- Скажите, какой физиономист, - усмехнулась я, - прямо Чезаре Ломброзо.

Загудел зуммер внутренней связи - Танечку вызывал Дуремар. Танечка грациозно вспорхнула, протанцевала в кабинет первого лица и тут же вынесла мне подписанный рапорт.

- На комиссию, сдашь зачет и получай оружие. Комиссия каждую среду, равнодушно проинформировала она меня, не поинтересовавшись, с чего это я вдруг пришла за пистолетом.

В приемную вошел заместитель начальника отдела по расследованию особо важных дел Карлов по прозвищу Карл Маркс, с широкой окладистой бородой.

- Татьяна, это на отправку в Генеральную, отсрочка по террористам. Запечатай в конверт, чтобы никто нос не совал, и отправь фельдсвязью, через ГУВД, срочно.

Он положил документ ей на стол, а я подумала, что для Денщикова, похоже, в этой конторе секретов нет.

Отдав подписанный рапорт председателю комиссии, отставному районному прокурору, который нынче занимался вопросами гражданской обороны и вооружения личного состава, я под конвоем Кораблева отбыла назад, в свою прокуратуру.

По дороге я спросила Леню про Скородумова, и Леня мне тут же отрапортовал, что справляется о его самочувствии каждый день. По словам лечащего врача Пискун Галины Георгиевны, инфаркт обширный, и в реанимации Скородумов проведет не меньше недели, а то и полторы, и надо терпеливо ждать.

- Лень, я тебя, знаешь, что попрошу: сейчас меня отвезешь и сгоняй в морг, возьми фотографию трупа из Токсова, желательно, чтобы они в морге уже сделали туалет трупа, причесали и подкрасили, может, опознаем. Сделаешь?

- Вот Леня как курьер будет раскатывать туда-сюда, личный бензин расходовать, - привычно заворчал Кораблев, по такой опасной траектории огибая впереди идущую машину, что я заволновалась.

- Ой, Ленечка, еще обувь с трупа из морга забери, сейчас заедем ко мне, я тебе дам постановление на выемку. У нас же есть слепочек с чердака, мы сравним и свяжем все это в один узелочек. Кузьмич тебе в пояс поклонится.

- Что-о?! Это чтобы я в свою чистенькую машинку вонючие башмаки с трупа положил?! Не дождетесь!

- Хочешь - на трамвае привези, - спокойно посоветовала я, дав себе слово не раздражаться.

-Ну давай-давай стукни, мне как раз ремонтироваться надо, я с тебя такой ремонт сдеру! - закричал Кораблев, встав поперек трамвайных путей перед тем, как свернуть к прокуратуре, и пытаясь перекричать трамвайный трезвон. Это, конечно, адресовалось не мне, а вагоновожатой, оглушавшей нас трелью звонка в надежде, что Кораблев уберется с путей и даст ей проехать. - Ну стукни, стукни!

- Леня, а ничего, что с этого боку я сижу, куда она стукнет? Мне ремонтироваться не надо!

Наконец мы благополучно разъехались с перекрестка, причем Леня умиротворенно улыбался (я давно заметила, что всякого рода скандалы и конфликты благотворно действуют на его нервную систему), а трамвайщица потрясала кулаками и нервно позванивала.

Вернувшись в контору, я нашла подсунутую под дверь Лешкину записку о том, что он отправляется в ратный поход по травматологическим пунктам и просит считать его коммунистом, если он не вернется через полгода. А я вытащила из сейфа дело Чванова и стала задумчиво перелистывать страницы, пытаясь сообразить, откуда вытащить людей, которые прольют свет на тайны частной жизни Дмитрия и Ольги Чвановых. Ольга была сиротой, сестер-братьев не имела, и никакие ее подруги в деле не упоминаются.

Чвановская же мамаша, судя по имеющимся в деле показаниям, к откровенности со следствием не расположена и явно проповедует принцип невынесения сора из избы. Да, я так ведь и не выяснила, кто теперь хозяин в особнячке, вырванном в борениях у банка. Я отметила себе на календаре, что это необходимо сделать как можно быстрее. А ведь это на нашей территории; может, прогуляться до особнячка и посмотреть своими глаза--ми? Я решительно влезла в куртку и отправилась на прогулку по району.

Особнячок стоял в тихом месте исторического центра. Тротуар был свежеотремонтирован на сто метров туда и сюда, изумительной красоты кованые решетки и воротики закрывали окна и двери. Никаких вывесок, опознавательных знаков, символов и флюгеров на нем не наблюдалось. Входная дверь со стороны улицы ручки не имела, была девственно гладкой. Я озадаченно огляделась. Ага, вот, похоже, единственная связь с нутром этого домика - кругленькая кнопочка звонка в уголке двери.

Я решительно позвонила и две минуты ждала ответа; безрезультатно. Я еще раз нажала на кнопку звонка и держала ее дольше, чем этого требовали приличия. Кто-то там, за дверью, зашевелился; и в этот момент в углу двери, противоположном звонку, я заметила глазок видеокамеры. Поскольку открывать мне не спешили, я вытащила удостоверение и вытянула руку с красной книжечкой, поднеся ее поближе к глазку. Наконец дверь открылась.

В проеме показался внушительного вида молодой человек в черной униформе милитаристского стиля. Он потянулся к моему удостоверению, которое я все еще держала в руке, намереваясь взять его у меня, но я отвела руку. Не надо никому давать свое удостоверение, вообще из рук его выпускать не надо. Тем не менее молодой человек, вытянув шею к моей руке, внимательно изучил все, что написано в моем удостоверении, и вопросительно взглянул на меня.

- Прокуратура района, - напомнила я, хотя он только что прочитал это в моем документе. - Разрешите войти?

Молодой человек не шелохнулся, продолжая вопросительно на меня смотреть. То, что он не шелохнулся, означало, что он и не думал посторониться и раскрыть дверь пошире. Мы продолжали стоять по разные стороны порога.

- Скажите мне, пожалуйста, название вашего учреждения, - попыталась я все-таки вызвать его на разговор.

- Фамилия, - процедил молодой человек.

- Чья? - слегка растерялась я.

- Название: "Фамилия".

- А кто его возглавляет?

- Редничук, - лаконично ответил молодой человек.

- Пожалуйста, передайте ему повестку... Я вытащила из сумки бланк прокурорской повестки и быстро заполнила ее, указав время явки - завтра к десяти утра.

Охранник беззвучно принял повестку и захлопнул дверь перед моим носом. Вот так! А у меня в удостоверении, между прочим, лежал вкладыш с выпиской из Федерального закона "О прокуратуре", гласивший, что предъявители сего имеют право беспрепятственно проходить на любые режимные предприятия и пользуются правом неограниченного доступа в любые учреждения... Шагая назад, в прокуратуру, я вспоминала рассказ нашего старенького зама прокурора, который когда-то возглавлял крупную районную прокуратуру, и на его территории имелась фешенебельная интуристовская гостиница. И вот как-то раз, в очень застойные годы, он пришел на работу, а дежурный по РУВД ему сообщил, что ночью в гостинице произошло ЧП: покушение на изнасилование иностранной туристки, из Чехословакии. Прокурор посмотрел материалы; реальная ситуация, похоже, несколько отличалась от официальной версии. Туристка объясняла, что легла спать в номере, не заперев двери, вдруг ночью в номер вошел молодой человек и стал осуществлять сексуальные домогательства, от которых ее спасла руководительница группы, случайно оказавшаяся в коридоре и услышавшая шум борьбы. Молодой же человек рассказывал, что в три часа ночи он шел мимо интуристовского отеля и захотел выпить сухонького; дав швейцару три рубля, он беспрепятственно вошел в гостиницу, в баре реализовал свое желание - выпил сухонького да еще и подцепил симпатичную иностранку. Они поднялись к ней в номер и только приступили к близкому знакомству, как вдруг в дверь постучали. Туристка испугалась и вошедшей руководительнице группы, которой, по всей видимости, кто-то стукнул про ее аморальное поведение, выложила версию о попытке изнасилования, а руководительница с ходу вызвала милицию.