В оранжевом вагоне трамвая кольцевой линии пожилая дама – у нее на икре левой ноги был большой шрам, – кивая, водила смоченным слюной указательным пальцем по буквам наклеенной на оконное стекло рекламы колы – «II gusto è tutto light!».[47] Молодая женщина – она держала большой пластиковый пакет, наполненный персиками и абрикосами, – промахнувшись, вместо поручня коснулась рукой шуршавших, как солома, волос сидевшей у окна пожилой дамы. На абрикосах и персиках в пакете женщины лежала видеокассета фильма Витторио де Сика «Чистильщик сапог». Сын торговки инжиром – шестнадцатилетний подросток с длинными черными ресницами – стоял на передней площадке трамвая, рядом с водителем. Когда Пикколетто – на нем была белая майка с изображением группы «Битлз» – поднял правую руку, чтобы уцепиться за верхний поручень трамвая, молодая женщина бросила внимательный взгляд на его поросшую густыми черными волосами подмышечную впадину. Она спустилась вниз на одну ступеньку и слегка наклонилась – так, чтобы не только видеть подмышку подростка, но и ощущать запах его пота. Пожилая дама – на икре ее левой ноги был большой шрам – долго наблюдала за этой сценой, что-то бормоча себе под нос. В конце концов она сердито нахмурилась и стала сверлить негодующим взглядом молодую женщину, которая все ближе и ближе придвигалась к подростку. «Madonna! Madonna!» – возмущенно воскликнула пожилая дама, выходя из трамвая.

Стоявшие на обочине дороги марокканские подростки – их босые ноги были рыжеватыми от хны – держали в руках щетки для мытья окон. Когда загорался красный свет, они быстро подбегали к останавливавшимся у светофора машинам. Голубь взлетел на прилавок киоска, сел рядом с подковой – ею была прижата пачка лотерейных билетов – и стал клевать с ладони продавщицы кукурузные зерна. Маленькая девочка, остановившись у витрины магазина свадебных нарядов, долго разглядывала две выставленные в ней стеклянные руки – на них были натянуты белые ажурные свадебные перчатки. Посреди дороги – с губкой в руках – застыл мойщик автомобильных окон. Мимо него прогромыхал оранжевый трамвай. Проститутка сунула руку под кофточку и с вызывающим видом похлопала себя по обнаженной груди, поглядывая на стоявших у траттории мужчин. На заднем сиденье обогнавшего трамвай мотоцикла – им управлял молодой мужчина – сидела маленькая девочка. Она прижимала к груди плюшевого львенка, с мочки ее правого уха свешивалась желтая пластиковая соска-пустышка.

В трамвае женщина – у нее были очки с толстыми затемненными стеклами – ударила свернутым в трубку журналом с кроссвордами ползавшую по окну муху. «E ammazzato?»[48] – спросила она мужа – у него тоже было слабое зрение. Муха с выдавленными внутренностями тихо скончалась в одной из клеточек кроссворда. «Veramente pazzo furioso!»[49] – крикнул сын торговки инжиром водителю, когда трамвай, сделав поворот на слишком большой скорости, чуть не столкнулся со встречной машиной. Сидевший в вагоне рядом с приятелем мальчик, заметив, что Пикколетто внимательно посмотрел на его пах, быстро закинул ногу на ногу и судорожно сжал бедра. Потом он что-то возбужденно зашептал на ухо своему другу, и смутившийся Пикколетто отвел глаза в сторону. Осмотревшись вокруг, сын торговки инжиром увидел пожилую смуглую женщину с морщинистым лицом. Она достала из пластикового пакета зеленую смокву и, глядя на мелькавшие за окном каштаны, начала грызть ее. Мальчики, сдвинув головы, смеялись и перешептывались, поглядывая на широкие ягодицы Пикколетто.

Черно-белая лайка, встав на задние лапы и опершись передними на каменный парапет, смотрела вслед машине «скорой помощи», въезжавшей с включенной сиреной в парк Пьяцца Витторио, чтобы забрать лежавшего под пинией без сознания молодого наркомана – на его губах выступила пена. Сын торговки инжиром – в мочке его левого уха висела оранжевая соска-пустышка – выпил вместе с сыном владельца продуктового магазина бутылку пива и, бросив ее в густую траву, чуть не попал в прятавшуюся там черно-белую кошку. Она испуганно подняла голову и навострила снаружи белые, внутри розовато-красные уши. Молодая цыганка подтерла своему малышу зад пеленкой из искусственного материала, швырнула ее в заросли, посадила ребенка себе на колени и стала кормить его. Она отщипывала кусочки мяса и жира от колбасы с паприкой и засовывала их в рот малышу. «Carine!»[50] – крикнул Пикколетто, обращаясь к двум цыганочкам. Они проходили по парку мимо игравших в траве черно-белых кошек. Услышав возглас Пикколетто, цыганочки – в мочках их ушей болтались маленькие пестрые соски-пустышки – стали кокетливо наматывать на указательные пальцы черные локоны. Одна из девочек, сцепив руки на затылке и игриво закусив нижнюю губку, повернула голову в сторону Пикколетто и его приятеля – сына владельца продуктового магазина. Оторвав кусок ткани от подола юбки, она на мгновение прижала его к накрашенным красной помадой губам, а потом бросила этот лоскут на ветку пинии. Сын владельца магазина, встав на плечи Пикколетто, достал лоскут со следами губной помады, и мальчики стали по очереди – вырывая клочок ткани из рук друг друга – вдыхать его запах. В парке на Пьяцца Витторио сидели две уборщицы общественных туалетов – одна из них, грызя зеленую смокву, решала кроссворды, другая с головой ушла в чтение криминальных сообщений в газете «Cronaca vera». По залитой солнечным светом стене общественных туалетов бегал геккон – он тщетно пытался отыскать знакомую щель, которую только что замазал штукатур. У входа в туалет сидели Пикколетто и сын владельца продуктового магазина. Пикколетто вынул занозу из локтя друга и замазал ранку своей слюной.

У магазина продуктов пьяный уличный музыкант – на его предплечьях были вытатуированы изображения змей и стрел – срезал кусочки сала с выброшенной кожи от ветчины и отправлял их в рот вместе со стручками сладкого перца, запивая все это пивом, налитым в жестяную банку из-под сардин. Стоявший неподалеку Пикколетто – он ждал, когда его приятель, сын владельца магазина, обслужит чернокожую покупательницу, – спрятав руку в карман шорт, играл со своим половым членом, стараясь, чтобы его движения оставались незаметными под длинной, доходившей до бедер майкой. Из магазина вышла молодая цыганская чета с ребенком. Глава семейства громко жаловался, упрекая хозяина магазина за то, что тот дал ему всего несколько обрезков кожи с ветчины и отказался отдать кость с остатками мяса и сала. Пикколетто внимательно взглянул на висевшие в открытой витрине магазина колбасы, а потом, подойдя к ним, стал измерять их толщину, обхватывая колбасные палки большим и указательным пальцем. Владелец магазина продуктов, громко крича и стуча по прилавку пустой пластиковой бутылкой из-под минеральной воды, отгонял юных цыганок, которые прямо у крыльца предлагали прохожим розовато-красные бюстгальтеры.

Неподалеку, у палатки, где продавали одежду, в ворохе нижнего белья рылась испанская семья – мать и двое сыновей, двенадцати и четырнадцати лет. Старший поднимал вверх одни за другими плавки, а его без умолку щебетавшая мать подыскивала более практичное нижнее белье. Когда оба набрали по целой охапке тряпок, мать оплатила только то, что выбрала для своих детей сама – белые просторные старомодные трусы, а разноцветные плавки, которые приглянулись ее старшему сыну, бросила назад в ворох белья. Один прохожий пошутил, сказав цыганке, торговавшей розовато-красными бюстгальтерами, что хотел бы жениться на ее юной дочери. Однако цыганка восприняла его слова всерьез и спросила, богат ли он и сколько именно у него денег. Другая цыганка возмущенно сунула прямо под нос покупательнице – она предложила за туфли слишком мало денег – высокий тонкий каблук. Индиец, прежде чем расплатиться за пару белых носков, спросил своего сына, одобряет ли он его покупку.