Око Мира. Новый пролог

Автор Administrator

26.06.2006 г.

Здесь, много ниже по течению Винного ручья от

Эмондового Луга, на полпути к Мокрому Лесу, берега плотно обступали деревья. Большей частью

это были ивы. Их густые ветки образовывали

тенистый лиственный полог над водой у берега.

Лето кончилось совсем недавно, да и солнце

стояло почти в зените, но все же здесь, в тени, мягкий ветерок остудил пот на коже Эгвейн.

Подвязав юбки коричневого шерстяного платья выше

колен, она вошла на мелководье, чтобы наполнить

деревянное ведро. Мальчишки входили в воду

просто, не заботясь о том, что их удобные штаны

намокнут. Некоторые девчонки и мальчишки, наполнявшие ведра, смеялись и поливали друг

друга водой из деревянных черпаков, но Эгвейн

полностью сосредоточилась на журчании потока

вокруг голых ног, и когда она взбиралась обратно

на берег, ее пальцы рыхлили песчаное дно. Она

пришла сюда не за играми. В свои девять лет она

носила воду впервые, но собиралась стать лучшим

водоносом среди всех ребят.

Помедлив на берегу, она поставила ведро, чтобы

оправить юбки, и позволить им упасть до

щиколоток. И еще чтобы перевязать темно-зеленый

платок, которым были подвязаны ее волосы у

затылка. Ей хотелось, чтобы ей разрешили

отрезать их по плечи, или даже короче, как у

мальчишек. В конце концов, ей еще долгие годы не

потребуются длинные волосы. Почему что-то всегда

приходится делать только потому, что так

делалось всегда? Но она знала свою мать, и

знала, что ее волосы останутся длинными.

На сотню шагов ниже по течению в воде по колено

стояли мужчины, и купали черномордых овец, которых позже должны будут стричь. Они очень

внимательно следили, чтобы блеющие животные

входили и выходили из воды в целости и

сохранности. Винный ручей здесь был не так быстр

как в Эмондовом Лугу, но и назвать течение

ленивым было нельзя. Овца, снесенная течением, мола утонуть раньше, чем у нее хватит сил

добраться до берега.

Через реку перелетел крупный ворон и уселся на

высокой ветке белого дерева поблизости от места, где мужчины мыли овец. Почти тут же вокруг

ворона громко чирикая начал летать красный

хохолок, словно красный сполох. Наверное, у

красного хохолка было неподалеку гнездо. Однако, вместо того чтобы взлететь, и, быть может, напасть на птичку, ворон просто оглядывался по

сторонам, сквозь просвет между ветками. Он

смотрел вниз, на работавших мужчин.

Вороны иногда беспокоили ягнят, но полное

игнорирование вороном красного хохолка и попыток

напугать его было более чем необычным. Более

того, у нее возникло странное чувство, что

черная птица наблюдает именно за мужчинами, а не

за овцами. Это было глупо, разве что… она

слышала, что люди говорят, будто вóроны и ворóны

являются глазами Темного. От этой мысли у нее по

спине и даже по рукам побежали мурашки. Это была

глупая мысль. Что могло понадобиться Темному в

Двуречье? В Двуречье никогда ничего не

происходит.

- Чем ты тут занимаешься, Эгвейн? - спросил

Кенли Ахан, остановившись рядом. - Ты сегодня не

можешь играть с детьми. - Он был на два года

старше, и держался очень прямо, стараясь

выглядеть выше, чем был на самом деле. Это был

последний год, когда он носил воду для стрижки

овец, и вел себя так, словно это придавало ему

какой-то авторитет. Она смерила его взглядом, но

это сработало не так, как она надеялась. Его

квадратное лицо скривилось. - Если тебе плохо, то сходи к Мудрой. Если нет… что ж…

занимайся своим делом. - Быстро кивнув, словно

решил проблему, он поспешил вперед, выпендриваясь, что несет свое ведро всего одной

рукой, отставив его от себя как можно дальше.

“Едва скроется с глаз, он не станет продолжать в

том же духе”, - кисло подумала она. Ей придется

поработать над этим взглядом. Она видела, как

это делают девушки постарше. Ручка черпака

соскользнула с края ведра, едва она подняла его

двумя руками. Ведро было тяжелым, а она была

маленькой для своего возраста, но она поспешила

за Кенли так быстро, как только могла. Не из-за

его слов, конечно. У нее было еще много работы, и она собиралась стать лучшим водоносом. Ее лицо

приобрело выражение решительности.

Прошлогодние листья хрустели под ногами, пока

она шла под тенистым пологом деревьев навстречу

солнечному свету. Жара была не сильной, но

несколько крохотных белых облачков в небе, казалось, подчеркивали яркость солнца.

Окруженный деревьями луг Вдовы Айнал - так его

все называли, столько могли припомнить, хотя

никто уже не помнил, в честь какой именно вдовы

Айнал его назвали - стоял пустым большую часть

года, но сегодня его целиком заполнили люди и

овцы. Конечно, овец было больше, чем людей.

То тут, то там из земли торчали большие камни, некоторые были ростом с человека, но они не

мешали кипевшей на лугу работе. Сюда съехались

фермеры со всей округи Эмондова Луга, и

деревенские тоже пришли на помощь родственникам.

У всех на фермах были хоть какие-то

родственники. Стрижка проходила по всему

Двуречью, и ниже - в Дивен Райд, и выше - в

Сторожевом Холме. Но, конечно же, не в Таренском

Перевозе.

Многие женщины носили на плечах шали и цветы в

волосах, как и несколько девушек постарше, хотя

еще и не заплетали косы. Некоторые даже были в

платьях с вышивкой, словно сегодня и впрямь был

праздник. С другой стороны, большая часть мужчин

и мальчишек пришли без курток, и у кое-кого даже

рубашки были не заправлены.

Эгвейн не понимала, почему им это разрешали.

Женщинам работать было ни капельки не холоднее, чем мужчинам.

В одних из больших загонов, содержались уже

остриженные овцы, в других - только ожидающие

своей очереди купаться. Их сторожили мальчишки

от двенадцати лет и старше. Овчарки, небрежно

развалившиеся рядом, совершенно не подходили для

подобной работы. Группы старших мальчишек

деревянными посохами сгоняли овец к речке, а

затем этими же посохами не давали им ложиться на

землю, чтобы снова испачкаться, пока они не

высохнут, и мужчины на этой стороне луга начнут

их стричь. Как только овца была острижена, мальчишки отгоняли ее обратно в загон, пока

мужчины относили шерсть к длинным накрытым

столам, где женщины сортировали шерсть и

складывали ее для упаковки. У них были разметки, потому что приходилось следить, чтобы шерсть не

перемешалась с чужой.

Вдоль деревьев, слева от Эгвейн, другие женщины

уже начинали выкладывать еду для обеда на

длинные столы. Если она будет достаточно хорошо

носить воду, то на следующий год, а не через

два, ей может быть разрешат помогать с едой или

сортировать шерсть. Если она всегда будет делать

все лучше всех, то никто никогда не назовет ее

снова малявкой.

Она начала пробираться сквозь толпу, неся свое

ведро то двумя руками, то перебрасывая его из

одной руки в другую, останавливаясь, когда

кто-либо просил глоток воды. Скоро она вновь

вспотела, на шерстяном платье выступили темные

пятна. Возможно, мальчишки, расшнуровавшие свои

рубашки, были не так уж глупы. Она старалась не

замечать малышей, бегавших вокруг с обручами, игравших с мячиками или в догонялки.

В году было всего пять дней, когда собиралось

столько народу: во-первых - на Бэл Тайн, который

уже прошел; во-вторых, на стрижку; потом, когда

за шерстью приезжали купцы, но до этого еще был

еще месяц; затем следовал урожай табака, и снова

купцы; и на День Дураков, осенью. Были и другие