– Что же это такое? – спросил он растерянно.

– Разгадка линейки, – ответил Мельников. – Окончательное доказательство, что на Венере есть разумные существа, стоящие, по-видимому, на низкой ступени развития. Гипотезу о космическом корабле надо оставить.

– Но где они, эти разумные существа? Почему мы их не видели?

– Потому что мы ещё ничего вообще не видели. Они должны быть там. – Мельников указал на лес. – Под защитой этих растительных великанов могла развиться жизнь, и, как мы видим, она действительно развилась. Там мы найдём «людей» Венеры, по всем данным – дикарей.

– Почему вы так думаете? – возразил Баландин. – Линейка…

– А что она доказывает? – перебил Мельников. – Понятие о измерении линейных расстояний мы находим у самых диких племён Африки. Это ещё не цивилизация. Посмотрите лучше на эти брёвна. Они обломаны самым грубым образом. Ветви оторваны, а не отрублены. Это работа существ не знакомых с пилой и топором, но обладающих большой физической силой.

– Но ведь линейку нельзя сделать голыми руками, – не сдавался профессор.

– Австралийцы изготовляли каменными ножами такой точный метательный прибор, как бумеранг. Плоскую дощечку сделать гораздо проще.

– У австралийцев и африканцев не было линеек.

– Верно. Но ведь мы не на Земле, а на Венере. Нельзя механически переносить историю земного человека на другую планету.

– По-видимому, – сказал Баландин, – вы составили себе определённое мнение, и раньше, чем мы вышли из лодки. Что навело вас на эту мысль?

– Это не совсем так, – ответил Мельников. – Раньше я только подозревал. Ход моих рассуждений можно передать в нескольких словах. Когда мы убедились, что плывём по реке, а не по заливу, я вспомнил о деревьях, плывущих по воде, которые мы видели в прошлую экспедицию. Почему же теперь их нет? Нет на реке, нет и в океане, куда впадает река и куда она должна выносить их. Я решил, что выше по течению имеется какая-то преграда, задерживающая деревья.

– Вполне логично, – сказал Баландин.

– Но у такой преграды, – продолжал Мельников, – за тысячи лет должно было скопиться неисчислимое количество стволов. Погружаясь в воду под тяжестью новых, плывущих сверху, они должны были давным-давно запрудить реку, прервать её течение. Но этого не случилось. Я пытался убедить себя, что мы не встречаем плывущих деревьев случайно, что они были раньше и будут после. Но почему же их нет у устья реки, где сила течения ничтожна?

– Да, это трудно понять.

– Тогда я впервые подумал об искусственном сплаве леса, но сам же отверг такое предположение. Но чем дальше, тем чаще возвращалась эта «нелепая» мысль. Обратили вы внимание на ветви, которые мы встречали в пути? Они плыли не одиночно, а пачками. Словно кто-то собирал их в охапку и бросал в реку. Ветви плыли, а стволов не было. В конце концов я почти поверил, что мы увидим искусственную преграду, у которой задерживаются деревья. Но, когда мы подплыли к порогам, мои ожидания как будто не оправдались. Мне показалось, что это природное препятствие.

– Показалось? – спросил Баландин, с удивлением глядя на Мельникова.

– Да, в первый момент. Потом я обратил внимание на одно странное обстоятельство. Река очень широка на всём своём протяжении. «СССР-КС 2» подлетел к ней и повернул вдоль русла севернее этого места, но недалеко от него. До самых гор, где находятся её истоки, река не имеет такого узкого места. Только здесь, в единственном месте, берега близко подходят друг к другу. И именно здесь, где любой инженер Земли предложил бы место для плотины, находится этот порог.

– Это можно объяснить иначе, – возразил Баландин. – За тысячи лет, как вы сами сказали, река могла принести с гор много камней. Как раз потому, что здесь река суживается, они могли задерживаться.

– Допустим, – ответил Мельников. – Правда, трудно поверить, что течение, как бы оно ни было сильно, могло доставить далеко такие громадины. Но мы с вами увидели пороги сверху, с берега. Вы ничего не заметили необычайного?

– Как будто ничего. Обыкновенный порог.

– Ошибаетесь, Зиновий Серапионович! Этот порог совсем не обычен. Давайте взберёмся на этот штабель, и посмотрите внимательнее.

Баландин с сомнением оглянулся на чащу леса, находившуюся совсем близко.

– А хозяева этих дров, – сказал он, – не могут внезапно явиться сюда?

– Я очень хотел бы их увидеть. Но они не явятся. На этот счёт у меня есть определённое мнение. Потом я вам скажу.

По плотно уложенным стволам они без труда взобрались на штабель.

С этой высоты пороги были отлично видны.

– Я просто слепец, – сказал Баландин. – Это яснее ясного.

– Вы не заметили раньше потому, что не думали об этом. А я ждал этого и потому сразу заметил.

Река бурным потоком проносилась между огромными камнями, которые все были примерно одинаковых размеров. Мало того, Баландин увидел, что камни лежат не как попало, а в три ряда и в «шахматном» порядке.

– Ни одно дерево не проскочит через эту плотину, – сказал Мельников. – Мы не можем больше называть эти камни порогами. Это плотина, очень примитивная, но несомненно плотина – инженерное сооружение. Картина рисуется в таком виде. За много сотен километров отсюда лес состоит из небольших деревьев. Там их ломают и спускают по течению. А здесь вытаскивают из воды и делают из них брёвна. И всё это, заметьте, просто руками. Какой тяжёлый и неблагодарный труд только для того, чтобы достать древесину, которой и здесь сколько угодно! Но здешние деревья не по силам этим несчастным существам.

– Камни для плотины, – сказал Баландин, – доставлены, вероятно, не с гор, а с берегов океана. Но как они доставлены? Это ведь неимоверная тяжесть.

– А как строилась пирамида Хеопса? Тоже почти руками. Этот порог, вернее плотина, создавался, может быть, сотни лет. Ну, давайте спускаться. А то ещё гроза налетит.

– Вы обещали сказать, почему не явятся обитатели леса, – напомнил Баландин, когда они спускались на «землю».

– Это только предположение, и весьма спорное. Я подумал о том, что сутки Венеры равны трём нашим неделям или около того. Значит, день продолжается примерно двести пятьдесят часов и столько же – ночь. А река имеет больше двух тысяч километров в длину. Чтобы дерево могло доплыть по течению от истоков до этого места, требуется очень много времени. Мы видели плывущие деревья, когда было утро. Сейчас, днём, их нет. Или ещё нет, это вернее. Они плывут где-то выше, а здесь будут к вечеру. Обитателей Венеры мы ни разу нигде не видели. Всё это, вместе взятое, приводит к мысли, что они работают по ночам, когда не так жарко. Может быть, это вообще ночные существа, спящие днём. Почему-то мне кажется, что такое объяснение правильно, – закончил Мельников. Баландин задумался.

– Ваша мысль имеет основание, – сказал он. – Сейчас примерно полдень, и воздух нагрет до восьмидесяти, девяноста градусов. Трудно допустить, что живые существа могут работать при такой жаре. Вероятно, они прячутся в глубине лесов, где прохладнее.

Тон профессора был каким-то неуверенным. Мельников заметил это.

– Вы, кажется, не очень верите тому, что говорите?

– Я вынужден верить, – ответил Баландин. – Доказательство находится у меня перед глазами. Но если говорить откровенно, я не понимаю, как могли появиться люди на Венере. Человек как создание природы не является сразу, в готовом виде. Он продукт длительного развития менее совершенных организмов, длящегося миллионы и миллионы лет. Жизнь, как правило, должна зарождаться в воде, а затем уже выходить на сушу. Но как могли слабые и неразвитые существа удержаться на суше? Климатические условия на планете, даже теперь, неблагоприятны. Раньше они были ещё хуже. Но если зародыши жизни удержались всё-таки на суше, то почему нет никаких животных? Не может человек или другое существо быть единственным представителем животного мира. Это противоречит законам биологии.

– Да! – сказал Мельников. – То, что вы говорите, очень убедительно. Значит, перед нами ещё одна загадка. Час от часу не легче. Но пора возвращаться на звездолёт, – прибавил он. – Наша разведка дала огромные результаты. А загадки будем разгадывать все вместе.