— Ты такой красавчик, Бранди. Мечта всех женщин, — смеялась она всегда, и только она так его могла называть.

Вот только он не её мечта. И не то чтобы Бранд желал что-то более, чем преданная дружба. Нет. Он был ей обязан всем. Своей жизнью. Своими стремлениями и мечтами. Пару раз за эти проведённые с ней столетия Бранд, конечно же, как мужчина тайно желал её, но знал, что получит от неё отказ, и постепенно он начал воспринимать её как младшую сестру, которую обязан оберегать.

Когда-то она спасла его от рабства на галере норманнов. Он был старшим сыном саксонского графа, и его младший брат Тодальт вместе с женой предали его перед смертью отца, напоив каким-то зельем, и ночью продали его работорговцам на галеру. Бранд был плотного телосложения, но полгода в море дали о себе знать. Он почти превратился в скелет, от былых мышц остались лишь воспоминания и под кожей были видны все косточки, а спина не заживала от кнута, раны гноились. Теперь только оставшиеся шрамы напоминали о том времени.

Тот день Бранд не забудет никогда, потому что тогда изменилась вся его жизнь. Они как раз подплывали к берегам Уэльса, к его родным местам, и он уже не мог грести и валялся на грязном полу, а надсмотрщик избивал его кнутом до смерти, как собаку. Тогда он не видел, как она перегрызла обидчику горло, не видел, как она убила всех работорговцев на корабле, не видел, как все рабы были освобождены от кандалов. Он очнулся в заброшенном замке и видел, как она несколько дней и ночей ухаживала за ним, давая по чуть-чуть свою кровь. И когда он полностью излечился, она спросила:

— Ты желаешь мести, Бранди? — Он понял, что бредил периодически, когда был без сознания, и лишь молча кивнул ей тогда, соглашаясь.

Вот так он стал первым вампиром, которого она обратила. Первым, которому помогла отомстить за себя, и неважно, каким способом. Важно лишь то, что те люди, которые причиняли боль и страдания, были наказаны за свои злодеяния.

Потихоньку с годами и столетиями она создавала вокруг себя тайный круг людей, которым помогала отомстить за их израненные души, которых обращала впоследствии и которые так же, как и он, были благодарны ей, но доверяла она лишь ему одному и только ему не внушала о преданности. Бранд полностью уважал её решения, и, своего рода, внушение было посвящением в её круг. Он полностью понимал и принимал это, ведь её месть была не так легка, как у них всех вместе взятых. Её месть была уникальна, и только он один знал про её прошлое, про её боль и горечь утраты.

Вот уже почти сто лет в их круг не посвящался ни один вампир. Почти век они были без неё, но чётко исполняли все приказы, которые она отдала перед длительным сном. Да уж, отчётов насобирался полный шкаф, и по большей части информация касалась семьи Майклсонов, а также отчёты по ведьмам Беннет и другим людям, за которыми велась постоянная слежка. Бывало, Бранду приходилось незаметно вмешиваться в ход событий, но это случалось очень редко. Одно он точно знал, что ей однозначно не понравится ни одна новость за прошедшие годы, в особенности за последние три.

Бранд пытался разбудить её несколько раз при помощи ведьм, но всё было безуспешно, и все, как одна, отвечали, что пока не пройдёт наложенная магия с её сознания, она не сможет проснуться. Между ними даже произошла ссора в первый раз, когда он услышал об этой спячке, но что-либо доказывать подруге было бесполезно: она безоговорочно слушала Айяну. Бранд даже убил ведьму Беннет десять лет спустя после сна, которая при помощи своей дальней родственницы с той стороны наложила заклятие сна. Он думал, что с её смертью она проснётся, но она как спала мирным сном, так и продолжала спать. Эдакая спящая красавица. Бранд терпеть не мог всех Беннет, в особенности Айяну, которая даже с того света давала ей указания. По сути, она была благодарна этой ведьме за спасение, и Бранд понимал, конечно, но не верил во всё это, а главное, не доверял старой ведьме, но ей было виднее и он редко вмешивался. Это её месть, и Бранд помогал как мог. Радовало одно, что теперь та сторона была разрушена ведьмой из рода Беннет, что иногда веселило его, а Давина Клер недавно уничтожила последнюю доступную связь с древними духами, за что он безмерно благодарен им обеим, потому что теперь Айяна не сможет управлять и указывать. Всё разрушено. Связи больше нет, и принцесса освобождена от злой ведьмы, как в той сказке. И наконец, самое главное, что случилось, пока она спала — падение всех Майклсонов. А следовательно, теперь, когда не нужно мстить, они все смогут жить нормальной жизнью. По крайней мере Бранд на это надеялся, хотя и знал, что это всё приведёт её в неописуемое бешенство. Он бы и сам был в гневе, если бы за него кто-то другой отомстил, и был готов ко всему. С ней так было всегда. Никогда не знаешь, какой следующий шаг она сделает.

Сегодня был последний день её сна, и он надеялся, что замок останется не в руинах, но всё же заблаговременно отослал всех, оставив только нужных людей, которые были наготове тоже.

Послышался глубокий вдох и шевеление в гробу. Раз. Два. Три. Четыре. Пять…

— Бранди? Ты тут? — услышал хриплый от долгого сна, но такой дорогой ему голос. Он открыл глаза, и в них было облегчение, но всё же он продолжал сидеть не двигаясь.

— С пробуждением, принцесса, прости, что без поцелуя. Завтрак подан. — Две девушки под внушением уже давно стояли в ожидании по разные стороны гроба для утоления её жажды.

Обычно она никогда не убивала ни в чём не повинных людей, но сейчас тело первой бездыханно упало на ковёр; он даже не повернул голову на труп и продолжал ждать. Не мудрено. И дело совсем не в том, что она спала слишком долго. Бранд был уверен, что дело в её снах, которые ей снились столь долгое время, и сколько раз бы он ни пытался пролезть в её сознание и сны с намерениями изменить их, она выталкивала его из себя.

Ей снился ОН, который предал её, бросил, уничтожил. Всё это время ей снился Никлаус Майклсон, с которым в своём сне она жила счастливо, с которым она во сне прожила почти сто лет, изо дня в день. Ей снилась её дочь, которую она потеряла при родах и которую так и не смогла спасти ведьма Айяна. В её снах малышка росла и они вместе с этим чудовищем любили и лелеяли её. Он даже видел в её снах, как счастливая чета Майклсонов выводила в свет свою дорогую и всеми любимую дочь и как кавалеры окружали молодую дебютантку.

Второй труп девушки упал ещё через несколько минут, и Бранду послышался отчаянный вскрик, словно раненой птицы. Он понимал её и поэтому продолжал сидеть. Бранд боялся посмотреть ей в глаза: увидеть в них боль, отчаяние и разочарование после сна было для него невыносимо. Он знал, что так и будет, поэтому и хотел всегда разбудить раньше намеченного срока, потому что сам бы, наверное, свихнулся, но Бранд знал, что его Кэрол всегда была сильна духом и обязательно справится со всем, как и раньше справлялась.

Ему пришлось встать и переместиться на вампирской скорости к дальней стене, потому как гроб со скоростью звука ударился о стену и разлетелся в щепки, сопровождаемый её отчаянными рыданиями. Когда-то она рассказывала ему, что поклялась никогда не плакать, но сейчас ей это было нужно. Вместе со слезами вытекали из сознания её мечты и надежды, а их место в её душе опять заполняли ненависть и жажда мести.

Крушить больше нечего было, и она метнула взгляд на выход из хранилища. Обычно Бранд всё предусматривал, но в этот раз он упустил, что дверь нужно было закрыть, а возможно, и ещё одну поставить — попрочнее, и он поспешил вперёд неё.

— Остановись, Кэрол. Ты же не хочешь, чтобы пострадали твои люди? — Бранд всё же успел захлопнуть железную дверь, но в таком состоянии она могла с лёгкостью вышибить её. Он стоял перед ней, перегородив своим телом путь наружу. Бранд даже и не понял, как неожиданно оказался прижатым к железной стене, и под её давлением образовалась огромная вмятина, она с лёгкостью пробила его грудную клетку и уже с бешеным блеском в глазах сжимала его сердце. В эти секунды он думал лишь о том, что заслужил смерти от её рук, более того, он готов был к этому, ведь он не смог сохранить её, как обещал.