Она задержалась, услышав Мудрую. Дорал Барран

была самой старой в Эмондовом Лугу женщиной, а

может, и во всем Двуречье, седая и хрупкая, но

по-прежнему ясноглазая, и совершенно не сутулая.

Ученица Мудрой, Найнив, стояла на коленях спиной

к Эгвейн, ухаживая за Биллом Конгаром, перебинтовывая ему ногу. Его брючина была

коротко отрезана. Билл, сидевший на бревне, был

еще одним взрослым, которому Эгвейн было трудно

выказывать должное уважение. Он всегда делал

глупости и получал увечья. Он был примерно

одного возраста с мастером Луханом, но выглядел

по меньшей мере на десять лет старше, с вечно

отвисшими щеками и впалыми глазами.

- Ты уже достаточно валял дурака, Билл Конгар, -

жестко говорила госпожа Барран. - Но напиться во

время стрижки овец - это хуже, чем просто валять

дурака. - Странно, но при этом она смотрела не

на него, а на Найнив.

- Я всего лишь выпил немного эля, Мудрая, -

прохныкал он. - Из-за жары. Всего глоточек.

Мудрая фыркнула, не поверив, но словно коршун

продолжала следить за Найнив. Это было

неожиданно. Госпожа Барран часто прилюдно

хвалила Найнив за то, что та все схватывает на

лету. Она взяла Найнив в ученицы три года назад, когда ее предыдущая ученица умерла от какой-то

болезни, которую даже сама госпожа Барран не

смогла распознать. Найнив недавно осиротела, и

многие говорили, что после смерти матери Мудрой

следовало отослать ее к родственникам в другую

деревню, и взять в ученицы кого-нибудь постарше.

Мать Эгвейн подобного не говорила, но она знала, что та так думает.

Закончив бинтовать, Найнив выпрямилась и

удовлетворенно кивнула. К удивлению Эгвейн, госпожа Барран опустилась на колени, и снова

распустила бинт, даже сняв хлебную припарку, чтобы посмотреть на рану на бедре Билла, а затем

начала снова накладывать повязку на ногу. Она

выглядела… разочарованной. Но почему? Найнив

принялась вертеть свою косу, дергая ее, как она

обычно делала, когда нервничала, или хотела

привлечь внимание к тому факту, что она теперь

уже взрослая женщина.

“Когда же она из этого вырастет?” - подумала

Эгвейн. Прошел уже почти год с тех пор, как Круг

Женщин позволил Найнив заплетать волосы.

Ее внимание привлекло движение в воздухе, и она

обернулась, чтобы посмотреть. На деревьях вокруг

луга теперь сидело еще больше воронов. Дюжины и

дюжины. И все наблюдали. Она знала, что

наблюдали. Ни один не попытался стащить

что-нибудь с тарелок с едой. Это было просто

неестественно. Если подумать, птицы вообще не

смотрели на обеденные столы. Или на столы, где

сортировали шерсть. Они наблюдали за

мальчишками, гонявшими овец. И за мужчинами, стригущими овец и таскающими шерсть. И за

мальчишками, носящими воду тоже. Не за девочками

или женщинами, только за мужчинами и

мальчишками. Она бы поспорила, даже если бы ее

мать сказала, что она не должна спорить, все

равно поспорила бы. Она открыла рот, чтобы

спросить у Мудрой, что это значит.

- Разве у тебя нет дел, Эгвейн? - спросила

Найнив, не оборачиваясь. Эгвейн подпрыгнула

против собственного желания. Найнив начала

делать это с прошлой осени - знать, что Эгвейн

рядом, даже не глядя, и Эгвейн очень хотелось, чтобы он прекратила.

Найнив повернула голову и посмотрела на нее

через плечо. Это был суровый взгляд, вроде того, который Эгвейн пробовала на Кенли. Но она не

обязана была бояться гнева Найнив так же, как

Мудрой. Найнив просто старалась проявить себя

перед госпожой Барран, которая сомневалась в ее

работе. Эгвейн подумала было, не сказать ли ей, что госпожа Айеллин хотела поговорить с ней о

пироге. Однако, поглядев на лицо Найнив, решила, что это, пожалуй, не такая уж хорошая идея. Как

бы там ни было, она занималась тем, что

пообещала себе не делать: отлынивала от работы, стояла и пялилась на Мудрую и Найнив. Сделав

реверанс, насколько смогла с ведром в руках, но

не Найнив - она отвернулась, а Мудрой, она

развернулась и пошла прочь. Она подскакивала

вовсе не потому, что Найнив посмотрела на нее.

Конечно, нет. И не спешила тоже. Просто быстро

шла, чтобы вернуться к работе. И все же, она шла

достаточно быстро, чтобы оказаться, прежде чем

сама поняла это, около столов, где женщины

сортировали шерсть. И лицом к лицу через стол

столкнулась со своей сестрой Элизой. Та

складывала шерсть для упаковки, и у нее

получалось из рук вон плохо. Она казалась

задумчивой, едва замечая Эгвейн, и Эгвейн знала

почему. Элизе было восемнадцать, но ее волосы

длиной до талии все еще были перехвачены голубым

шарфом. Не то чтобы ей очень хотелось замуж -

большинство девушек обычно выжидали еще пару лет

- но она была на год старше Найнив. Элиза часто

вслух возмущалась тем, что Круг Женщин все еще

считал ее слишком молодой. Было трудно ей не

сочувствовать. Особенно с тех пор как Эгвейн

начала задумываться над этой ситуацией. Ну, не

совсем над Элизиной проблемой, но это заставило

ее задуматься.

С другой стороны столов Калли Коплин болтала с

каким-то молодым человеком с ферм, хихикая и

теребя юбки. Она всегда болтала с каким-нибудь

мужчиной, но предполагалось, что она должна была

упаковывать шерсть. Однако она привлекла

внимание Эгвейн не по этой причине.

- Элиза, тебе не стоит так волноваться, - мягко

сказала она. - Возможно, Беровин и Алене и

получили право на косу в шестнадцать… -

Большинство девушек получают, подумала она. Она

не только сочувствовала. У Элизы была привычка

всюду вставлять поговорки. “Потерянный час не

найти снова” или “с улыбкой работается легче”, до тех пор, пока у вас не начинали от них болеть

зубы. Эгвейн знала по опыту, что улыбка ни на

глоток не облегчит ее ведра. - Но Калли

двадцать, и ее именины уже через несколько

месяцев. У нее волосы не заплетены, и что-то не

видно, чтобы она их заплетала.

Руки Элизы все еще двигались по шерсти, лежащей

перед ней на столе. Почему-то женщины на другой

стороне столов прикрыли рты ладонями, чтобы

скрыть смех. Почему-то, Элиза густо покраснела.

Очень густо.

- Дети не должны… - быстро проговорила Элиза и

запнулась. Ее лицо могло полыхать, но, несмотря

на запинку, голос был холоден, словно снег в

середине зимы. - Ребенок, который разговаривает, когда… Дети, которые… - Джилли Левин, девчонка на год младше Элизы, с волосами

заплетенными в толстую косу, которая спускалась

ниже талии, упала на колени, настолько весело

она смеялась в ладонь. - Убирайся, девчонка! -

рявкнула Элиза. - Взрослые пытаются тут

работать!

С возмущенным взглядом Эгвейн отвернулась и

пошла прочь от сортировочных столов, при каждом

шаге ведро било по ноге. “Постарайся кому-то

помочь, попробуй поддержать одну из сестер, и

что ты в итоге получишь? Надо было ей сказать, что она не взрослая”, - гневно думала она. -

“Пока Круг не разрешит заплетать волосы, не

взрослая”. Вот что надо было сказать. Гнев

держался, пока ведро снова не опустело. Наполнив

его вновь, она расправила плечи. Если

собираешься что-то сделать, надо это делать.

Направившись прямо к загонам для овец, она шла

быстро, как только могла, и не обращала внимания

на тех, кто просил попить. Это не значило, что

она отлынивает от работы. Мальчишкам тоже надо

попить. Около загонов дюжина, или около того

мальчишек вытаращились на нее, когда она

предложила воды, а некоторые заявили, что могут

напиться, когда сами пойдут к реке, но она