— О-о-о, я думала, ты был так сильно увлечён своей ведьмочкой, что перестал обращать внимание на происходящее, — постаралась в ответ уколоть она Бранда. Неужели он действительно думает, что она придёт к Клаусу?

— Мист мне ничего плохого не сделала, — усмехнулся Бранд, — и знаешь, она мне так напоминает тебя, что я, бывает, невольно сравниваю вас вместе, но моё увлечение не мешает мне не забывать о делах, в отличие от тебя. — Кэролайн даже немного вжалась в кресло от слов друга, и сейчас ей было очень стыдно перед ним. Она никогда не подводила его за всю вечность, и сейчас Бранд открыл ей её слабости, от которых саму тошнило. Затем он пересказал вкратце разговор между первородными в мастерской Клауса, когда стоял под его балконом и вслушивался внимательно. — Будь готова, Кэролайн. Если Элайджа дорожит нашим с ними партнёрством, то Клаусу и Ребекке плевать на это, и они не остановятся, а, как ты знаешь, время поджимает, и ты даже не подумала сегодня поговорить о нашем с Клаусом соглашении насчёт ведьм Французского квартала.

— Бранд, я… — Кэролайн отчаянно посмотрела на него, не зная, что сказать ему в свою защиту.

— Пойми, милая, — взгляд друга смягчился, — ты ничего не должна нам, это мы тебе должны. И если ты передумаешь, мы отступим вместе с тобой не задумываясь, и никто не посмеет тебя осудить за твоё решение. На это у тебя есть срок два дня, как заметил Клаус, но если ты всё-таки решишь идти до конца, то помни, что, допуская очередные ошибки, ты всех подвергаешь опасности. И не то чтобы я или же кто-то другой из наших людей боялся отдать свою жизнь за тебя. Просто я боюсь того, что ты потом не переживёшь сама своего падения и будешь корить себя за каждого, продолжая жить в одиночестве оставшуюся вечность, и страдать из-за этого.

Кэролайн изумлённо смотрела на друга, он словно читал её, как книгу, но перебороть себя было невозможно. Она не верила Клаусу. Да. Её тянуло к нему как никогда, но что будет, если она придёт к нему и признается во всём? Сможет ли она когда-нибудь простить его? Между ними всегда стеной будет стоять умершая дочь, которой она поклялась после смерти отомстить за неё. Сможет ли она простить Элайджу за смерть родителей? Нет, никогда! И не было даже смысла возвращаться в эту семью. Эти отношения были обречены изначально, когда она поклялась мужу отомстить за смерть родителей его старшему брату.

Она знала, какой Клаус непредсказуемый и опасный. Она знала, как он расправляется с врагами: безжалостно, не щадя никого в гневе. И Бранд не понимал до конца, с кем на самом деле имеет дело. Когда муж поймёт, что не сможет убить её, то Клаус обязательно отыграется на всех дорогих ей людях, и в первую очередь на самых близких — Бранде и сестре. И когда друг встал и молча ушёл, она продолжала сидеть и лихорадочно искать другие пути и выходы. Возможно, ей на руку сыграют предположения Элайджи о том, что Айяна перед смертью нанесла и на них с Катериной своё особенное проклятие. Но надеяться на это было бы так же глупо, как если бы прийти завтра к Клаусу и сообщить о том, что она его умершая жена. Засыпая, она решила для себя продолжать опасную игру, но уже вести её более разумно, не спеша и более продуманно, имея в рукаве запасной козырь, который ей подкинул её же враг. По-видимому, с местью придётся подождать, продолжая играть свою роль, пока не выяснится, что могут накопать ещё на неё Ребекка с Клаусом. Кэролайн всегда считала, что у хорошего стратега всегда есть несколько путей отступления в войне в случае проигрыша. И вот один уже у неё есть, хоть и недостаточно надёжный.

========== Глава 11 ==========

Она чувствовала на себе чужие руки, что грубо мяли её за интимные места, сжимали до боли, причиняя неимоверную боль, как душевную, так и физическую, боль, которую нельзя было выразить словами. Это грубое насилие кардинально отличалось от того, что она привыкла ощущать и чувствовать от его волшебных ласк. Рыдания уже превратились в слабые всхлипы, и она знала, что скоро её накроет тьма. Знала, что не сможет никогда уже больше выбраться из неё и увидеть свет, а главное — его, но вот чьи-то руки, совсем другие, руки спасения, начали вытягивать её из тьмы.

Лидия отчаянно тормошила свою подругу, прекрасно зная, что именно ей снится, но не могла никак разбудить, и когда через несколько часов она ощутила её слабое дыхание, чуть не расцеловала её от радости. Ведьма вздохнула от облегчения, когда Кэролайн подскочила как ошпаренная.

— Что? — спросила Форбс хриплым от страха голосом, со свистом в лёгких тяжело дыша. — Что произошло?

— Успокойся, Кэрол, — Лидия схватила за плечи подругу и заставила лечь обратно в кровать, — это всё кожа девственницы. Я не думала, что в первый раз произойдёт побочный эффект, обычно ко мне приходят сны на третьи сутки. Прости меня, нужно было предупредить тебя заранее, — сочувственно произнесла ведьма.

— Это был сон? — Кэролайн смотрела на Лидию испуганным взглядом. Такие сны никогда ей не снились. Все её сны были связаны с Клаусом и дочерью, и обычно, просыпаясь, она сразу же понимала, что это был всего лишь сон, но этот был похож на реальный, что заставлял до сих пор трястись от страха.

— Да… у всего есть цена, милая, мне жаль, — печально улыбнулась Лидия.

— Как? — Форбс перевела дыхание. — Как ты могла терпеть такое, наказывая Бранда? — Форбс села, и Лидия подпихнула ей подушки под спину, протягивая ей бокал с кровью, чтобы та быстрее пришла в себя.

— Это была моя младшая сестра, — ведьма печально улыбнулась, когда Кэролайн чуть не поперхнулась от такого известия, — это происходило три дня и три ночи… я корю себя за то, что не успела вовремя её спасти, поэтому, надевая на себя кожу Диары, я этим наказываю себя. Времена тогда были неспокойные, и у нас не было такой силы, как сейчас, поэтому перед смертью это была её последняя просьба — воспользоваться её кожей для моей защиты. Конечно, сестра и представить не могла, что мне придётся испытывать каждый раз её боль, страдания и унижения. Мне не нужно было давать её кожу тебе.

— Когда я её сниму с себя, то сожгу. — Кэролайн встала с кровати и прошла в гардеробную. Окидывая себя взглядом, она зло прошептала: — Никто не должен испытывать таких мучений, и ты не должна корить себя за смерть сестры. Мы не властны над всем, что происходит с нами или же нашими родными и друзьями.

— Тебя ведь не переубедишь, если вбила себе что-то в голову. — Лидия опять виновато улыбнулась подруге. Говорить было больше нечего, и, возможно, Кэролайн, избавив её от этой памятной вещи, избавит хоть немного от вины перед сестрой, потому как ведьма не только надевала кожу против Бранда, но и для своего искупления перед Диарой.

— Они уже приехали? — спросила Форбс, отвлекая от печальных мыслей Лидию, прекрасно понимая, что сейчас происходит в душе у подруги.

— Да, почти все Майклсоны, кроме старшего, — благодарно улыбнулась ведьма. — Клаус и Кол распивают твой бурбон в кабинете с Брандом, обсуждая что-то мне не понятное. В рыбалке я не сильна.

— День не задался изначально. — Кэролайн разочарованно поморщила носик. — Что ты узнала о кукле Айяны?

— Действительно часть магии исчезла из неё, — Лидия присела в кресло, — и, что удивительно, это связано с ведьмой Беннет.

— Не понимаю? — нахмурилась Кэролайн, подходя к одному из рядов с вещами, висящими на вешалках, перебирая не спеша. Вещи, которые они с сестрой покупали, уже были выглажены и аккуратно развешаны для своей хозяйки. Бельё ей не нужно было надевать, но важно было не пропустить момент и снять его ровно в шесть вечера. Быть в нём теперь было невыносимо: ощущая его на себе, мысли каждый раз возвращались к этой девушке и кошмарному сну.

— По-видимому, эта Бонни последняя из своего рода, и сейчас она потеряла свой дар. — Лидия прошла за Кэролайн и помогла выбрать светлое платье, не очень открытое, до колен, и в тон ему босоножки на невысоком каблуке.

— Но если она вернёт свой дар, в кукле появится обратно недостающая магия? — Кэролайн оделась на вампирской скорости и, вручив щётку Лидии, присела за туалетный столик.