— Он одурачен! — воскликнул министр финансов.

— Или хочет разрекламировать себя, — заявил министр здравоохранения.

— Если джентльмены позволят, — прервал их Государственный секретарь, — одно утверждение чрезвычайно поразило меня. Хортон объявил, что Филипп Фримен умер от сердечного приступа. Но толковали, что он убит стрелой, а стрелял человек, одетый в древний костюм. Но, конечно, никто не поверил в это. Слишком невероятно. Но рассказ, который мы сейчас выслушали, тоже невероятен, и…

— Вы верите в этот рассказ? — спросил министр здравоохранения.

— В него трудно поверить, — согласился Государственный секретарь, — но я не думаю, что мы просто можем отбросить его. По крайней мере, сначала нужно обсудить…

— Может быть, помогут ученые, — предложил генерал, — выскажут свое мнение.

Медленно встал один из сидевших у стены. Это был нервный худой старик не очень внушительного вида. Он говорил, осторожно подбирая слова и сопровождая их характерной жестикуляцией.

— Я не мог посоветоваться со своими коллегами, они поправят все наши представления о законах природы. Я утверждаю, что это невозможно.

Он сел так же тихо, как и встал, крепко ухватившись руками за ручки кресла.

Молчание наполнило кабинет. Один или двое ученых кивнули, но остальные не шевельнулись.

— Эти старые глупцы не верят нам, — прошептал мне Дьявол.

В комнате стояла тишина, и поэтому все его услышали. Вероятно, эти ученые раньше вели себя как старые глупцы, но впервые в жизни им сказали об этом прямо.

Я хихикнул, потом упрекнул Дьявола за грубость, но всем своим видом показал, что согласен. Я знал, что ученые не осмелятся поверить: всякий поверивший рисковал стать всеобщим посмешищем.

Дьявол вскочил и стукнул волосатым кулаком по столу. Маленькие струйки дыма вырвались у него из ушей:

— Своим маленьким грязным мозгом, своим тупым мозгом, своим неуверенным, всего боящимся мозгом вы создали нас и наш мир. Вы сделали это, не зная, что творите, и я имею право обвинять вас в этом. Но теперь вы знаете все, и это знание брошено вам в лицо, а вы обязаны принять меры, чтобы улучшить условия нашего существования. Вы можете…

Президент тоже вскочил и, подобно Дьяволу, ударил кулаком по столу — впрочем, эффект от этого был меньшим, так как у него из ушей дым не пошел.

— Мистер Дьявол, — воскликнул он, — я хочу получить от вас ответы на некоторые вопросы. Если вы остановили машины, радио…

— Вы чертовски правы, я остановил их, — взревел Дьявол. — Я застопорил движение повсюду, но это только предупреждение. Я гуманен. Машины плавно затормозили, и ни одна душа не пострадала. Самолетам я позволил приземлиться, прежде чем их двигатели перестали работать. Заводам я позволил пока работать, чтобы производились товары…

— Но без транспорта мы погибнем, — завопил министр сельского хозяйства. — Если продукты нельзя будет транспортировать, мы умрем, умрет весь бизнес.

— Наши армии! — закричал генерал. — Без самолетов, без бронетранспортеров. Все коммуникации прерваны!..

— Это еще что! — веселился Дьявол. — В следующий раз не повернется ни одно колесо. Ни заводы, ни велосипеды, ни роликовые коньки, ни…

— Пожалуйста, мистер Дьявол, — попросил президент, — не можете ли вы говорить потише? Пусть все успокоятся. Мы ничего не выиграем от ссоры. Я задал вопрос и получил ответ. Вы утверждаете, что это сделали вы?

— Ну, я… — Дьявол начал запинаться. — Я очень просто сделал все. Я сказал, чтобы это произошло, и оно произошло. Я всегда поступаю так. Вы вложили в меня эту способность, вы выдумали ее. Дьявол может сделать все. Конечно, если это дурное дело. Сомневаюсь, чтобы я столь же преуспел в добрых делах.

— Колдовство, джентльмены, — объяснил я. — Это единственный ответ. И не упрекайте в этом Дьявола: вы сами его придумали.

Старик ученый вскочил на ноги. Он поднял над головой сжатые кулаки.

— Колдовство! — завизжал он. — Никакого колдовства нет. Законы науки…

Он хотел продолжать, но голос его прервался. Он постоял немного, пытаясь снова заговорить, и в конце концов сел.

— Может, и нет, — согласился Дьявол, — может, законы науки не позволяют, но какое нам дело до науки! Следующий этап — колесо! Потом электричество и, вероятно, огонь. Хотя так далеко я еще не загадывал. А когда это будет сделано — назад к феодализму, назад к старым добрым временам. Темным временем, когда множество прекрасных мыслей о нас бродили в головах людей…

— Еще один вопрос, сэр, — сказал президент, — если вы закончили угрожать нам.

— Благородный сэр, — ответил Дьявол, изо всех сил стараясь быть вежливым, — я вовсе не угрожаю. Я только пытался разъяснить, что может быть сделано, что должно быть сделано.

— Но почему? — спросил президент. — Чем вы недовольны?

— Недоволен? — возразил Дьявол, в гневе забывая о вежливости. — Вы спрашиваете, чем я недоволен. Хортон Смит, раненный при Геттисберге, сражавшийся голыми руками с Дон Кихотом, преследуемый в лесу страшным чудовищем, выразил это достаточно ясно. — В знак своих честных намерений Дьявол перешел с рева на простой крик. — Некогда наша Земля была заселена стойким народом. Мы были или добрыми, или злыми, но честными и порядочными. Я не обманываю вас, мои друзья, я сам принадлежал и принадлежу к злым существам. Но у нас была цель, и мы жили между добром и злом, между черным и белым, между чертями и феями. Но к чему мы пришли теперь? К Ли Абнеру, Чарли Брауну и Пого. К маленькой сиротке Энни, близнецам Бобси, Горацио Олжер, мистеру Магу, Тинкербеллу, Микки Маусу, Холди Дуди…

Президент махнул рукой:

— Думаю, мы уловили точку вашего зрения.

— У них нет характеров, — сказал Дьявол. — Нет ни вкусов, ни стиля. Они совершенно безликие существа. Среди них нет ни честного зла, ни настоящего добра — от их добродетели выворачивает желудок. Я вас спрашиваю: можно ли построить настоящую цивилизацию с такими обитателями?

— Не только у этого джентльмена выворачивается желудок, — сказал министр здравоохранения. — Я поражен тем, что мы сидим и слушаем эту абракадабру.

— Немного терпения, — возразил президент. — Я стараюсь уловить в этом хоть какую-то здравую мысль.

— Я полагаю, — пояснил Дьявол, — что сейчас вы думаете, что же можно предпринять.

— Совершенно верно, — обрадовался президент.

— Вы можете положить конец всем этим глупостям. Можете остановить Ли Абнера и Микки Мауса. Можете вернуться к честной фантазии и думать о честных существах, добрых и злых, верить в них…

Встал министр сельского хозяйства.

— В жизни своей, — закричал он, — я не слышал более позорного предложения. Он предлагает контроль над мыслями. Он будет диктовать нам, о чем думать. Он хочет задушить литературу и театр. И даже если мы согласимся с ним, как нам все это осуществить? Законов и указов окажется не достаточно, нужно будет начать тайную компанию, и я уверен, что ее невозможно будет сохранить в тайне больше трех дней. И даже в таком случае потребуются усилия многих лет и миллиарды долларов, и я не уверен, что что-нибудь получится. У нас не темные века, которыми так восхищается этот джентльмен. И мы не можем заставить свой народ и народы всего мира поверить в дьяволов, чертей и ангелов, Я предлагаю завершить обсуждение.

— Мой друг воспринимает этот случай слишком серьезно, — сказал министр финансов. — Ни я, ни большинство сидящих в этом зале не относятся к этому так же. Мне кажется, что в нашей невероятной ситуации все же возможен какой-то невероятный выход.

— Слушайте! Слушайте! — воскликнул Дьявол.

— Хватит с нас ваших подозрений, — закричал директор ФБР. — Не в традициях американской демократии позволять какой-то абсурдной личности оскорблять свое правительство.

— Абсурдной личности! — рассердился Дьявол. — Я тебе покажу, идиот! Ни одно колесо не повернется, исчезнет электричество… Вот тогда я вернусь сюда, и у нас, может быть, станет больше оснований для переговоров. — Сказав это, он схватил меня за руку. — Пошли!