Кедрин помрачнел, и во взгляде Старшей Сестры было не больше веселья. Она кивнула и бесхитростно произнесла:

— Конечно.

— Значит, у меня только один путь, — спокойно изрек Кедрин. — Как только ты сочтешь, что я достаточно здоров и могу ехать, я… мы отправляемся.

— Да пребудет с вами Госпожа, — словно про себя пробормотала Герат и совсем другим тоном добавила: — А теперь позволь, я осмотрю твои ребра. Потом, думаю, ты сможешь встать.

Она извлекла из другого отделения саше горшочки с мазью и стянула с Кедрина покрывало. Ее проворные пальцы быстро размотали повязку, и взорам предстал огромный синяк, украшавший бок Кедрина от подмышки до талии. Его цвет, устрашающе багровый в центре, постепенно переходил в пурпурный и ослабевал по краям до грязно-желтого. От мази, которую Герат принялась втирать в пострадавший бок юноши, по всему телу разлилась приятная прохлада. Казалось, каждая клеточка жадно впитывала эту свежесть. Тупая боль стала утихать, а потом и вовсе унялась. Закончив с мазью, Герат наложила свежую повязку, после чего достала небольшую чашечку и флягу, из которой налила бесцветной жидкости. Кедрин без возражений осушил чашку. Он хотел лишь одного: чтобы Сестра побыстрее вылечила его. Тогда он сможет отправиться в путь и спасти свою любимую.

Правда, предстояло еще сразиться с бессмертным божеством, но эту опасную мысль Кедрин изгнал в самые далекие пределы своего сознания, чтобы она не помешала ему двигаться к цели.

Наконец Герат, удовлетворенная результатом своих трудов, поднялась, одобрительно кивнула и сообщила Кедрину, что теперь он может одеться и немного погулять на солнышке.

На этот раз, поднявшись, он не ощутил головокружения, правда, бок снова отозвался болью. Тепшен и Браннок помогли юноше одеться. Поддерживаемый друзьями, он вышел из палаты.

— Хорошо бы повидать Галена, — заметил он. Проклятье, тревога за Уинетт вытеснила у него из головы все прочие мысли! — Сколько человек погибло?

— Девятнадцать, — откликнулся Тепшен. — Из них семеро воинов, остальные — гребцы. Еще пятнадцать человек ранено.

Кедрин сник.

— А уцелевшие?

— Наших тамурцев я отослал домой, — сообщил кьо. — А жители реки ждут судна, чтобы вернуться на юг.

— Я должен послать весть в Андурел, — проговорил Кедрин. — И назначить возмещение семьям погибших.

Тепшен кивнул.

— Боюсь, совету наша авантюра придется не по душе, — заметил он.

— Не сомневаюсь, — Кедрин натянуто улыбнулся одними губами. Улыбка получилась невеселая. — Но к тому времени, как весть достигнет города, мы будем уже далеко.

— Кстати, из Галена выйдет надежный гонец, — вмешался Браннок. — А ему как раз придется еще немного здесь поскучать.

— Ага, — Кедрин благодарно улыбнулся. — Великолепное предложение. Значит, идем к Галену?

Великана-лодочника они обнаружили в палате в дальнем крыле больницы. Больничные койки явно не были рассчитаны на столь крупных пациентов. Ослепительные простыни сбились, и он возлежал на них, подобно сказочному гиганту, которому вздумалось привалиться на заснеженный горный хребет. При виде друзей мрачное багровое лицо капитана просияло.

— Кедрин? — взревел он. — Ты никак уже на ногах?! Отрадно видеть!

— Жаль, что ты еще лежишь пластом, — отозвался король.

Гален сделал попытку пожать плечами. Его лунообразное лицо снова омрачилось.

— В жизни еще не терял судна, — буркнул лодочник.

— Ты… никто еще не сталкивался ни с чем подобным, — проговорил Кедрин. — Не кори себя.

— А как… Уинетт? — имя королевы Гален произнес еле слышно, словно сила звука могла ранить Кедрина.

— Герат считает, что она жива, — Кедрин осторожно присел на стул у кровати. — Как только я поправлюсь, мы отправимся на поиски.

В глазах Галена промелькнуло недоверие. Кедрин вкратце изложил ему суть дела.

— Так значит, — пророкотал лодочник, когда тот умолк, — ты теперь с богом воюешь? Пожалуй, я бы к тебе присоединился.

— У меня для тебя другое задание, — произнес Кедрин. — Конечно, если ты согласен.

— За чем дело стало?! — Гален пылко кивнул и тут же скривился от боли: переломы еще не срослись и давали о себе знать. — Всегда к твоим услугам, — добавил он чуть спокойнее.

— Я должен послать весть отцу в Андурел, — сказал Кедрин. — Письмо будет готово еще до нашего отъезда. Но я не хочу, чтобы совет получил его слишком скоро. Иначе нам вдогонку отправят медри, и придется отбиваться от уговоров.

Гален кивнул, на этот раз поосторожнее, и легонько похлопал по койке, уничтожив одно из полотняных нагорий.

— Как говорят добрые Сестры, мои кости еще не время тревожить, — он расплылся в улыбке. — Так что отправляйся смело: в ближайшие дни мне дорога на юг не светит. Да и посудину подходящую придется поискать. Думаю, эта новость попадет в Андурел попозже, чем ты — в Белтреван.

— Спасибо, — Кедрин улыбнулся.

— Это для меня сущий пустяк, — отозвался Гален. — Может, еще что-нибудь? Ну, хочешь, я Бедиру предложу, чтобы он войско на север привел?

— Нет, — покачал головой Кедрин. — Там, куда мы направляемся, войску не пройти. И мой отец принесет больше пользы Королевствам, оставаясь в Андуреле.

Если король не вернется, совету придется выбирать нового государя. Эта мысль посетила каждого, но никто не решился высказать ее. Лишь тяжелое молчание на миг повисло в палате.

Браннок первым нарушил тишину. Подобно Кедрину, он предпочитал не касаться столь мрачных перспектив.

— И как Сестры за тобой ухаживают? — осведомился он.

— Великолепно, — ответил Гален. — Одно странно: есть одно средство, равно полезное и желанное, а они в нем отказывают.

Браннок кивнул с видом глубокого понимания.

— Не волнуйся. Нам позволили немного прогуляться… так что, если повезет, мы и на твою долю добудем… этого снадобья.

— Ну что же, — с важностью произнес Гален, — если фляжечка-другая доберется до моей палаты, я перед вами в долгу.

Браннок с видом заговорщика постучал себя пальцем по носу, после чего друзья поднялись и оставили перебинтованного лодочника дожидаться их возвращения.

В следующей палате Кедрин побеседовал с ранеными. Он заверил их, что все получат компенсацию, после чего неразлучная троица направилась в город.

В Тамуре начиналось лето. Воздух уже прогрелся, с Идре веяло свежим ветерком. В безоблачном небе, откуда лились золотые солнечные лучи, носились жаворонки, на крышах домов и на тротуарах суетились воробьи, таская крошки из-под носа у хрипатых чаек. По сравнению с Андурелом Генниф казался совсем крохотным. Однако для Тамура этот городок был весьма важен. Из этого порта отправлялись и рыбачьи суда, и корабли, проделывающие долгий путь в глубь страны. Отсюда же начиналась и дорога в Твердыню Кейтина. Она бежала от реки на северо-запад, через низины, чтобы, петляя по крутым склонам на центральное плато, взобраться на Генниф и, наконец, скатиться прямо к воротам дома Кедрина. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он сможет пройти этой дорогой? Эта мысль не отпускала Кедрина, пока он в сопровождении своих друзей шагал в сторону реки. А сколько он еще не увидит Уинетт? Рука юноши сама скользнула за воротник рубахи и сжала талисман, чтобы ощутить живое тепло. Пока можно было почувствовать его трепет, была жива надежда.

— Мы вернем ее, — произнес Тепшен. Движение руки молодого короля не укрылось от зорких глаз кьо.

Кедрин заставил себя отпустить камень.

— Конечно.

Они пересекли площадь, в центре которой стоял приют Сестер. Дорога спускалась к реке среди низких домишек с сияющими побелкой стенами. В этом тихом городке каждый был занят своим делом. После напыщенности Андурела спокойствие и непринужденность здешних нравов ощущались как глоток свежего воздуха. Кое-кто узнавал Кедрина, но эти люди лишь приветствовали его и кратко выражали сочувствие: истинный тамурец не станет докучать расспросами, видя чужое горе. К тому моменту, как трое друзей спустились к берегу, Кедрин уже пребывал в ощущении, что оказался дома. Многие недели он не замечал этого чувства, поглощенный страстным нетерпением, зная лишь одно желание — быстрее двигаться вперед…