— Я понял, — отталкиваю его руку, явно разочаровавшись. Он ведёт себя как сумасшедший, хотя ещё не знает, что я сказал ей вчера вечером; уверен, что если он узнает, то, не колеблясь, побьёт меня.

— Тогда разберись с этим. И очнись, — он проходит мимо меня, оставляя лишь с собственной жалостью. Я не должен жалеть себя, я должен чувствовать себя плохо из-за Эрики, всё выяснить и исправить. Это всё моя вина.

***

Сделав глубокий вдох, я решил позвонить Рейчел, маме Эрики. Не знаю, лучшее ли это решение, но они живут вместе, может быть она даст мне совет или представление, поможет мне.

Проходит несколько гудков, прежде чем она отвечает.

— Найл, чем обязана такой чести? — её тон ещё более холодный, чем обычно, предполагаю, что она видела состояние Эрики, над которым я тоже раздумываю, понимая, что оно не самое лучшее. Если бы я был на её месте, то и не ответил бы.

— Здравствуйте, миссис Кроу, — она всегда будет немного пугать меня. Одно лишь её присутствие буквально заставляет меня дрожать.

— Пожалуйста, зови меня Рейчел, — её тон пугает меня. Он спокойный. Но достаточен для того, чтобы напрячься.

— Хорошо, Рейчел. Как Ваши дела? — могу заметить, что мой голос немного дрожит, но, конечно, что ещё должно быть, если я разговариваю с матерью Эрики после того, как наговорил её дочери всего? Стыдно.

— Достаточно хорошо, чего не могу сказать о своей дочери, — её голос становится резче, доказывая, что я не принадлежу её миру.

— Точно. О том, что случилось. Я хочу это исправить, — я кроток; чувствую себя школьником, впервые серьёзно напортачившим во время занятий.

— Ну, тогда исправь это. Я устала слушать, как моя дочь плачет в своей комнате. Как ты мог сказать ей такое, Найл? Разве она не делает всё для тебя, лишь бы ты только был счастлив? Не делает всё, о чём ты её просишь?

— Она… она делает куда больше, чем я прошу или хочу, но я не имел в виду того, что сказал. Это было случайностью, я сказал это прежде, чем мог остановиться. Клянусь, что не имел этого в виду, — потираю лоб, закрывая глаза. До сих пор удивлён, что сказал ей подобное. Иногда люди забывают, что некоторые слова могут ранить кого-то глубоко.

— Я не знаю, что тебе сказать, Найл. Это всё в новинку для неё, — не то, что я бы хотел услышать. Думаю, мне нужно быть благодарным, что она ответила на мой звонок, я не заслуживаю и этого.

— Поможете мне? Можете попросить её ответить на телефонные звонки? Я звонил ей, но она не отвечает, — я очень переживаю.

— Ну, могу лишь заверить тебя, что она здесь, но я не могу заставить её ответить на телефонные звонки, Найл, я не собираюсь заставлять её говорить с тобой. Это нечестно по отношению к моей дочери. Она моя дочь, она всегда будет моим первым приоритетом. Ей уже двадцать один, она достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения; если она не хочет с тобой разговаривать, то и не должна, — я киваю, хоть она и не может видеть меня. Я думал о том, что всё так и будет. Знаю, что моя мама поступила бы точно так же. Но моя мама слишком сильно любит Эрику, что, вероятно, сделала бы всё, что в её силах, чтобы мы помирились. Рейчел же больше защищает Эрику, но я не осуждаю её.

— Она получила мои цветы? — спрашиваю с надеждой. В попытке заслужить прощение я послал ей цветы. Слышу низкий смешок Рейчел, из-за чего по спине проходит дрожь.

— Конечно, получила, Найл. Они сейчас в мусорном ведре. Ты знаешь, что Эрика, как правило, добродушный человек и любит цветы, но не всё так просто, — я плюхаюсь обратно на кровать. Полностью уверен лишь в том, что не знаю, что теперь делать. — Дай ей время, Найл.

Я не могу поверить, что она выбросила цветы. Прошло меньше суток, но она всё ещё зла на меня.

— Она поговорит с тобой, когда будет сама к этому готова, — Рейчел уверяет меня. — Просто покажи ей, что тебе не всё равно. Ты не можешь с ней говорить, но, по крайней мере, посылай ей сообщения, звони ей, даже если она не отвечает, покажи ей, что ты любишь её и знаешь, что облажался, — она даёт мне хоть какой-то совет, который может помочь мне.

— Спасибо, Рейчел, — проглатываю свою гордость, на самом деле, её уже давно нет.

— Пожалуйста. Поговорим с тобой позже, — она вешает трубку прежде, чем я успеваю попрощаться. Мне нужно всё выяснить. Достаю свой дневник и просто начинаю писать.

Комментарий к 58.Что, чёрт возьми, происходит/What the hell is going on?

На какой конец делаем ставки?

Хорошего утра/дня/вечера.х

Т.

59.Это сложнейшая часть/That’s the Hardest Part

Erica’s POV

Последний концерт в туре Найла был уже несколько дней назад, по крайней мере, в Азиатской части. Я не разговаривала с ним с того злополучного дня, когда он сказал те обидные слова, ну, точнее я отвечала на некоторые его сообщения, которые он отправлял. Конечно, я всё ещё зла на него, но в основном мне было просто больно. Найл никогда не был так груб со мной, впервые за пять лет он набросился на меня; когда мы наконец стали вместе, он сказал эти слова, которые ранят больше всего. Что я знаю о его жизни? Я чувствую всё, что знаю. Я убирала его дом, моя жизнь вращалась вокруг него, когда он был дома, когда его не было, когда он забывал, когда хотел что-нибудь, и я ездила для него в магазин, когда оплачивала его счета, когда он любил приглашать маму по вторникам, когда он грыз ногти, волнуясь или нервничая. Я знаю всё о Найле.

Возможно, я никогда не ездила с ним в тур, но знаю, как это выматывает. Каждый раз, когда он приезжал домой, он становился старше, двигался медленнее, у него оставалось меньше энергии. Требовалось время, чтобы он становился прежним Найлом, которого я люблю.

Я всё ещё люблю его. Это сложнейшая часть. Иногда мне кажется, что он будет всю жизнь рядом, и меня не волнует другое, потому что я люблю его. Хоть сейчас и настало другое время, я чувствую, что люблю его только сильнее, а он просто ушёл. Это не то, что можно забыть. Это то, что нам нужно обсудить и исправить. Моё сердце нуждается в починке.

Он звонил мне и слал множество сообщений, извиняясь по голосовой почте, отправляя смешные картинки. Я отвечала несколько раз, по-прежнему держа себя с ним холодно. Я боялась, что если начну говорить с ним, то попаду в ловушку. Знаю, что это неправильно, но это моя жизнь, и если мы с Найлом собираемся придерживаться друг друга и быть вместе, то должны принять трудности. Было бы всё намного проще, если бы он был рядом всё время. Если бы я могла видеть его каждый день.

— Значит, ты просто сбросила? — мы с Эллисон сидим на скамейке в университете, в последнее время я стараюсь акцентировать внимание на учёбе, а не на Найле. Стараюсь — ключевое слово.

— Да. Я не знаю, что ещё делать. Я не хочу ругаться с ним, отношения между нами и без того хрупкие. Я была так поражена его словами. Это больно, — пожимаю плечами, будто ничего страшного, но это не так.

— Почему ты всегда так поступаешь? — она складывает руки на бёдра и наклоняется вперёд.

— Прости? — спрашиваю обиженным тоном.

— Когда что-то происходит между тобой и Найлом, ты начинаешь игнорировать его. Он звонит, и ты убираешь телефон, стараясь сосредоточиться на чём-то ещё. Это не нормально, — она перекидывает волосы через плечо, они стали длиннее, кажется, она начала пить витамины.

— Это лишь защитный механизм. Я не знаю, — я не хочу защищаться, но слишком упряма. — Я просто чувствую, что если буду избегать ситуации, тогда смогу справиться с тем, с чем захочу, — пожимаю плечами и перебираю край рубашки. Снова это нервная привычка.

— Значит, ты избегаешь ситуации так же, как и Найл избегает вещей, связанных со смертью его бабушки? — я замираю, я не это имела в виду. Эллисон понимает это по выражению моего лица, но продолжает. — Ты даже не сложила два и два? Эрика, Найл сбежал не от тебя, а от сложившейся ситуации, в которой он оказался. Ты как и все знаешь, что ему не нравится иметь дело с сильными эмоциями. Он устал, и он будет уставшим, когда вернётся. Мы все говорим вещи, которые не имеем в виду, даже ты.