— Проводишь? — спросила Вася. — А то заблужусь.

В лифте ее снова затребовал телефон. Номер теперь был ей уже знаком. Лева отвернулся. У него возникло желание заткнуть уши и так провалиться в шахту лифта.

— Это я, — сказала Вася.

— Поедешь к себе, — услышала она не вопрос, но утверждение.

— Больше некуда.

— Хочу посмотреть, как ты живешь.

— Так себе.

Трубка уже гудела. Он был очень строг. Ее новый мужчина.

И еще она поняла, что попала в тиски, которые будут сжиматься бесконечно.

На крыльце Вася с Левой расцеловались, но какое-то неловкое замешательство скользнуло между ними.

— Помни, Лева, все снимают, — пошутила она, подняв глаза к небу. Леве было не до смеха, он и так был напуган. Он все никак не мог уложить в голове увиденное, не подсмотренное, а продемонстрированное специально и всем. Над этим надо было хорошенько подумать. Местом своим он очень дорожил. В этих нервных размышлениях не заметил даже, что уже прямо на лестнице к Васе подошел человек.

— Пройдемте сюда, Василиса Васильевна. — И буквально под белы ручки провел ее к машине, усадил и быстро захлопнул дверь. Затем оглянулся. Запахнул пальто. Сел за руль. Это был скворцовский начальник охраны. Сам. Вася приметила его еще в «Поэте», весь вечер он простоял у дверей, и хорошо запомнила, когда они со Скворцовым, скрываясь от всех и от него в первую очередь, форсировали сугробы, выбежав из Кремля. Это именно он заслал их в ту самую «Сказку».

— Куда? — спросил он.

— Сами знаете.

Машина тронулась. Он действительно знал многое. А про нее — уже вообще все.

— Я рада, что вас не уволили. — Ласково она погладила его по плечу.

Он усмехнулся. Просто у него теперь появилась еще одна охраняемая точка.

Дома Вася сразу ринулась к телефону — Масику звонить. И не добилась его. Поэтому пока мыла посуду и разметала пыль по углам. Он позвонил ей сам.

— Масик, ну что, как дела? Рассказывай.

— Супер, Васька, да-ра-га-я. Супер. Обо всем договорились, все решили. Я даже и представить не мог, что такое бывает. Мы уже подписали договор о намерениях. Сейчас скворцовский экономический отдел что-то там просчитывает. Скоро еду на Чатку строить империю моему порфирию. Там тоже будет работать специальная группа.

— Ну вы размахнулись.

— Министерство обороны, то да сё, — небрежно продолжил Масик. — Такие дела. Раз-два — и готово.

— Тяп-ляп — и сделано. Не забывай, Скворцов так просто ничего не дает. Он поимеет тебя по полной.

— Может, я этого только и жду. Да-ра-га-я.

— Будь осторожен, Масик. Ты такой дурак все-таки, раз таких простых вещей не понимаешь. Говорят, он страшный человек. Мне бы и в голову не пришло тебя туда подставить. Это случайно вышло, честное слово.

— Это лучшая из подстав в моей жизни. Больше просто не под кого подставляться.

— Без эйфории. Масик, он чудовище. Говорят. — Вася намеренно гнала волну. И сама не понимала, откуда у нее взялись эти слова, такие некрасивые и этим человеком перед ней вовсе незаслуженные. Но не могла остановить поток собственного безумия. — Он монстр, понимаешь. Чудовище. Скушает, косточки не останется. На могилку некуда ходить будет. — Вероятно, она уже сама себя пугала.

— Не нуди. Я счастлив — дело двинулось с мертвой точки. В первых числах января уже вылетаю в Павлопетровск, а дальше на Бердючный. Ну туда, где вся эта ерунда хранится, которую я нашел. Скворцов сказал, что тоже приедет. Надо будет подготовиться к торжественной встрече.

— Ну ладно, Масик, а ты помнишь, кстати, что я твой партнер?

— Не волнуйся, да-ра-га-я, обо всем этом сам Скворцов помнит. И его люди. А это главное. Да тебе и так воздастся. А что ты на Новый год делаешь? Меня тут мои друзья в один клубешник приглашают.

— Просьба меня с собой не брать.

— Почему?

— Масик. Как ты себе это представляешь? Полночи как минимум пить водку в компании твоих сомнительных дружков. И подустав от отвращения, даже не упасть в салат. Потому что непочтенно. И еще думать, как домой ехать. Кучу денег такси стоит. Я не говорю про ту кучу, что уже будет оставлена в твоем дурацком клубешнике. То ли дело дома на диване.

— Когда ты такая скучная стала?

— Масик, опомнись. Откуда ты знаешь, какая я? Как будто мы с тобой всю жизнь прожили.

— Так еще проживем. Да-ра-га-я.

— Ладно, позвони еще. Но изысков просьба не предлагать. Тошниловка.

Примерно так и развлекалась Вася до того, как услышала звонок в дверь.

— Живешь ты и правда — так себе. По подъезду видно, — с порога заявил Юрий Николаевич.

Она не стала спорить. Как будто потеряла внутренний стержень. Какая-то чужая воля набирала обороты помимо воли всех участников. Вася не возражала.

— Только ничего, пожалуйста, в подъезд не покупай для украшения. — Вася была уверена — чем больше возьмешь, тем больше спросится. А отдавать она хотела ровно столько, сколько хотела.

— Прости. Не посоветовался. Не знал про такой строгий запрет. Привез вот туфли — вместо тех, что в сугробе сгинули.

Она открыла коробку. Туфли были шикарные. «Не знаешь, куда теперь и надеть. Под такие, пожалуй, придется обновить гардероб». На Скворцова, конечно, можно рассчитывать — в этом смысле. Но отлуп ему был уже дан.

— Стремглав лечу на содержание, — вздохнула она.

— Содержания, кстати, тебе еще никто не назначал.

— Ты ж не жадный.

— Нет. Обсудим?

— Нечего обсуждать. Ничего не надо. Ты надолго?

— Чаю выпью и уйду.

— Правда, что ли? А к чаю ничего нет — сладкого.

— Я виски прихватил. Чай с травой полезен для здоровья. — Тут она заметила, что из кармана пиджака торчит горлышко бутылки. — Оздоровимся?

— Завтра на работу рано, — заметила Вася.

— Рано на работу завтра мне.

Вася с ужасом подумала, что, если он останется, вставать ей еще раньше, да еще и завтрак готовить, наверное. Эта идея ей не понравилась. Мысль про белье и стирку она не успела начать думать.

— Я стараюсь не завтракать дома. Если только ты меня не приучишь. Но с завтра не станем начинать.

— Ты жить, что ли, тут собираешься?

— Вот еще. У меня есть свой дом.

— Не сомневаюсь. Тогда о чем речь? А кстати, ты там частенько ли бываешь? — обнаглела Вася.

— Я сам знаю, где бываю. И это я тебе уже объяснял.

— Что переговоры? Что скажешь? — Она ловко переключилась. Вася уже успела усвоить: он не любит, когда лезут в его дела. Между делом она поставила на журнальный столик что бог послал.

— Что скажу? Скоро все поедем на Чатку икру жрать.

Вернуться на Чатку было давней Васиной мечтой. Она просто подпрыгнула на диване. Но постаралась сделать это незаметно.

— Там так классно, — она задохнулась, — тебе понравится. А может, меня не отпустят, — занудела опять она о своем.

— Брось ты, благодарность выпишут. Когда они туда без тебя доедут?

— Сухова возьмем. Его ты любишь. И я тоже, кстати.

— Масика твоего я уже туда почти сослал. Пусть вкалывает. Помчится на ракете сразу после Нового года.

— Да, всем с Масиком поперло. Скажи, что Масик золотой? Ну, скажи?

— Порфириевый он. А что у вас, кстати, с Масиком? Он тоже про тебя трещал без умолку. Забыл про дела. Для дел, правда, у него есть я. Так что с ним? — взял безразлично-деловой тон Юрий Николаевич.

— А что у меня может быть с Масиком кроме великой любви?

— Да что ты? Так он же из голубых.

— Какая проницательность. А я их как раз и люблю, голубых. Не всех, конечно. Но от них часто больше пользы, чем вреда. Вот как от Масика.

— И когда же ты все это поняла — про любовь?

— Да мы ж с ним в Самовар вместе ехали, в поезде водку пьянствовали. Я же тебе рассказывала. Потом Сухова встретили в гостинице…

— Опять пьянствовали. И ты все сразу поняла. А что это, Васечка, ты так оправдываешься? — Ему явно нравилось всех держать в ежовых рукавицах. — Пьянствовали и хорошо. И с Масиком нам поперло. Видишь, какие удачные совпадения. Я люблю, когда все гладко складывается.