- Калеб, стой, это друзья.

   Положение тела Калеба вовсе не изменилось, но как-то в один миг, он стал расслабленным, и лениво открыв глаза, смотрел на незнакомца, который вышел вперед. Я увидела прекрасное лицо сорокалетнего мужчины, той красоты, подобно какой видела лишь у вампиров, но его глаза были грустны, и выглядел он усталым, хотя я знала, что вампирам не ведома усталость (кроме времени основательного голода), возможно в тот момент со мной сыграло шутку мое воображение.

   - Если мы друзья, то почему ваш сын нападает на мою дочь, беременную дочь? - прошипела Самюель, все еще не решаясь выпустить меня из-за своей спины. Я была не в том настроении, чтобы воспринимать шутки, но следующие слова, сказанные незнакомцем, заставили меня нервно хихикнуть:

   - О, поздравляю! - звучало это так, будто бы он слышал лишь последние два слова.

   - Я не нападал, - буркнул Калеб, уже полностью расслабившись, и стоял теперь, угрюмо опираясь на джип. Не знаю, то ли сейчас на меня действовал адреналин, но выглядел он невозможно притягательно, я не могла отвести от него глаз, и лишь усилием воли смогла отвернуться.

   Рассерженная на себя за это, я грубее, чем хотела, воскликнула, явно сгущая краски:

   -По-моему мне виднее! - от перенапряжения мой голос немного сорвался. Я густо покраснела, заметив его надменную ухмылочку, захотелось сразу же двинуть по этой прекрасной роже чем-нибудь тяжелым.

   - Она, лишь посмотрев на меня, поняла кто я, что мне оставалось еще делать? - Калеб говорил с незнакомцем, и со слов Самюель я поняла, что он его отец, и, несомненно, между ними было сходство, - я подумал, что она шпион Бесстрастных...

   - Снова эта чушь про Бесстрастных, - закатила я глаза, почти не выходя из-за спины матери, хотя опасность уже миновала. Но я прижималась к ней, боясь, что если отойду, все начнется вновь, - я беременна, псих!

   Увидев, как глаза Калеба сузились при этом слове, я получила мелочное удовольствие.

   - И как недостаток - я смертна, чтобы они послали меня. Ты бы явно не покусился, учитывая первое, и не доверился, учитывая второе.

   Мы злобно мерились взглядами, я не боялась его, и довольно долго прожила с вампирами, чтобы упираться силе его притяжения, хотя, несомненно, так трудно мне не было еще никогда. Его глаза очаровывали меня совершенно по другому, и я не могла дать этому объяснения. Мои глаза отмечали сейчас все: и черные, как смоль волосы и упрямый подбородок, а также притягательную светлость глаз, с дивным разрезом.

   - Но ты все же поняла кто я, и это дало мне право думать, что ты не простая фанатка книг о вампирах, а общалась или общаешься с ними. Так что, мне нужно было сводить тебя в кафе-мороженое? Да от тебя пахло вампирами за версту, - уточнил он, явно надо мной насмехаясь.

   Я демонстративно принюхалась к своей одежде, которая, конечно же, для меня не пахла ничем, кроме порошка.

   - Так я еще и воняю расист кровососущий, - выкрикнула я, и при этих словах все трое уставились на меня. Я замялась под страдальческим взглядом матери. Мне стало стыдно, но как я могла ей объяснить, какой этот день был ужасный, и что я уже еле держалась на ногах, и от перенапряжения мои мысли путались.

   - Это все гормоны, - жалко промямлила я, чувствуя, как ком слез подступает к самому горлу и все то, что я пережила за целый день, хлынет сейчас соленым потоком из моих глаз.

   Я старалась держать себя в руках, видя внимательные глаза Калеба, и чувствуя стыд, что такая слабая, но когда холодные руки матери примирительно прижали меня к себе, я глупо кивнула на какие-то ее успокаивающие слова и разрыдалась, уткнувшись в ее плечо, чуть не разбив себе при этом нос. И мне стало совершенно наплевать, что где-то рядом на меня смотрят пренебрежительно глаза Калеба.

   Глава 2. Знакомство.

   К чему слова? Они разменные монеты.

   А та горячая волна под сердцем где-то

   Бесценней многих тысяч слов...

   (автор неизвестен)

   Семья Грема, точнее говоря Калеб и Грем, жила в городке почти уже 3 года, и была неизменна вот уже на протяжении 50 лет. Как считали местные, с легкой руки самого Грема, он занимался крупным бизнесом, поэтому часто отлучался. На самом же деле, он ездил по всему свету в поисках матери Калеба, обращенной в одну ночь с ними, но в силу обстоятельств исчезнувшую.

   Я сидела и слушала рассказ Грема, удивляясь, какими разными вампиры могут быть. Не смотря на то, что продолжительное время в моем окружении их было четверо, я мало общалась с подобными моим родителям, когда же в нашем доме гостили дикие (кочевники, бродяги или же бесстрастные), меня надолго забирали оттуда. Теперь же, когда мой приемный брат Ричард был женат, а брат отца жил отдельно, моей семьей оставались лишь родители. Но никогда я еще не видела подобных Гроверам. Коренные англичане, они были столь прекрасны в своей ипостаси, что не заинтересоваться ими было просто невозможно. Истинные защитники крови. Их выдержка была намного сильнее Терцо и Самюель.

   Слушая рассказ Грема, я следила за Калебом, зачарованная его дивной красотой и притягательностью, и меня больше не спасали мысли о том, что все это лишь вампирский муляж, если можно так назвать его внешность, голос, движения. Я впервые с момента нашей встречи, подумала о том, что наверняка и до обращения он был красив - этот разрез глаз, красивые губы и черты лица. Будто бы зная, о чем я думаю, он небрежно провел рукой по своим черным волосам, и сел еще более привлекательно. Тряхнув головой, я отвернулась, не желая себя мучить далее. Чтобы скрыть как-то свое смущение и деть куда-то нервные руки, я принялась за свои волосы. Возможно, это выглядело по детски, но те мысли, что возникали, когда я смотрела на него, провоцировали меня на грех.

   Мы расположились в нашей уютной гостиной, в которой мама практически ничего не стала менять после старого владельца дома, все в строгом английском стиле, видимо обставленной в годах эдак пятидесятых. Но мне, бесспорно, она нравилась, особенно камин.

   Обнявшись, мои родители сидели на диване, я устроилась рядом с ними, опираясь на их холодные ноги. Грем и Калеб расположились в двух креслах напротив. Если я и старалась сесть как можно подальше от Калеба, то это была плохая идея, именно с моего места его кресло просматривалось лучше всего. Мне приходилось каждый раз напоминать себе не смотреть туда. Его же, кажется, такие вещи не тревожили, он свободно блуждал глазами по комнате, если не держал их закрытыми. Ну, еще бы, чем могу Я заинтересовать ЕГО, когда только в его компании столько красивых девушек. И вообще, о чем я думаю, я же беременна! - пришлось напомнить самой себе.

   Грем говорил отстраненно, будто бы видя все это перед глазами. Но я знала, что он старается вспоминать все досконально. Когда человек становится вампиром, его память о другой жизни перестает быть четкой, или, как говорит дядя Прат, не столь нужной, чтобы о ней помнить. Я слушала с любопытством, которое заглушало мой интерес к персоне Калеба.

   - Все случилось в новогоднюю ночь 1945 года. Наша старшая дочь Анна с мужем и детьми гостили у друзей, Калеб только вернулся с фронта на несколько дней в отпуск, - удивленная, при этих словах, я не могла не взглянуть на Калеба, и хоть это было лишь на мгновение, он перехватил мой взгляд. Я отвернулась слишком быстро, чтобы понять, что это значило. Не сразу же я уразумела, что этот разговор ему неприятен, его раскованная поза была фальшивой, на самом же деле он вздрагивал каждый раз, когда Грем говорил что-то новое. - В доме нас было... - Калеб тихо хмыкнул, перебив Грема, но тот, не обращая внимания на сына, продолжал дальше, - трое: я, сын и моя жена Патриция. В ту ночь мы не праздновали, хотелось отдохнуть, особенно Калебу - только с фронта, ему хотелось выспаться. Когда ночью появилась она, мы все спали, но вряд ли что-либо изменилось бы, бодрствуй мы. Она была так сильна и прекрасна...