— Провести последние годы в тепле и комфорте на груди преданных родственников? — сладким голоском продекламировала Кейт. Ее смешок больше походил на кашель. — Ты романтик, Крессида. Ты смотришь на мир через розовые очки. Чего в твоей семье никогда не бывало, так это именно тепла и комфорта. Все подчинено амбициям. Я сама была когда-то такой же, однако сейчас кое-что уже поняла...

* * *

Вернувшись в поместье, Кресси мечтала только о том, чтобы поплавать и хоть чуть-чуть восстановить силы.

— Вы выглядите усталой, — заметил Николас, вставая с шезлонга, где он нежился на солнышке со стаканом освежающего напитка.

— У меня было ужасное утро.

— Тогда поплавайте, а я вам налью чего-нибудь расслабляющего.

Проплыв всю длину бассейна несколько раз, Кресси почувствовала себя новым человеком.

— Наверное, я так раскисла от жары. Обычно я никогда не чувствую себя такой разбитой в первой половине дня, — сказала она, поднимаясь по ступенькам бассейна и отжимая мокрые волосы.

Глаза Николаса были скрыты за темными очками, но она все-таки почувствовала оценивающий взгляд, быстро подхватила со стула банное полотенце и несколько раз обернула его вокруг себя.

— Усталость в это время дня — самое обычное явление для приезжающих в наши края. Рекомендую вам немного вздремнуть.

То, как он это сказал, заставило ее почему-то подумать не о сне, а о занятии любовью. Кресси вздрогнула.

— Уж не простудились ли вы? — Николас моментально вскочил со стула и положил ладонь ей на лоб.

Всей кожей почувствовав приближение его полуобнаженного тела, она быстро сказала:

— Все в порядке... мне уже лучше. — Усаживаясь в кресло рядом с его шезлонгом, она поинтересовалась: — Когда вы проснулись?

— Почти в полдень. У меня странный распорядок дня, когда я пишу. Каталина уже привыкла и не бунтует. А почему у вас утро было таким ужасным?

— Сама того не желая, я спровоцировала гневную тираду Кейт. Видимо, она разочарована в феминистском движении. Долгие годы это было ее религией. Теперь она потеряла свою веру, а поплакаться некому. Сегодня все эти эмоции неожиданно выплеснулись наружу, и я даже не знала, как себя вести.

— Так как вы в результате с этим справились?

— Неважно, — призналась Кресси. — Стараясь успокоить ее, я только подливала масла в огонь. Она беспокоит меня. Когда люди теряют смысл своего существования, они готовы на отчаянные поступки.

— Вы думаете, она может наложить на себя руки?

— Не знаю. В больнице, конечно, нет. Но если не останется ничего, за что она может уцепиться... — на этом голос Кресси оборвался. — Я не должна обрушивать все это на вас. Вы сейчас заняты своей книгой, и вам не до моих проблем.

— Я сильный. Могу взять на себя и ваши проблемы, Кресси.

Кресси не знала, что и думать по поводу услышанной фразы.

Николас заметил ее смущение и сам удивился: только что сказанное им было правдой. Опыт научил его, что лучше держаться подальше от чужих проблем, но к Кресси это никак не относилось — ему хотелось стереть с ее лица все печали и горести. Она любит опекать бездомных спаниелей, а он... Между ними явно существовала телепатия, потому что Кресси вдруг приподнялась в кресле, воскликнув:

— А как же Звезда? Она все еще в сарае? Боже мой, я совсем о ней забыла!

— С ней все в порядке. Каталина ее выпустила. Она еще недавно лежала у скамейки в дальнем конце террасы. Если я свистну, может быть, она прибежит, — с этими словами он свистнул.

Кресси расслабилась и перевела взгляд на арку, в которой должен был появиться на свист спаниель. Николас тем временем любовался длинными стройными ногами Кресси и мечтал убедить ее принять прописанное им «лекарство» у него в спальне. Но даже если бы она того возжелала, ситуация осложнялась тем, что теперь он знал, кто она.

У него уже были неприятности с одной из сестер Вейл. Не исключено, что Анна до сих пор имеет на него зуб. Что же касается его самого, он с большим трудом вспомнил ее имя. Пока что он не видел смысла говорить об этом Кресси. Похоже, она ничего не знает. Будучи намного младше сестры, Кресси навряд ли посвящена в секреты ее весьма свободной личной жизни.

Любопытным было то, что в таком окружении Кресси умудрилась вырасти пуританкой. Или хотела таковой казаться. По сравнению со своими сестрами, привлекательность которых достигалась умелым использованием и демонстрацией весьма средних внешних данных, эта девушка была великолепна, но, кажется, не подозревала об этом, лишенная тщеславия.

Кресси ассоциировалась у него с девочкой из известной сказки — можно было провести четкую параллель между ситуацией, в которой оказалась Кресси, и историей Золушки. Правда, сестры Кресси не были дурнушками, а вместо жестокой мачехи у нее была эгоистичная мать, но все же сравнение с Золушкой было очень подходящим. Хотя Прекрасный Принц вполне мог появиться в жизни Кресси, Николас не видел себя в этой роли. Он давно уже понял, что его образ жизни несовместим с серьезными отношениями с женщиной. Если бы она была более сговорчивой, они могли бы прекрасно проводить время. Но о серьезных обязательствах не могло быть и речи.

Неожиданно в арке все-таки появилась Звезда, и Кресси помчалась ей навстречу. Николас не мог оторвать взгляд от удалявшейся от него длинноногой фигуры. Когда Кресси нагнулась, чтобы погладить собаку, ее поза подчеркнула изгиб талии и линию бедра. На него нахлынуло сильнейшее желание научить ее вещам, о существовании которых она и понятия не имеет, а ведь, высвободи он ее из оков, ей наверняка бы понравилось.

Он поднялся с кресла и нырнул в бассейн.

Играя с собакой, Кресси знала, что Николас смотрит на нее, и в момент, когда он вдруг неожиданно вскочил и исчез в бассейне, она догадалась, почему ему так захотелось поплавать. От этой догадки ее сердце учащенно забилось. Направляясь в кабину для переодевания, она словно шагала по воздуху, ее сердце бухало, как барабан, и все самые примитивные инстинкты и желания рвались наружу.

Однако, переодеваясь, она поняла, что на самом деле он желал не ее: ему просто нужна была женщина — любая женщина. Как вполне заурядный самец, находившийся в одиночестве уже долгое время, он подкрадывался к самке. И это делалось не с целью соединить судьбы на всю жизнь, как, например, у поющих гиббонов в юго-восточной Африке. Кресси видела их по телевизору на прошлой неделе, когда показывали, как молодые самцы практикуются в пении, чтобы очаровать самочку, с которой они хотели свить в джунглях теплое гнездышко для себя и потомства.

С комом в горле Кресси наблюдала за счастливой жизнью этих обезьян на верхушках диковинных деревьев. Мэгги, смотревшая эту программу вместе с ней, сказала тогда:

— Жаль, что человеческие существа давно уже не живут по таким принципам.

Кресси тогда возразила:

— Но ведь некоторые живут, Мэгги.

Экономка хмыкнула и сказала:

— Ну, это очень редкие исключения. На этой неделе я читала, что один из трех браков в наше время заканчивается разводом.

— Газеты всегда видят только плохую сторону. А ведь если посмотреть иначе, то два брака из трех оказываются благополучными.

Вспомнив сейчас тот разговор, Кресси глубоко вздохнула. Тогда она еще не знала, что влюбится в человека, который не имеет ни малейшего намерения связывать себя узами брака.

* * *

— Какие у вас планы на сегодня? — спросил Николас за ланчем.

— Собираюсь еще раз наведаться в тетину хибару. Кейт дала мне список, чтобы легче было разобраться с вещами и привести дом в порядок. А вечером я снова поеду к ней в больницу. Телевизор она терпеть не может, а чтение ее утомляет. Наверное, ей нужны более сильные очки, а то может развиться катаракта. А так вечера у нее проходят сейчас очень скучно.

— Думаете, мне еще слишком рано появляться с вами в больнице? — спросил он. — Незнакомый мужчина будет действовать ей на нервы?