Бонд смотрел на убегающую вниз дорогу, петляющую по склону и продирающуюся сквозь густую растительность. В дорожном движении, наравне с перегруженными машинами, выше крыш заваленными багажом, принимали участие ослы и верблюды. Вьючные животные неспешно, в своем привычном темпе вышагивали по пыльному шоссе, заставляя водителей лавировать между ними. Большую часть автомобильного потока составляли «фольксвагены» — как фургончики, переоборудованные под дома на колесах, так и вездесущие «жуки» разных лет выпуска, — но Бонд заметил и немало каких-то странных автомобилей, по дизайну больше всего напоминавших слегка помятые обувные коробки; он решил, что эти чудеса техники представляют собой высшее достижение местной автомобильной промышленности.

Бонд старался дышать глубоко и спокойно: отчасти ему было просто приятно втягивать насыщенный цитрусовым ароматом тропический воздух апельсиновых рощ, а отчасти он таким образом настраивал себя на предстоящую работу. Что-то подсказывало ему: отпуск и праздные путешествия на сей раз действительно подошли к концу. Оказавшись в новой для себя стране без каких бы то ни было разведданных о предстоящей операции, Бонд спустя полтора дня уже вплотную подошел к тому, что Феликс Лейтер называл апогеем любой поездки такого рода.

Когда «кадиллак» въехал в Ноушехр, стоял час послеобеденного отдыха. Бонд попросил Хамида покатать его немного по городу: так было проще сориентироваться на новом месте. Лучшие дома, включая и летнюю резиденцию шаха, находились чуть в глубине, на некотором расстоянии от моря, на обсаженных пальмами улицах; впрочем, и на набережной были построены неплохие гостиницы, среди которых оказался и отель «Джалаль», рекомендованный ему Поппи.

Они остановились, чтобы пообедать в гостиничном ресторане — совершенно одни в пустом зале.

— Хамид, — обратился Бонд к водителю, дождавшись, когда тот уничтожил наконец большую часть кебаба из ягненка с рисом, — нам нужно наладить систему связи. Понимаешь, о чем я? Так вот, ты отвезешь меня на то место в районе порта, которое я тебе покажу, а потом уедешь оттуда. Если я не вернусь в этот отель до восьми часов вечера, ты позвонишь мистеру Дариусу Ализаде. Вот номер его телефона. Он знает, что делать в таком случае.

Бонд протянул шоферу несколько персидских риалов.

— Я думаю, эта сумма покроет твои расходы, — сказал он. — Ну что, согласен?

— На все воля Аллаха, — ответил Хамид, как показалось Бонду, несколько уклончиво. — Я могу передать любое послание, какое вы хотеть, мистер Джеймс. Почтовый ящик без адреса — это мы знать.

Бонд рассмеялся:

— Что знать?

— Я однажды возить американца. Мистер Сильвер. Ему тоже переводчик быть нужен. Он мне показать тайник. Туда письмо — почтовый ящик без адреса. Да, и еще, мистер Джеймс. Я очень любить есть икру. Здесь очень вкусная.

— Ну еще бы. Ведь местная икра — прямо из моря. А ты знаешь, почему икра такая дорогая?

Хамид кивнул:

— Это яйцо осетра. Но самец осетр не оплодотворять.

— Точно. «Осетрица дрица-ца нерестится без самца…»[31] Да ладно, Хамид, не обращай внимания. Это тебе не высокая персидская поэзия. — Вновь запустив руку в карман, Бонд извлек оттуда более увесистую пачку банкнот. — Вот, держи. Денег тут хватит, чтобы просто обожраться этой икрой. Но взамен я хочу, чтобы ты был наготове, а твой паровоз стоял под парами.

— Под парами, — согласился Хамид и, убрав в карман деньги, направился к выходу из ресторана.

— Я пойду переоденусь и через минуту буду, — сказал Бонд, направляясь в туалет.

Ровно через минуту они оба уже сидели в машине, которая медленно выезжала с гостиничной стоянки; Бонд взял на себя роль штурмана, используя набросанный Поппи план, а Хамид бодро выкрикивал названия улиц, по которым они проезжали. Вскоре «кадиллак» въехал в район порта. У причалов стояли на якоре несколько больших сухогрузов и целый флот рыбацких сейнеров и шхун. Доки занимали гораздо большую территорию, чем можно было судить по карте. Помимо огромного количества гражданских судов он заметил и несколько сторожевых катеров, и даже два эсминца; все эти военные корабли стояли у причалов и на рейде в излишней, по его мнению, близости к пляжам, на которых купались и загорали отдыхающие. Заборы, глухие стены складов, целый лабиринт из проездов и узких проходов между зданиями — все это, казалось, тянулось до самого горизонта.

— Похоже, приехали, — сказал Бонд. — Это где-то здесь. Прочитай мне, что написано вон на тех зданиях.

Хамид затараторил что-то на фарси, пока они проезжали мимо, но внезапно отчетливо произнес:

— Судостроительная верфь братьев Исфахани.

— Молодец, Поппи, хорошая девочка, — сказал Бонд, выходя из машины. — Хамид, ты запомнил, о чем мы договорились?

— Восемь часов, мистер Джеймс.

— Прежде чем звонить мистеру Ализаде, проверь, нет ли от меня записки вот здесь. — Бонд показал на торчащий из земли обрезок ржавой металлической трубы, в которую когда-то, судя по всему, был вставлен дорожный знак. — Понял меня? Сначала заглянешь сюда, а дальше уже действуй по плану.

Впервые за весь день мрачное лицо Хамида оживилось. В глазах вспыхнули искры, а пышные усы зашевелились как живые, когда он улыбнулся.

— Почтовый ящик без адреса, — сказал он.

— Что-то вроде того, — ответил Бонд, сам себе удивляясь: к чему такие меры предосторожности? Но инстинкт подсказывал ему, что в этом деле лучше перестраховаться.

Помедлив, пока Хамид развернул машину и уехал, Бонд направился к верфи братьев Исфахани.

Наружная металлическая лестница, прикрепленная к стене дома, на первый взгляд была единственным входом в глухое, без окон и дверей, здание. Бонд прошелся вдоль улицы в поисках менее очевидного способа попасть внутрь. Через некоторое время он понял, что большое и довольно обшарпанное строение, к которому они подъехали, вовсе не такое простое, как можно было подумать, глядя на его фасад. Повернув за угол, Бонд обнаружил, что в сторону моря и дальше в воду уходит внушительных размеров пристройка площадью примерно треть акра, причем, в отличие от остальной части здания, она покрыта не старыми досками, пропитанными креозотом, а листами ярко блестящего металла — скорее всего нержавеющей сталью. Пристройка уходила в море не меньше чем на пятьдесят ярдов, а следовательно, за ней мог скрываться достаточно глубокий док для обслуживания и стоянки куда больших по размеру и водоизмещению судов, чем можно было предположить, глядя на фасадную часть верфи.

Бонду это показалось любопытным и подозрительным. Он прошел вдоль стены так далеко, как только было возможно, и понял, что никаких дверей, окон или потайных лазов тут не имеется. Эту раковину невозможно было вскрыть. Единственным входом в здание были запертые ворота со стороны старого деревянного фасада.

Бонд пару раз прогулялся вдоль стены дока и, убедившись, что за ним не следят, нырнул за стоявший у забора старый грузовой «фиат». Здесь он сбросил одежду и остался в одних плавках. Все остальное он спрятал за стоявшим по соседству мусорным ящиком. С наибольшим сожалением Бонд оставил в этом импровизированном тайнике свой верный «Вальтер ППК». Еще в гостинице «Джалаль», переодеваясь в туалете, он пристегнул к левой ноге под коленом боевой нож, используемый обычно в подразделениях коммандос. Убедившись, что поблизости никого нет, он бегом преодолел расстояние, отделявшее его от угла дока, и зашел в воду. Поверхность ее была покрыта радужными разводами и неприятно пахла дизельным топливом. Бонд выдохнул, потом глубоко вдохнул и, нырнув, стал мощными гребками уходить в глубину.

Открыв глаза, он увидел мощные опоры, поддерживающие стены металлической раковины. Опор оказалось не меньше дюжины с каждой стороны, и они были не вкопаны в морское дно, а закреплены в тяжеленных бетонных блоках. Неприятным сюрпризом для Бонда стало то, что металлическая стена не обрывалась у самой поверхности воды, а уходила на глубину вплоть до самого дна. Похоже, тот, кто строил это сооружение, был очень предусмотрителен и осторожен. Бонд плыл вдоль основания стены, рассчитывая на то, что дно не может быть совершенно ровным и рано или поздно он найдет впадину, не прикрытую ни стальным листом, ни металлической сеткой. «Скорее всего вход должен быть со стороны моря», — подумал Бонд, но доплыть до конца стены, ни разу не вынырнув на поверхность, он не смог бы.