«Только бы это были инопланетяне, — подумал Клубин, открывая дверь в операторскую, где его ждали мониторы, микрофоны и техник-сержант Каверис. Только бы инопланетяне. Не мы. Не наше. Потому что — „кто нашёл — того ништяк“».
Клубин не верил в инопланетян. Но он также не верил в веру.
Часть вторая
КОМБАТ
Глава 1
КОМБАТ ПОДЫМАЕТ ВЕКИ
You say yes, I say no.
You say stop and I say go, go, go.
(Oh, no…)
You say goodbye and I say hello.
(Hello, hello.)
I don't know why you say goodbye,
I say hello.
Beatles
— Господа, Нина Кондратьева просила передать, что свитер она довяжет к завтрему.
— О, спасибо ей! Скажите ей там, у себя…
— Сами скажете, Уткин… Вы отдохнули, господа? Сыты? Пьяны? Господин Пушкарёв, теперь вы. Первый вопрос: где писатель? Он был с вами. Он помогал вам тащить Бредня к мотовозу. Свидетельских показаний имеется много. Я не спрашивал господина Тополя, я спрашиваю вас. Шугпшуйц вышел в Зону с вами, в самый разгар обороны Старой Десятки.
— Нет, не со мной он вышел. Впереди меня. Мы были порознь. Удивительное существо был этот Шугпшуйц, сколько раз я бил ему морду… С моей точки зрения, он погиб. Героически. А как на самом деле — я не знаю.
— Вы видели его труп? Мировая культура уже достала нас вопросами.
— Мы видели очень много трупов, господин инспектор. В разном виде. Я даже сам был трупом. Где Шугпшуйц сейчас — я не знаю. Он, хоть и приблуда, но он здорово помог. Он был бездарность и жирная свинья, но он нам здорово помог. По сути именно он спас город. Если, конечно, Десятку считать городом. Так что про Шугпшуйца надо бы отдельный роман писать. Бредня уложил именно он. Босса, так сказать, уровня. Мировая культура, конечно, должна носить его на щите.
— Вот так вот, да?.. Это всё?
— По писателю? Всё. Я, кстати, так и не узнал его настоящую фамилию — за столько лет, что он отирался в Предзонье.
— Ну возможно, и не надо… О'кей. Что вы имеете сказать по Восстанию? Кстати, вы как — сталкер, трекер, своё?
— Чушь всё это, инспектор. Я традиционалист. Нельзя менять название корабля. Сталкер, конечно.
— О'кей.
— Говорить мне трудно, сделайте у себя погромче. И прошу вас оставить шуточки, у нас с Тополем юмор один на двоих, эрго, на вас его не хватит.
Я буду исходить из того, что над моим — нашим — положением все отсмеялись, и идиотских вопросов по типу: «Как вы уживаетесь со своим другом и братом жены» — не будет. О'кей? Итак, инспектор. Я вас слушаю.
— …
— Я вас слушаю, спрашивайте.
— …
— Понятно. Хей ю, чиф! Я не Тополь. Болтать не люблю. Не умею, не приучен. Так что вам придётся задавать вопросы, гражданин невидимый секретный начальник. Тополь, я попью, у меня уже пересохло, дай… А то я сразу уже стихами заговорил…
— Назовите себя.
— Владимир Сергеевич Пушкарёв, девяносто восьмой прошлого века, Витебск. Образование высшее, Минск, университет Лукашенко, физфак. Женат, детей нет. В Зоне с двадцать шестого года. Свободный сталкер. Рейтинг — «маршал». Открыватель Философского Карьера.
— Вы чисто говорите по-русски.
— Спасибо. И вам не хворать.
— Понятно. Итак. Вы звонили господину Уткину перед его последним выходом. Что вы хотели ему сказать?
— Я хотел его остановить, придурка.
— Почему?
— До него и самого дошло потом, позже. Декабрь и половина января — перед Вспышкой — были чрезвычайно сложными. Сталкеры с выслугой больше пяти-семи лет всю зиму от кошмаров и приступов суеверия сходили с ума. После Нового года отказывались выходить в Зону массово. Среди наёмного персонала Карьера чуть было не началось восстание. Если бы не корейцы эшелонами, Карьер закрылся бы на полгода раньше. Сейчас очевидно, что общество ждало Третьего Выброса со дня на день. Кроме, конечно, сумасшедших. Возьмём, например, Тополя. И ярко, и наглядно.
— Как вы могли собрать такую статистику? Ведь вам был объявлен бан.
— Бан баном, а сталкер есть сталкер. Я им был и остаюсь. А строем покидать помещения питейных заведений при моём появлении — это было бы слишком сильно для обитателей Предзонья. Это же не форум с модерацией для школоты. Со мной не общались, да, но от стойки мне никто не отказывал. Кроме того, я водил в Зону клиентов. Мои выходные окномои информацию мне продавали. Меня, естественно, не забанил мой друг Тополь.
— Как же, Вовян, мы же родственники… Близкие!
— Прикололся?
— Ну немного.
— Повиси. И, Костя, заглохни! Что, простите?…
— Уткин рассказывал вам о своих предчувствиях? Сегодня, вы же слышали, он упоминал. О своём безумии?
— Отрадно, что вы относитесь к нашим словам серьёзно. По-моему, вы не новичок в наших краях. Нет, Костя мне ничего не рассказывал о себе. И я только в общих чертах знал о его войне с его «сэйвом». Но это было не нужно. Его плачевное психическое состояние было очевидно. Мне и моей жене, его сестре. Я видел такое не раз. Обычно ничего нельзя поделать со свихнувшимся сталкером. «Бабочка» — мы таких называем. То же самое случилось с Костей. Как только я — или моя жена — пытались с ним поговорить, он впадал в истерику и становился некоммуникабелен. Мы тут все вооружены. Поэтому приходится думать о себе в первую очередь. Я уверен — и Константин уже после всего подтвердил — он устроил себе выставочную жизнь на Новой Десятке исключительно для того, чтобы с нами не встречаться лишний раз. Нам он зла не хотел. Ведь «бабочку» почти невозможно остановить. Их убивают почти всегда. А психиатрическая помощь в Предзонье не работает. Мы молились и надеялись.
— Вы религиозны?
— Нет нерелигиозных сталкеров. С богом в Зоне говорят даже мародёры. Иногда бог отвечает. Даже мародёрам.
— Расскажите о своей теории произошедшего в Зоне за последние полгода.
— Вы нарочно коверкаете русский язык?
— Да. И вы тоже.
— Туше, благодарю вас. У меня нет теории как таковой. Я просто знаю, что и как произошло. Я не знаю — почему, с какой целью. Вы ловите не ту рыбу. Бредень — самое эффектное действующее лицо в Восстании, но не он главный герой. Адольф Гитлер и Владимир Ленин не убили своими руками ни одного человека.
— Назовите главного героя.
— Он един в двух лицах. Это близнецы, юноша и девушка. Его звали Владислав, её — Владислава. Фамилии их я не знаю. Но найти их следы на Земле вы сможете, информации о них у меня много. Я дам вам её. Я не мог ничего проверить сам: нужно выезжать в мир, проводить полноценное дознание. Сначала у меня не было времени, потом — причины, ну а теперь — возможности.
— …
— Спрашивайте, пожалуйста.
— Вы сожалеете, что открыли Карьер?
— Во нах! Ну вы явно человек на своём месте, гражданин начальник! Одну секундочку, я должен это просмаковать… И да, и нет. Как сталкер — да, сожалею, хотя открытие Карьера сделало меня знаменитым… и на целый год самым уважаемым в нашей среде. Я получил сразу тысячу очков в рейтинг, и вряд ли кто-нибудь когда-нибудь меня сместит с первого места, бан или не бан… Но — да, мне жаль, что я открыл Карьер. Мне не посчастливилось принести в Зону то, что ей противопоказано, — мировую политику и плановую экономику.
С другой стороны, как землянин, разумеется, нет, не сожалею. Земля получила в свободное пользование пещеру Мидаса. Мир стал намного богаче. Не знаю, как с Карьером дела сейчас…
— Продолжайте.
— Не скажете?
— Пока нет.
— А всё-таки?
— Вернёмся к ответам, господин Пушкарёв.