— Расорги, — процедила Марсана.
— Расорги? — переспросил Кир-Кор.
— Расовый камуфляж, — объяснил Матис. — У них искусственно изменена форма носа, губ…
— Изменена вся пластика лицевых мышц, — сказала Марсана. — Это чтобы замаскировать характерную особенность негроидной расы — прогнатизм.
— Выступающие вперед челюсти, — расшифровал Матис. — А знаете, что самое трудное для специалиста-пластолога? Замаскировать выпуклость глаз. Поэтому взгляд у псевдоевропеоида кажется не совсем нормальным. Вы заметили?
— Да.
— И слишком белая кожа. Иначе трудно избавиться от остаточной желтизны.
«Слишком, громко, — вдруг понял Кир-Кор, наблюдая плавный разворот тримарана. — Расоргов здесь не жалуют и не щадят».
— Зачем это им? — полюбопытствовал он.
— В общем-то… незачем. — Матис развел руками.
— Хотите сказать, камуфляж без причин?
Марсана улыбнулась.
— А вам уже вообразилось невесть что! Драма идей? Стремление к расовой конгруэнтности? Увы, увы… Когда в небесах стал превалировать дигейский фактор, на Земле многое, к сожалению, обмельчало. Интересы, поступки, намерения. И даже страсти.
Кир-Кор не стал возражать. С дигейским фактором, действительно, было у них не все просто.
Развернувшись, «Амхара» взяла, курс прямо на Театральный.
— Ну и… — продолжала Марсана, — как-то так повелось, что править нами стала глуповато-капризная, но очень изобретательная особа по имени Мода. В последние годы, к примеру, модно выглядеть европеоидом.
— Среди темнокожих юнцов это приобрело характер пандемии, — добавил Матис. — У монголоидов, впрочем, те же симптомы.
— Европеоидная раса на Земле катастрофически убывает, Кирилл. Отсюда и мода. Мне кажется, нам уже не выровнять беспрецедентный расовый крен. А вы что думаете на этот счет?
«Что я думаю? — подумал Кир-Кор. — Я думаю, что расовый крен — результат политики абсурда. Исторически это прямо связано с генезисом нравственных перекосов. Как только самые оборотистые берут верх — и начинают теснить, унижать, физически уничтожать самых совестливых и самых талантливых — считай, дан старт угасанию. Считай — под ватерлинией пробоина и цивилизация тонет с дифферентом на нос. Как знаменитый «Титаник». На палубах, которые ближе к корме, долго еще поют и танцуют… И пусть планетарная катастрофа растянута на столетия, все равно ведь у нее полностью сохраняется значимость катастрофы». Вслух сказал:
— Думаю, у меня практически не было шансов угодить в компанию европеоидов. Мне повезло.
— И это все, что вы думаете? — удивилась Марсана.
Он взглянул на нее.
— Я думаю, нетрудно догадаться, что я думаю.
— А на Дигее? Там с вопросом естественного равновесия рас все в порядке?
— По-моему, для Дигеи это вообще не вопрос.
— Слышал, Матис? Хотелось бы знать, почему на Земле не прижилась модель дигейского благополучия.
Подняв кверху голову, Матис смотрел на луну. Эскапада Марсаны вызвала на его лице ухмылку или гримасу.
— На Дигее сложилась своя система нравственных отношений. — заметил он осторожно.
— Расовых, ты хотел сказать.
— И расовых — тоже, — мягко добавил Матис. — Все это — ветви одного древа, не забывай.
— Ну и что?
— А то, что системы общественных отношений на Дигее совершеннее наших. Тех, по крайней мере, которые мы с тобой унаследовали на этой благословенной планете.
— До сих пор я считала себя богатой наследницей.
— И потому так болезненно переносишь все то, что шокирует коренных дигейцев у нас на Земле? — Матис горестно покивал.
— По-твоему, это обязывает меня считать население Дигеи нравственнее обитателей Земли?!
— Никто ничего не обязан. Но пора, наконец, признать за дигейцами их основное достоинство: они дальше ушли от обезьян, чем мы.
Довод Матиса лишил Марсану дара речи. Кир-Кор смотрел на уплывающие к Театральному светосигналы «Ахмары». В воде искрились их отражения. Он прислушался, и, пока Марсана выходила из состояния артикулярного ступора, ему удалось различить далекие всплески разнохарактерных музыкальных шумов. Девять локальных источников. Все девять — на Театральном. Залитая лунным сиянием водная гладь перед островом была усыпана сотнями огоньков. Знатоки брали остров в кольцо.
— А как по-вашему, Кирилл?
— Простите, эвгина, я немного отвлекся.
— Вы тоже считаете, что дигейцы дальше от обезьян, чем коренные земляне?
— Меня принимают здесь за спеца по вопросам сравнительной антропологии?
— Не знаю, за кого вам хотелось бы здесь сойти, но лично мне довольно будет услышать мнение честного человека.
Кир-Кор оглядел Марсану сверху вниз — от синевато сверкающих в свете луны алмазных блесток в прическе до голых ступней.
— Это как, спуск в пропасть, эвгина, — сказал он.
— Опять аналогия?
— Притча. На Дигее те, кто спускается в пропасть, всегда уверены в тех, кто держит канат. По-другому там не бывает.
— И это вся ваша притча? Или только ее дигейская половина?
— А у нас на Земле, — вставил Матис, — чаще всего по-другому. Те, кто держит канат, считают вполне допустимым по ходу дела бороться друг с другом за власть. И это даже не притча.
— О небо! — ужаснулась Марсана. — Неужели в глазах дигейцев мы выглядим настолько идиотами!..
— Если взглянуть на земную историю непредвзято, — нехотя обронил Матис, — именно так мы и выглядим.
В каюте вспыхнул розовый свет. Матис вынес на палубу пляжные сандалии. По размеру — мужские. Это была имитация обезьяньих ладоней с красными ремешками.
— Лучше, чем ничего, — пробормотал Матис.
«Если она их наденет — я прыгну за борт», — дал себе клятву Кир-Кор.
— Спасибо, Матис, — ровным голосом сказала Марсана. — Спасибо, мой благодетель… Модель под девизом «Назад, к обезьяне»! — Она принялась хохотать.
Благодетель беспомощно развел руками и зашвырнул кошмарное творение обувного дизайна обратно в каюту.
— Победил девиз «Вперед, к совершенствам Дигеи»! — Марсана развеселилась. Ей трудно было остановиться. — А под каким девизом предпочитает плыть сегодня наш уважаемый гость?
— Под девизом «Я в отпуске», — ответил Кир-Кор, неотрывно глядя в сторону острова.
Смех оборвался. Нависло молчание.
— Виноват… Разве это предосудительно — быть в отпуске?
— О небо! — проговорила она. — Сколько угодно.
Акватория Театрального острова вдруг осветилась — оттуда поплыло в открытое море, расширяясь неудержимо, ослепительно голубое кольцо. За ним — второе, третье, четвертое, пятое — вокруг острова волнами, словно это был не остров, а вздрагивающий на воде поплавок.
— Началось, смотрите, качалось, — предупредил Матис.
Первая кольцевая волна голубого сияния достигла катамарана, отразившись блеском воды за бортом.
Кир-Кор ощутил теменем колкий импульс упорядоченного излучения и посмотрел на Луну: в районе северной окраины Моря Дождей, вероятно, в Заливе Радуги, вспыхивала и гасла яркая, острая, как игла, голубая точка.
С той стороны, где на рейде плоского острова бросила якорь «Синяя птица», долетел ликующий многоголосый вопль. Мгновением позже ликующий вопль долетел со стороны Театрального — от флотилии знатоков.
— Всегда почему-то кричат, — прокомментировала Марсана. — У вас, Кирилл, нет желания покричать? Если есть — не стесняйтесь, я подхвачу. Иногда полезно разрядить неутоленные страсти.
— Если можно, эвгина, я воздержусь.
— Не смею настаивать. — Она обернулась. — А чего вы хотите? Чего вы хотели бы в этом своем отпуске?
— Как можно ближе взглянуть на островной фестиваль.
— Сколько угодно! Сейчас все увидите. Представление начинается. Первым номером — Вината Эспартеро. Прекрасный, кстати, образец расорга.
Кир-Кор не поверил ушам.
— Вината — расорг? — переспросил он. — Не может быть!..
— Почему это вас взволновало?
Он не ответил.
Пока от Театрального разбегались светлые кольца, Марсана поделилась секретом местного полишинеля: