— Переезжать я не собираюсь, но, учитывая характер моей работы…

Не говоря уже о любви Фелисити к шумной городской жизни. Впрочем, возможно, она права: маленький частный самолет или даже вертолет не помешает. Это вполне ему по средствам, можно даже позволить себе нанять пилота, поскольку роль отважного воздухоплавателя совсем не в его вкусе. По воздуху дорога от усадьбы до Лондона займет совсем не много времени. Джек допил вино. В понедельник утром нужно будет навести кое-какие справки, но что ему необходимо прямо сейчас, так это хорошая чашка кофе.

Как раз в этот момент, словно кто-то подслушал его мысли, дверь распахнулась, и вошла горничная, неся на подносе кофейник со свежезаваренным кофе.

— Кэти! Рад видеть, что ты все еще с нами. Молоденькая горничная покраснела до корней волос.

— Я отрабатываю месяц испытательного срока, сэр, — объяснила она.

Джек мог бы поклясться, что девушка еле удержалась, чтобы не присесть в реверансе. Впрочем, не исключено, что ему это лишь показалось. Поставив поднос на стол рядом с ним, горничная попятилась к двери.

— Полагаю, это тоже влияние Эндрюс-Ватсон? — сухо поинтересовался Джек.

Он обнаружил для себя, что почтительное обращение «сэр» довольно быстро приедается. По-видимому, грядет битва — между его стремлением к непринужденности и желанием экономки поддерживать внешние приличия. Снобизм наизнанку. Но ничего, в конце концов, главный здесь он, и он постарается мягко установить собственные правила.

Айан подтвердил его догадку.

— Поскольку экономка была принята на должность первой, я счел разумным поинтересоваться ее мнением.

— И?

— Большая часть штата прислуги согласилась остаться, причем на ее условиях.

— Ах да, с месячным испытательным сроком. Мудрое решение. Социальное недовольство сведено к минимуму, местные не теряют работу, и в то же время с помощью новой метлы хозяйство работает как часы.

— Я рад, что вы одобряете мои действия.

— Как я уже сказал, за это я тебе и плачу. — И ты вполне заслуживаешь прибавки, мысленно добавил Джек, решив увеличить Айану жалованье.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела Флисс. У Джека упало сердце, когда он заметил выражение ее лица.

— Мы едем в ночной клуб, в Бирмингем! — жизнерадостно объявила она. — Посмотрим, что интересного может предложить провинция.

Она танцующей походкой подошла к стулу Джека и облокотилась на его плечо. Айан тактично удалился. Флисс скользнула на колени Джеку и подняла на него возбужденно сияющие зеленые глаза.

— Ну поедем, дорогой! — проворковала она. — Я хочу танцевать до утра. И прежде чем ты начнешь жаловаться, что не в состоянии вести машину, я хочу сказать, что твоя умная и предупредительная невеста уже заказала целую флотилию такси.

Джек заколебался. Он почувствовал себя между молотом и наковальней: страшно хотелось спать и в то же время не хотелось огорчать Флисс.

— Я бы предпочел заняться кое-чем поинтереснее, — осторожно возразил он.

— Позже, — прошептала Флисс.

Она обняла Джека за шею, наклонила его голову к себе, и ее теплые влажные губы оказались в каком-нибудь миллиметре от губ Джека. Тело Джека немедленно отреагировало, и усталость как рукой сняло.

— Нет, сейчас! — хрипло потребовал он, чувствуя почти непреодолимую потребность уложить Флисс на стол, раздвинуть ноги и овладеть ею здесь и сейчас, послав к черту всех гостей. — Я и так слишком долго ждал, — прорычал Джек. — Пойдем в постель, и будем заниматься любовью всю ночь или, вернее, остаток ночи.

Джек жадно припал ко рту Флисс, протолкнув язык между приоткрытыми губами, а руки его в это время ласкали ее маленькие груди.

Фелисити отстранилась и капризным тоном возразила:

— Не сейчас, Джек, после. Я хочу танцевать, танцевать до рассвета.

Она высвободилась из его объятий и, повинуясь звучавшей в ее голове мелодии, закружилась по полу, демонстрируя безукоризненное совершенство молодого гибкого тела. Подол юбки взлетал высоко, до кружевной отделки по верхнему краю ажурных чулок, открывая взгляду стройные длинные ноги. Разгоряченный взгляд Джека скользнул выше, от тонкой талии к маленькой груди, вырисовывающейся под тонкой тканью платья. Джек отметил, что Флисс без бюстгальтера, хотя при таком платье с открытой спиной и воротом-хомутиком иначе и быть не могло. Затвердевшие соски явственно проступали сквозь ткань, словно моля о прикосновении, которого так жаждал сам Джек.

Взгляд его скользнул еще выше и наконец остановился на точеном личике, обрамленном серебристыми прядями коротко стриженных волос. Как только Джек увидел чувственные губы, сжатые в упрямую складку, его желание пропало напрочь. Ему не победить Флисс. Если он сдастся и протанцует всю ночь, то позже окажется просто не в состоянии предаваться любовным играм. К тому же, желая быть до конца честным перед самим собой, Джек был вынужден признать, что желание овладеть Флисс немедленно было не чем иным, как потребностью успокоить собственную гордость, которую все еще грызло воспоминание о единственной неудаче, доказать самому себе и Флисс, что та неудача и впрямь была единственной, что с ним все в порядке.

Гордость, только гордость, и ничего более. Джеку стало неуютно от этого неприятного открытия, а уж сделать из него логические выводы он и вовсе не смел, поэтому поспешно выкинул из головы гнетущие мысли.

— Ты не едешь? — Вопрос прозвучал как утверждение.

Джек не собирался тратить время и силы на объяснения, все равно это было бы бесполезно. Он только покачал головой.

— Нет, Флисс, я совершенно вымотался. Но я не хочу тебя удерживать…

— А я и не собиралась оставаться. Спокойной ночи, Джек. Увидимся утром… возможно, — с вызовом добавила она уже от двери.

Как только за Флисс закрылась дверь, Джек устало опустился на стул, налил себе еще чашку кофе и довольно долго сидел в одиночестве. Джек знал, что нужно идти спать; он так устал, что мог бы проспать целую неделю, но все не уходил. Он сидел, а в голове роилось множество мыслей, по большей части невеселых.

Время от времени он смотрел правде в глаза и всякий раз снова отворачивался от нее. Вот она, правда. В нем говорит гордыня, ни больше, ни меньше. Он слишком устал, чтобы копаться сейчас в своей душе, утро вечера мудренее, он подумает обо всем завтра, решил наконец Джек.

Легкое движение воздуха, еле слышный шелест юбок, и Джек понял, что уединение нарушено. Мысль, что Флисс передумала и вернулась, была какой угодно, только не радостной. Впрочем, Флисс не могла вернуться; вероятно, это всего лишь Кэти пришла убрать за ним, поэтому Джек не сдвинулся с места.

— Прошу прощения, сэр. Я не заметила, что здесь кто-то есть. Я вернусь позже…

— Не нужно, — перебил Джек.

Этот голос никак не мог принадлежать Кэти. Что-то в этом голосе заставило Джека встрепенуться, по позвоночнику пробежали горячие мурашки, мозг принялся лихорадочно анализировать факты, которые буквально лезли в глаза последние две недели. Вдруг сознание словно озарилось яркой вспышкой, и Джек все понял. Он хотел поверить, очень хотел, но не смел.

Нетвердо поднявшись на ноги, Джек развернулся и через пропасть времени его взгляд скрестился с ее взглядом.

— Элла, Элла! — ошеломленно тихо повторил он. Все кусочки головоломки в один миг встали на место. — Ах, Элла, как же я рад тебя видеть.

Глава 5

Рад меня видеть, еще бы, мысленно усмехнулась Элла. Судя по выражению лица, Джек был не просто удивлен, он не верил своим глазам. Он не догадывался, что последние две недели бывшая жена состоит у него на службе. И хотя Джек вполне мог быть одним из гостей, инстинкт подсказывал Элле обратное. В качестве нанимателя она знала достопочтенную Фелисити Фоксвуд, но в действительности за ее спиной стоял мужчина, которого Элла видела сейчас перед собой. Ее босс.

Но только в прошедшем времени, потому что Джек Кигэн — последний человек на земле, на которого Элла собиралась работать. Ей следовало ожидать подвоха, уж слишком благоприятно все складывалось! Где это видано, чтобы ей повезло? Губы Эллы искривила горькая усмешка. Бывает, что коровы летают. Не произнеся ни слова, она резко развернулась и направилась к двери.