— Скурмач позорный…

— Ладно, Тополь. Конечно, как и со всей Зоной. Отключено. Проехали… Продолжаем выполнять условия джентльменского соглашения между ворами и ментами. Впрочем, я на вопрос ответил. И да, и нет.

— Бан вам выписали именно в связи с организацией профсоюза?

— Тот же ответ. Не только в связи с профсоюзом. Если бы дело было только в профсоюзе, основной кисляк общество поимело бы от Хозяев. Вот уж кто показал себя с хорошей стороны!.. Меня, думаю, задело бы, но не так. Тут несколько интересней. Меня официально обвинили ни много ни мало в срыве сделки Украины с ООН по передаче Зоны с прилегающими территориями в аренду. Никогда бы не подумал, что сталкеры — включая даже мародёров — так жаждут для Зоны политического статуса ещё особее, чем он сейчас есть. Был. Чуть ли не государственности им подавай. «Золотой телёнок» да и только! Мне и в голову не приходило. Да кому бы пришло? Тебе бы пришло? Приходило?! А что ж ты, конфедерат хренов, молчал раньше? Вот то-то. Самое интересное, инспектор, что общественное сталкерское мнение оказалось правым даже больше, чем могло себе вообразить. Бредень-то как таковой — самое прямое последствие возникшего кризиса с договором об аренде.

— Вы так думаете?

— Ну вам же известно, кто он. Кем он был, до того как стал Бреднем.

— Кем же?

— …

— У нас с вами соглашение, Комбат. Вы отвечаете на все вопросы.

— Вы знаете, чей самолёт кувыркнулся в Зону и откуда он летел. И кто был на борту. Там любого ни возьми… Лучшие зомби получаются из тех, кто отродясь — зомби.

— Хорошо. Господин Пушкарёв, после бана вы полностью переключились на работу ведущего. Это связано?

— Натурально. Чего бы там Костя ни нёс. У меня тупо перестали покупать ништяки.

— Но вы обеспеченный человек.

— Овёс нынче дорог.

— Почему же вы отказались от бонуса и доли с разработок Карьера? Нам известно, что предложения вам делались и не однажды.

— Из соображений личной безопасности.

— Вы могли уехать.

— Земля маленькая, Интернет большой.

— Всё-таки, серьёзно, почему вы остались в Предзонье?

— Зона. Тополь. Жена.

— Поясните?

— Нет.

— Хотели досмотреть это кино до конца?

— Начальничек, я не сентиментален.

— Итак, Владислав и Владислава.

— Ещё в октябре ко мне обратились. За, так сказать, квартал до Вспышки. Искали они именно меня, конкретно. Парню нужно было выйти, позарез. Девушка его сопровождала, но сама с ним не собиралась.

— Обычно сталкеры интересуются мотивами гражданских абитуриентов.

— Ну я спросил — не скурмачи ли они.

— Пошутили?

— Какие же шутки? Спросил, натурально. Они ответили — нет, не скурмачи.

— У нас нет времени валять волов, Пушкарёв.

— Да вы, оказывается, тоже поэт, как и я!.. Инспектор. Я не спрашиваю, зачем кому-то нужно в Зону. Человека видно. Спрашивают либо понтатые новички, либо сталкеры с низкой самооценкой. Я — не спрашиваю. Тополь, хорош уже меня трясти! У тебя очень высокая самооценка, ты спрашиваешь из принципа!.. Что ж ты Вобенаку не спросил, куда он выходит?.. Но близнецы мне были рекомендованы, и побить эту рекомендацию невозможно, настолько она для меня ценна.

— Важны подробности, Пушкарёв. Согласитесь, ваше заявление полностью меняет…

— Да-да, соглашаюсь и сейчас расскажу. Твари убили безумное количество людей и… э-э… обездвижили Зону. Теперь-то я уж точно не на их стороне — при любых раскладах, благодарность там, не благодарность… Дайте минуту подышать кислородом и промочить горло. А вы проверьте свои регистраторы: повторять я не буду.

Так вот, они искали именно меня, Вову Пушкарёва, с рекомендацией, и с рекомендацией очень небанальной. Скажу честно: я прямо офигел, когда поверил своим глазам и ушам. До того офигел, что пообещал хранить секрет даже от жены, и, чёрт бы меня побрал, обещание выполнял долго.

До сегодня. До сейчас.

Глава 2

В ПЕРВЫХ СЛОВАХ МОЕГО ПИСЬМА…

I'm gonna write a tear stained letter,

I'm gonna mail it straight to you.

I'm gonna bring back to your mind,

What you said about always bein' true.

Bout our secret hidin' places;

Bein' daily satisfied.

I can see you sittin' and readin' it,

While you hang you head and cry.

I just hope you're not so sad,

You're gonna go down suicide.

Johnny Cash

Приём абитуриентов Комбат вёл, если не был на выходе, ежедневно, исключая, естественно, понедельник. С семи до одиннадцати вечера. В баре «Лазерный Джукбокс». Сюда он переселил свой «офис» из «Входа» прошлой весной. «Лазерный Джукбокс», злачное питейное новообразование на Седьмой Поперечной, не доросло ещё до злокачественного, хоть и было открыто на деньги профсоюза. Для полноценного культурного отдыха свободной вахты штрейкбрехеров с Карьера. Но на управление наняли одноногого Хиляя, что, между прочим, свидетельствовало о нерядовом и даже недюжинном уме профсоюзного культурного распорядителя господина Манчини, в миру — Бобы Итальяно.

Хиляй, по инвалидности закончивший ходила — с отличной репутацией и ныне действующий повар — с репутацией великолепной, умудрился поставить дело так, что уныло повзводно и по талонам развлекающиеся северные корейцы и северные индийцы не мешали заведению извлекать и обычную прибыль, попутно становясь ещё одним альтернативным сталкерским клубом.

Погранцы и профсоюзный менеджмент «Лазерный» не посещали (не статусно, столовка со шлюхами), а безумства и бесчинства отдыхающих по талоном ограничивались поеданием еды и, после достижения опьянения сытостью, громким хоровым пением. Корейцы пели патриотические популярные песни: просто так патриотические, патриотические популярные песни о любви к революции и патриотические популярные песни о патриотической любви патриота к патриотке (грустная песня). Пели с чувством, но почему-то фальшиво, как нарочно. Индийцы пели под аккомпанемент столовых приборов фантастические по ритмике и мелодике саги о любви к Амиттабху Баччану (в свои девяносто пять лет активно снимающемуся в ролях богов, будд и Ганди), любви Митхуна к Митхуне, любви к наследственному спальному семейному месту под лавкой на милой, милой Дадабхай Роуд. Пели так, что многие сталкеры, протрезвев от впечатления, записывали их пение на свои коммуникаторы и даже платили за полученное удовольствие. (Корейцам подавали из чувства справедливости, не за удовольствие.)

Веселились карьерные рабочие, не вставая из-за столов, под присмотром бригадиров, организованно. Часто смотрели на часы над стойкой, тщательно не смотрели по сторонам, то есть на стриптизёрш. Так что остальные посетители «Лазерного» — пьяные сталкеры пополам со скупщиками, гоняющие в бильярд, заключающие сделки и бьющие друг другу лица, им не мешали совершенно. Нет, стриптизёрши всё-таки немного мешали, пожалуй. Хотя и были все на одно лицо и несексуально худые. Как соотечественницы, товарищи женщины.

«Лазерный», разумеется, прослушивался и просматривался насквозь, но когда это и кого в Предзонье напрягало или заботило. Вся Земля прослушивается и просматривается. Где б найти столько прослушивателей и просматривателей?

Комбат углядел «Лазерный» сразу же, сходил на открытие (бесплатная еда и тёлки не брали денег за танец) и, пока традициями и табу бар обрасти не успел, вынюхал себе столик в самом укромном и дальнем уголке внутреннего зала, застолбил его и пометил. В его часы столик не занимали. Бан баном, но репутация — репутацией.

Неизвестно ещё, между прочим, кто больше страдал от бана: Комбат или общество. Так иногда думал он сам в моменты раздражения. В былые времена он никогда не отказывал собратьям в консультациях, делился опытом, по делу никогда не лгал. А сейчас кто подскажет, как обойти «Прокрусту» (всего несколько человек знало как), как напрячь «христову воду» (теперь, после исчезновения Вобенаки, лишь Комбат и Тополь знали), куда бить «кукумбера» ночью, а куда — утром? Старики погибали, умирали, спивались, просто старели. Либо крысили информацию, либо врали. Делиться не привыкли. Комбат всегда выбивался из сложившегося дискурса дикости и корысти. Другого бы убили давно. Впрочем, почему же? Не раз Комбата и убивали.