— Ты ведьма! Я, уже, кажется, не могу не распускать руки, когда ты рядом. Что же нам делать с этим, Лаура?

Она молча одевалась, не зная, как ответить. Ясно, что я притягиваю Макса исключительно физиологически. Он влюблен в меня тем, что пониже живота, с раздражением подумала Лаура. И будет постоянно домогаться меня, пока ему не попадется другая женщина, которая больше подойдет ему в постели, чем я.

— Ничего не делать, — буркнула она, закрывая этот вопрос.

Потом они сидели в гостиной, смотрели в окно на темные утесы и искрившееся море. Каждый думал о своем. Светило солнце, и чайки кричали над морем. Но сердце Лауры переполняли плохие предчувствия. Они с Максом занимались любовью с таким отчаянием, будто в последний раз. Они постоянно находились под дамокловым мечом, и тонкая нить, на которой он держался, могла в любой момент оборваться.

Макс крепко — до боли — прижал ее к себе. Лаура со всей страстью, на которую была способна, поцеловала его в губы. Она будто хотела избавиться от напряжения, которое росло внутри нее, подобно надвигающейся грозе.

Макс мягко отстранился.

— Пойду разбужу Уолтера, а то мы пропустим хорошую погоду, — сказал он хриплым голосом.

Они гуляли по пустынному пляжу, и сторонний наблюдатель подумал бы, что обычная английская семья вышла подышать морским воздухом. Уолтер то и дело останавливался и выискивал на песке всякую всячину, каждый раз прыгая от восторга.

Лаура чувствовала, что ее нервы натянуты до предела. Она оставила Макса с коляской, в которой спала Сью, а сама побежала к морю. Пытаясь избавиться от напряжения, она бегала по краю воды, вскрикивая каждый раз, когда ее доставала набежавшая волна. В какой-то момент Лаура посмотрела на берег. Макс поставил на камнях коляску, хорошо укрепив ее со всех сторон, а Уолтер сидел на валуне и смотрел, как его тетя резвится у воды. Лаура снова стала играть с волнами, и, когда к ней присоединился Макс, они стали бегать наперегонки, смеясь и визжа, как дети.

— Уолтер подумает, что мы сошли с ума, — стараясь восстановить дыхание, сказала Лаура, бросив взгляд на маленького мальчика, неподвижно сидевшего на камне.

— Ничего удивительного. Он просто ошеломлен увиденным. Я тоже никогда не играл, когда был маленьким. Мой отец... — Макс замолчал, но тут же схватил Лауру за руку. — Я понял! — вскричал он. — Уолтер не играет, как все нормальные дети, потому что понятия не имеет, как это делать. Помнишь, его совсем не интересовало рисование, пока ты не показала ему, как нарисовать попугая.

— Он любит Фреда, — улыбнулась Лаура. — Все время торчит перед клеткой, кормит и поит его. И Фред отвечает ему взаимностью.

— Я очень хорошо понимаю Уолтера, потому что он очень похож на меня в детстве.

Лаура насторожилась.

— Похож... на тебя?

— Да. Такой же заброшенный. Мои родители совсем не занимались со мной и с Дэном. Нас полностью изолировали от местных детей. До того как я пошел в подготовительную школу, я понятия не имел о многих играх, в которые обычно играют дети. Вполне возможно, что Дэн так же воспитывал и своего сына. Фей, по-моему, тоже ничего не смыслит в детях.

— И что ты пред....

— Ему надо помочь. Подожди здесь! — крикнул ей Макс, бегом направляясь к Уолтеру.

Через минуту малыш, ухватив обоих за руки, громко смеясь, удирал по воздуху от волн. Они промокли с ног до головы, и Лаура с изумлением смотрела на ожившее, счастливое личико племянника.

Шатаясь от усталости, Макс и Лаура рухнули на песок. Уолтер бродил по берегу в поисках красивых камешков. Лаура, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам, слушала знакомые с детства крики морских птиц и с ужасом думала о неотвратимо приближающемся возвращении в Лондон.

— Мы научим его многому, — сказал вдруг Макс, внезапно оживившись. — Завтра же купим воздушного змея и запустим его в небо. Попугаем чаек! Может, удастся достать для Уолтера котенка и кролика. К тому времени, когда он пойдет в школу...

— Макс, — остановила его Лаура, — ты немного забылся.

Он замолчал. Потом вдруг встал, подошел к Уолтеру и начал подкидывать его вверх. Затем крепко прижал мальчика к груди, словно ни за что не хотел отпускать от себя. Лауре тяжело было смотреть на счастливых отца и сына, и она, чтобы занять себя, взяла камешек и стала выводить на песке: Уолтер, Сью, Макс...

Подошедший Макс наклонился и начертал на песке после своего имени: «+Лаура=».

Набежавшая волна смыла буквы. Лаура и Макс с горечью посмотрели друг на друга.

— Думаю, Сью... уже проснулась, — запинаясь, сказала Лаура. — Я погуляю с ней немного.

Макс молча кивнул.

Лаура вернулась с прогулки с твердым намерением вести себя нормально: есть, пить, любить и веселиться. Все мысли о плохом она выбросила из головы.

Купание детей перед сном снова превратилось в представление, а сказка на ночь — в целый спектакль. Макс читал, а Лаура изображала персонажей. Ее веселье было отчасти искусственным, так как она боялась остаться наедине с Максом.

— Ну все, — сказала она, укрывая Уолтера до подбородка одеялом. — Если ты хоть раз пошевелишься, я тебя защекочу.

Мальчик тут же шаловливо дернул ножкой, и Лаура исполнила свою угрозу. Поцеловав его и Сью, она нежно прошептала:

— Я очень, очень люблю вас обоих. — Голос ее дрогнул, и она вышла из спальни, оставив там Макса.

Когда он спустился в гостиную, Лаура рассматривала альбом по энтомологии.

— Это уже чересчур, — проворчал Макс. — Ты не можешь запомнить названия всех божьих тварей, чтобы отвечать на каждый вопрос Уолтера.

— Зоология — мое хобби, — ответила Лаура, сосредоточившись на траектории полета жука. — Мне еще многое надо прочитать, так что сегодня твоя очередь готовить ужин.

— Не возражаю. А почему именно зоология? — спросил Макс, усаживаясь на подлокотник ее кресла.

— По выходным я на общественных началах работаю в центре спасения животных и...

— ...И туда поступает много бездомных жуков?

— Вагонами.

— И раненые мотыльки, и истощенные стрекозки?

— О, Макс, хватит! Нельзя заниматься одними кошками, собаками и кроликами...

— И львами? — Глаза Макса искрились весельем. — И слонами?

Лаура игриво ударила его по колену, но не смягчилась.

— Я люблю всех. Сейчас я изучаю насекомых, так что оставь меня в покое, пожалуйста.

— Хорошо. Я знаю свое место — кухня, поцелуи, охота.

— Охота? — Лаура недоуменно нахмурилась.

— Да. Пойду добуду парочку мамонтов на ужин, — сказал Макс и вышел из гостиной. Но Лаура услышала, как он пробормотал в дверях: — Отравленные инсектицидами тараканы...

Она засмеялась. Макс был для нее чем-то вроде бодрящего тоника. Прошло несколько минут, и Лаура вдруг поняла, что после ухода Макса не перевернула ни одной страницы. Отложив альбом, она включила телевизор.

Вернувшись, Макс застал ее плачущей.

— Дорогая! — воскликнул он и бросился обнимать ее.

— Тише! — сердито осадила его Лаура, резко наклонившись вправо. — Не загораживай мне телевизор!

Макс посмотрел на экран: там шли последние кадры «Унесенных ветром».

— К-какая... ис-сто-о-рия, — всхлипывала Лаура.

— О, дорогая! — Макс прижал ее к себе. — Как я тебя люблю!

У нее сразу высохли слезы.

— Что... Что ты сказал?

Он взял с подноса тарелку и торжественно поставил Лауре на колени.

— Ужин, пожалуйста. Мамонты вымерли, поэтому я смог достать лишь рыбу и чипсы.

У Лауры задрожали губы. На чипсах было выведено «Я тебя люблю». Макс знал, чем тронуть сердце женщины. Красные розы или торжественный ужин в дорогом ресторане не подействовали бы на нее так сильно. Ей нравилось, что Макс всегда придумывал что-нибудь неожиданное и оригинальное.

— Больше не плачь, прошу тебя, — взмолился он. — Ты можешь даже съесть мою порцию. Что скажешь по этому поводу?

Смеясь и плача одновременно, Лаура сказала: