— Тогда спрашиваю ещё раз: что ты тут делаешь? — спросил Клаус, выделяя каждое слово, будто она была не в себе. — Я разве не предупреждал тебя?

— Я смогу защитить себя сама, викинг, и не собираюсь сидеть в четырёх стенах, — с вызовом ответила ему Кэролайн, — сомневаешься ещё?

— Тристана я беру на себя. Он не посмеет причинить ей вреда, обещаю, Ник, — быстро вмешалась Ребекка.

— Хорошо. Прошу тогда за стол, дамы, — слишком быстро сдался Клаус, чем вызвал удивленные взгляды у обеих, — ну же… вы ведь этого добивались? — усмехнулся он.

Ребекка быстро прошла на своё место и села рядом с Тристаном, а Кэролайн простояла несколько минут, так как места были все заняты. Никто даже не пошевелился, чтобы уступить ей место. Клаус иронично продолжал наблюдать за её неловким положением, и только Элайджа встал, уступая ей своё законное место, что было по правую руку от Клауса. Кэролайн вышла из некого ступора, когда её истинный враг проходил слишком близко от неё. Она нисколько не оценила его доброго жеста. Рука так и чесалась, чтобы вынуть кинжал из сапога и воткнуть ему в глотку, но она всё же заставила привести бешеное сердцебиение в нормальное состояние и, немного успокоившись, села рядом с Клаусом. Не видя его тяжёлого взгляда, Кэролайн плутовато посмотрела на Ребекку, та, чуть нагнувшись вперёд, чтобы посмотреть через Тристана на его сестру, сладко произнесла Авроре на французском:

— Ты, как всегда, выглядишь блистательно, Аврора. Но знаешь, всё-таки английская мода мне более по душе. Эти бантики и кружева поистине немного раздражают.

— А ты, как всегда, такая предсказуемая, Ребекка, что мне бывает действительно иногда жаль тебя, — парировала Аврора, — но на этот раз тебе удалось меня немного удивить. Дружба с саксонкой… хотя о чём это я? Совсем забыла, кто ты на самом деле. Интересно, что будет, когда твоя новая зверюшка узнает о вашем семейном секрете?

— Леди Аврора, вам не кажется, что в каждой семье есть секреты? — спросила Кэролайн на чётком французском, отвлекая на себя соперницу, чем привела ту в недоумение. — Вы знаете, год назад мою мать посещала её лучшая подруга, — Кэролайн даже чуть наклонилась вперёд, делая заговорщический вид, как будто желала рассказать ей одну из сплетен, — так вот, маркиза де Вилар, вы, конечно же, должны её прекрасно знать, как-то раз рассказывала печальную историю об одном графе, у которого неожиданно душевно заболела любимая дочка. Ходили сплетни при дворе, что это стало ему наказанием за его жестокое обращение с простыми людьми, и дочери пришлось расплачиваться за грехи отца. Мне её тогда так жаль было, ведь перед бедняжкой закрылись все двери приличных домов. Дайте вспомнить, кажется, её звали… — Кэролайн нарочито задумалась.

— Хватит, леди Кэрол! — вскрикнула Аврора, приходя в себя от шокового состояния. — Я не желаю слушать ваши сомнительные истории от самой известной сплетницы Франции.

— Прошу прощения, но, по моим точным сведениям, маркиза де Вилар благочестивая, многоуважаемая дама при дворе короля Ричарда, и хотелось бы заметить, что эта добрейшая женщина — моя крёстная.

— Это вы простите мою сестру, леди Кэрол, — вмешался Тристан, недовольно посмотрев на Аврору. — По-видимому, сегодня она выпила вина чуть больше обычного, и ей пора в свои покои.

— Ты знаешь французский? — Кэролайн перевела раздражённый взгляд на Клауса. То, что её крёстную, сейчас пытались очернить, пытаясь выгородить себя, действительно взбесило её, но викинга явно забавляла их с Авророй перепалка.

— У меня был очень хороший учитель, как раз моя крёстная, — чопорно ответила ему Кэролайн, отворачиваясь от него. Сделав глоток вина из кубка, Кэролайн смотрела вслед уходящей Авроре, которая шла с гордо поднятой головой.

— А знаешь, Ник, — обратился к другу Тристан, — ведь знание французского — не все достоинства, которыми обладает твоя будущая супруга, не свойственные леди. — На эти слова Кэролайн просверлила убийственным взглядом Тристана.

— Вот как, и какими же, друг мой? — Клаус заинтересованно поддался вперёд, на что Кэролайн закатила глаза.

— Мой покойный отец, помню, рассказывал, что старый граф очень любил свою младшую дочь и многое ей позволял, что вызывало некое недовольство у моего отца и сомнение на роль моей жены, поэтому мой старик долго думал над этим браком. Кэрол безупречно разговаривает на нескольких языках, прекрасно знает математику, начитанна, обучена письму. В совершенстве владеет почти всеми видами мужского оружия. Не удивлюсь, если она умеет размахивать топором. Мне кажется очень странным, что леди Кэрол не знает вашего языка. Помню, Катерина говорила на нём в совершенстве.

— Лорд Тристан, то, что я образованная, не делает меня невеждой. Понимаю, что быть начитанным нынче не в моде при дворе, тем более леди, но мой покойный отец имел другое мнение по этому поводу. Он считал, что государство держится не только на соревнованиях в турнирах и сражениях, но ещё и на умных людях, у которых голова работает, а не только руки, поэтому мой отец был советником короля, а также богат, в отличие от вашего. Мне не верится, что граф де Мартел так уж долго думал, учитывая ваше сложившееся положение в обществе после трагедии. Не отказ ли моего отца свёл его в могилу? Можно сейчас только догадываться, верно? Возможно, отец не успел переписать нужные бумаги, которыми вы в меня тыкаете?

— Кэрол, — шикнула ей Ребекка, но её было уже не остановить, тем более что Клаус своим молчанием, по-видимому, давал ей своё согласие на высказывание.

— И ещё… — Кэролайн перевела дыхание и продолжила, смотря на Тристана надменным взглядом: — Что насчёт моего владения оружия, то король сам одобрил эти маленькие пристрастия своей крёстной дочери. Вильгельму всегда нравилось ездить со мной на охоту, когда он навещал отца. Мы устраивали соревнования по стрельбе из лука и в конце охоты подсчитывали тушки убитых животных. У меня обычно было на две-три больше, хоть мне иногда было жалко несчастных зверушек, но уступить я никак не могла, — Кэролайн нарочито глубоко вздохнула и выдохнула, потупив глаза. — А что до языка, то в отличие от своей сестры я не хотела его изучать, но я стараюсь исправить это как можно скорее. — Кэролайн поднялась со своего места, так и не притронувшись к еде. — Прошу простить меня. Пропал аппетит. — С гордо поднятой головой она шла через весь зал, где все взгляды были обращены на неё.

— А она мне всё больше нравится, брат, — услышала Кэролайн голос Кола вдогонку. — Крёстная дочь короля, кто бы мог подумать. Интересно знать, что ещё нового мы узнаем об младшей Петровой.

***

Зайдя в свою комнату, викинг застыл на месте, когда увидел её. Она так и уснула на полу на шкурах. Одетая в платье, и теперь, как котенок, свернулась клубочком, потому что в комнате было уже холодно от потухшего пламени в камине.

Он на ватных ногах подошел поближе и присел на корточки возле неё, наблюдая, как его девочка улыбается во сне. Что ей снится? Ему очень сейчас хотелось знать. Может, семья? А может, любимый человек или жених, которого она больше никогда не увидит? От этой мысли у вампира по всему лицу пошли вены и обнажились клыки. Клаус быстро отскочил от спящей красавицы, но через минуту опять подошел, так как она начала метаться во сне. Он нежно начал её успокаивать, поглаживая по голове. В его сознании начали возникать картинки её сна, как он понял, и Клаус опять отпрянул. Что это? Магия? Или открытие новых способностей вампира? Что ещё они могут?

Придя в себя, Клаус опять подошел к ней и прикоснулся ладонью к её голове. Сейчас ей снился сон с вторжением в её замок викингов, и понятно теперь, что этот самый сон был беспокойным. Он увидел все до мельчайших подробностей. Убийства, кровь, боль. Теперь было понятно, почему она так ненавидела его старшего брата. От этого ему стало страшно. Если она не сможет простить Элайджу, то о какой совместной жизни может идти речь. Между ними всегда будет стоять этот случай и её несчастье.

И теперь он понимал, почему Элайджа так настаивал на внушении. Внушение было спасением для него самого. Младшая Петрова никогда не забудет резню в своем доме. Вот верное решение, чтобы обыграть пророчество Айяны! Естественно, она не будет такой же марионеткой, как другие под внушением. Клаус начал скрупулезно обдумывать, что именно внушить ей. Любовь? Но это будет обманом для него же. Подчинение? Но он не хотел от неё этого. Оставалось только внушить забыть о набеге. Стереть из памяти всё то, что там было. Случай с перемирием был идеален, и он воспользуется им, когда она проснется, а когда приедет король, то все будут считать, что он спас беглянку. Даже она сама.