Клаус с неистовым рыком зверя бросился на Эрика, который один только среди всех решился сообщить ему новость. Викинг располосовал горло старика, и кровь брызнула фонтаном, заливая лицо; клыки мгновенно заострились, желая вонзаться в плоть вновь и вновь, желая уничтожить их всех и не оставить никого в живых. В голове лишь осталась звенящая пустота, которая порождала с каждой секундой осознания одно только безумие. Ее больше нет. Он не помнил как, но очутился в их маленьком доме, в котором им так было хорошо, пусть недолго, но эти моменты он никогда не забудет. В доме витала смерть. Мучительная смерть. И звенящим колоколом в голове он представил себе ее родовые крики агонии и мучения. Его жена тут умерла, которой он не успел сказать самого главного. Он опоздал.

— Теперь ты понимаешь, как тяжело терять близких тебе людей. — На свет вышла Айяна, которая уже знала, чей кровью залито его лицо. Она совсем не боялась его гнева и улыбалась, упиваясь его болью.

— Ты убила ее… — Клаус подскочил и схватил старуху за горло.

— Нет, не ее, а их, мой господин. И не я, а ты сам. — Она рассмеялась ему в лицо, а Клаус во все глаза смотрел на нее как на умалишенную. — Ей нужна была лишь твоя кровь и только твоя, но я не могла позволить этому случиться. Ты недостоин счастья, которое отнимаешь у других. Ты недостоин был ее и своего ребенка!

— Что ты сказала?

— Я просила духов, и они мне помогли скрыть от тебя же самого твое дитя. От всех вас. — Клаус с рыком откинул ведьму на пол.

— Я ведь предупреждал… — низким голосом произнес он, медленно приближаясь к ней. — Ты же понимаешь, что ждет теперь тебя и твоих близких? Я найду их и заставлю тебя смотреть на каждую смерть!

— Ты не сможешь истребить весь мой род! Только при помощи ведьмы Беннет ты сможешь сделать то, чего так отчаянно желаешь! Сами боги и духи хотят, чтобы мой род продолжался, тогда как твоя семья падет! Все вы, и это только начало! Я проклинаю всех вас! — Она лежала на полу и все громче хохотала истеричным смехом.

— Верни мне их, и я пощажу тебя, Айяна, — взяв себя в руки и пересилив себя, чтобы не свернуть старухе шею, попросил Клаус. — Ты ведь знаешь, как это можно сделать… обратись к своим духам заново.

— Ни за что! Не для этого я годами готовилась к мести и правосудию над тобой, ублюдок! — Ведьма враз стала серьезной, кряхтя вставая перед ним, но бодро заявляя: — И никогда ты не сможешь этого сделать… скольких бы ведьм ты ни просил, скольких бы духов ни подчинил себе, но никто это не сможет сделать. Их прах в море уже развеялся. Но это еще не все. Я сделала так, чтобы тебе еще больнее и невыносимей было. — Клаус прищурился и опять начал надвигаться на нее, но резко остановился от боли в голове. Айяна заставила встать на колени перед ней одним из своих заклинаний. Такого раньше он никогда не испытывал и не знал, что она на это способна. Да и совсем не знал ничего о ней, но боль потери была сильнее физической, и он, пересиливая ее магию, начал вставать с колен, но очередные слова на непонятном ему языке опять заставили его согнуться от еще большей боли уже во всем теле: она ломала его кости по очереди, и довольный вид ведьмы говорил о том, что она наслаждалась этим зрелищем.

— Что еще хуже может быть того, чем смерть моей жены и ребенка? — Клаус с бешенством посмотрел на нее снизу вверх. Что еще могла сделать мерзкая старуха, больная на всю голову? И почему никто из семьи, а главное он сам, не замечали ее помешательства?

— Я не только прокляла вас всех, но и наложила заклятие, которое только я могу снять, но, конечно же, я не стану этого делать. — Она подошла к нему и схватила за волосы. Клаус не мог пошевелиться, но знал, что она вечно не сможет его удерживать, сил не хватит, и первым делом он пообещал себе, что разорвет ее на мелкие куски и скормит ее плоть своим собакам.

— Что за заклятье, старуха? — вскричал через силу Клаус.

— Вы будете все помнить про нее. Ты будешь помнить и корить себя каждый раз, каждый час и день, который ты сможешь еще прожить. — Айяна тихо засмеялась. — Но ее лицо, ее улыбку, которые ты так любишь вспоминать, никто из вас не вспомнит. Лишь расплывчатый образ твоей любимой, которой ты отдал душу и сердце. — Она наклонилась к нему и прошептала: — Ее нет, и ты не сможешь вспомнить. Я отобрала у тебя это. Я забрала самое главное, когда теряешь близких. Только лица моих родных мне помогали не сойти с ума, и только их образы в голове помогли мне отомстить тебе, но у тебя и этого не будет. Ничего, Клаус, не будет. Лишь расплывчатый образ.

Клаус прикрыл глаза и попытался воспроизвести ее лицо в сознании, но тщетно: как и обещала ведьма, перед ним предстал размытый светлый образ, похожий на белое облако.

— Нет! — закричал он ей, открывая глаза. Она стояла чуть поодаль от него, и ее глаза были наполнены не сравнимой ни с чем ненавистью и помешательством.

— Да! Вы все обречены… скоро… совсем скоро… запомни мои слова. — Клаус с ужасом наблюдал, как старуха схватила кинжал со стола и, прислонив к своему горлу, произнесла последние свои слова: — Я не доставлю тебе такого удовольствия. — Она резко перерезала себе горло, и когда он смог снова двигаться, быстро переместился к ней, но было уже поздно спасать ее. Она была мертва, а вместе с ней мертво и все остальное.

Клаус задыхался от бессилия, он хотел выть и кричать от отчаяния. Воздух как будто покидал с каждой секундой его легкие. Он лишь стоял на коленях перед мертвой старухой и терял свой рассудок, перебирая раз за разом ее слова в уме.

— Знаешь, Ник… — в дом зашла Ребекка и встала прямо перед ним и ведьмой. Он поднял голову. Ее глаза были полны слез и отвращения к нему. — Это ты виноват в смерти Кэрол и своего ребенка, а не Айяна. Ты никогда не слушал мои предостережения насчет нее, и, как всегда она говорила, у всего есть своя цена. Ты заплатил старухе слишком огромную плату. Я даже не знаю, кто у меня был, чтобы оплакивать… племянница или же племянник! — Слова Ребекки били больнее хлыста, но она была права. Права во всем. Это он и только он виноват во всем. — Никогда… слышишь, никогда я не прощу тебя за них!

Клаус смотрел, как она выходит и оставляет его одного со своим горем. По щекам викинга текли слезы утраты, но он не замечал их. В этот самый день он потерял всех, кто был ему дорог. Даже Элайджу. Они отплыли сразу же в этот день, бросая его наедине со своим безумием. В этот день деревня была вся уничтожена и земля залита кровью невинных. В этот день в нем зародился монстр, у которого не было чувств больше. Не было души и сердца. Все точно так, как и предрекала Айяна.

========== Часть 2 Глава 1 ==========

Нам подвластны реальность и будущее, но прошлое всегда будет оставаться позади нас — это уже свершилось и мы не в силах его изменить. Мы либо расплачиваемся за свои совершённые ошибки в будущем или же в настоящем, либо прошедшее время вознаграждает нас за совершенные поступки. Многие из нас говорят, что время лечит. Что же, бывает и так, но не у всех получается забыть предательство, боль, а в особенности любовь, до конца своей жизни, пускай даже если жизнь продолжается вечность. Эти чувства самые сильные из всех чувств в сознании человека, и как бы мы ни тушили в себе обиду, разочарование и гнев, они всё равно рано или поздно выплывают наружу, заполняя нас до краёв, да так, что чувствуешь себя в какой-то момент утопленником в них и не можешь выплыть наружу.

***

Замок Эшфорд. Ирландия. Наши дни.

Бранд Морисон сидел на полу, прислонившись спиной и затылком к огромному гробу. Он стоял посередине современно обустроенного подвала, который они все уже привыкли называть хранилищем. Его тёмно-зелёные глаза были закрыты, а полные губы чуть искривлены в улыбке, предвкушая скорую встречу. Бранд был не зря уверен в себе: он был физически хорошо сложен, обладал активностью, зоркостью, выносливостью, бесстрашием, в общем, всеми теми качествами, которые имели все вампиры, которым было по несколько столетий. Но у Бранда были и свои отличительные качества — он обладал небывалой терпимостью для вампиров, больше действовал, чем говорил, мог не обращать внимания на противника и казаться незаинтересованным в происходящем, но в нужный момент сокрушал врага, который уже думал, что победа за ним. В нужный момент он всегда был рядом, и те, кто шёл с ним в бой в прошлом или на задание в наши дни, знали, что всё пройдёт как по маслу.