Люблю…» И возле самой школы боль неохотно отступила.

Захваченный переживаниями и сражением с болью, Тарас чуть не подпрыгнул от шлепка по плечу и вопля в самое ухо:

– Ау, болезный! Да ты вдобавок ко всему еще и оглох.

Рядом стоял Валерка Самсонов и ухмылялся во весь рот. Волосы его залихватски ерошились, а по щеке тянулась царапина, отчего учитель физики больше походил на веселого гопника, чем на педагога.

Тарас не был расположен к шуткам, что наверняка отразилось на его лице. Валерка сразу сменил тон:

– Ну, извини, не дуйся. Как там у тебя? Нашел врача?

– Какого врача? – насупился Тарас.

– Ну, не знаю, к какому ты врачу в Ряскино собирался.

– Я не собирался в Ряскино к врачу.

– А чего ж тебя туда понесло? Или ты не ездил?

Тарас заглянул в глаза другу:

– Снова шутишь? Ведь ты же меня туда и возил.

Валерка запустил пятерню в волосы и довел прическу до состояния полного хаоса.

– Мне стало трудно понимать тебя, дружище, – сказал он. – Если бы ты был любителем розыгрышей, тогда еще куда ни шло. Но за тобой я что-то раньше не замечал такого.

– Валера, не надо. Зато я знаю, как любишь разыгрывать ты. Так что перестань дурачиться и скажи: я тебе сам сказал адрес того дома?

Валерка начал злиться. Глянул на часы и мотнул головой:

– Пошли, урок скоро. Хватит строить комика. Не получается у тебя. Хоть и очки эти дурацкие нацепил.

– Нет, погоди, – схватил его за рукав Тарас. Он не отрывал взгляда от Валеркиного лица, и ужасная догадка перекосила вдруг его собственную физиономию. – Не хочешь отвечать насчет дома, ответь кое-что поинтересней: откуда у тебя эта царапина? Не ожидал от меня такой прыти, маньяк-недоучка?

– А иди ты знаешь куда? – вышел из себя Валерка. – К врачу, как и собирался! Тебе туда давно пора. – Он вырвал рукав из пальцев Тараса и, не оборачиваясь, зашагал к школьному крыльцу.

Тарас так и остался стоять с протянутой рукой, пока возможность соображать наконец не вернулась к нему. Устыдившись нелепой позы – проходившие мимо ученики начали уже оглядываться и похихикивать, – он быстро сунул руку в карман пиджака, и пальцы сжали клочок какой-то бумажки. Машинально он достал его и поднес к глазам. Это был мятый билет за вчерашнее число. Такие продавали на пригородные поезда. Ну да, так и есть, вот и надпись: «Зона № 5».

«Пятая зона», – всплыло вдруг из памяти. Так говорила вчера Галина, там, на проклятой даче. И что же это значит? Как ее билет оказался у него?

Стоп-стоп-стоп… Тарасу захотелось присесть. Но скамеек в школьном дворе не было. И правильно сказал Валерка, скоро начнется урок, надо идти. Он медленно двинул к крыльцу. Валерка… Почему он так возмутился?.. Да потому, – Тарас хлопнул по лбу кулаком с зажатым билетом, – что он и не возил его в Ряскино! Память услужливо распахнула перед Тарасом двери, точно так, как ученик-восьмиклассник открыл и придерживал сейчас перед ним школьную дверь. Тарас зашел в школу, уже отчетливо вспомнив, как он попал вчера в дачный поселок. Валерка не повез его в Ряскино, потому что обещал машину на вечер отцу. А Тараса он подбросил к вокзалу, где тот купил билет и благополучно добрался до поселка на электричке. Возможно, на той же самой, что и Галина. Или на следующей, они ходили в час пик через каждые полчаса. Но почему же ему втемяшилось, что именно Валерка довез его до места? Потому что… Тарас снова замер. Потому что во дворе той самой дачи стоял такой же, как у Валерки, автомобиль. Красная «семерка»! Вот и сложилось в больном сознании: «семерка» в начале пути – она же в конце. А это не она, просто такая же.