И, во-вторых, как выяснилось только сегодня, некий Влад, могли Зоны.

Но сначала о «Камино».

Систему репликационной аномалии «Планета Камино» (название взяли из какого-то фэнтезийного фильма, чуть ли не из первых Star Wars) открыл Клим «Вобенака» Айве, главный заместитель Эйч-Мента и одновременно — свободный сталкер. Или вольный, как хотите.

Открытие было сделано незадолго до приглашения в «Капусту» Клубина. Любопытно, что, в отличие от большинства известных активных аномальных систем, система «Камино» была найдена и исследована не случайно, не самыми распространёнными в Зоне поисковыми методами антинаучного анализа или научного тыка. Издавна регистрируемые спецэффекты «Алисино зеркало», «клоака» и «поляроид» никак не удавалось привязать ни к какой гитике, действующей поблизости от инцидента. Свободных, или (как хотите) вольных, спецэффектов в Зоне было чрезвычайно мало, то есть, предполагалось, что все их проецируют какие-то конкретные системы, просто не удаётся найти связи (то есть заметить эту связь) между, скажем, дубликацией сталкера спецэффектом «клоака» и возбуждением какой-то стационарной гитики в пределах прямой видимости. — Справедливости ради сказать, добавляла в проблему неразберихи уныло-стандартная реакция уныло-стандартного сталкера-оригинала на явление себя самого — истерическая агрессия с применением всех наличных видов вооружения. Голливуд, государи мои земляне! Голливуд, как и было сказано. Машина стандартизации реакций.

«Алисины зеркала» и остальные спецэффекты неполного реплицирования или дубликации высокой степени достоверности регистрировались на всей территории Зоны: Центр, Монолит, Янтарь, Град Харьков, Курский Коридор, украинский край Полесья. По всей видимости, таинственная система то ли обладала тотальной дальнобойностью, то ли существовала не в единственном экземпляре. Для Вобенаки она стала Святым Граалем. Он искал её годы и годы. По собственной инициативе пошёл в рабство к Эйч-Менту. Бросил пить. В 2031 году, в печально известном Холодном Феврале, рекордном по температурному минимуму за последние сто лет, Вобенака нашёл систему.

Нашёл в Полесье, всего в полукилометре от нейтралки.

А через полгода Эйч-Мент (адмирал Службы безопасности ESA Девермейер, герой спасения МКС по совместительству) отозвал с Луны оперативного агента Клубина и предложил ему перейти в брюссельскую комиссию — его, Эйч-Мента, заместителем по агентурной работе.

Клубин согласился.

Работать заместителем Эйч-Мента, не будучи трекером, нельзя. Вход в комиссию стоил выхода. «Ищи себе ведущего, турист», — сказал Эйч-Мент, нерадостно скалясь.

Пойнт.

Константин «Тополь» Уткин на особом контроле комиссии стоял со времён незапамятных, приблизительно с 2026 года. Но серьёзную, плотную его разработку начал лично Клубин. Между прочим, вопреки мнениям Эйч-Мента, Вобенаки и многочисленных специалистов брюссельской комиссии по психологическому моделированию.

Ещё военспецовское досье на Тополя свидетельствовало безоговорочно: к сознательному длительному ответственному сотрудничеству с государственной организацией Тополь решительно неспособен. — Уволен Тополь был «за систематическое нарушение субординации» и «независимость мысли». — Более того, к сотрудничеству с организацией частной он неспособен также. С любой организацией он был неспособен к сотрудничеству принципиально.

Анархист, отягощённый вдобавок неискоренимыми дворовыми принципами ума, чести и совести. Чудовищное сочетание. Но играть Тополя втёмную тоже было опасно: был он умён, приметлив, обладал, как выяснила Зона, мощнейшей «чуйкой» и, как выяснило Предзонье, «во такой вот моральной устойчивостью». Но, выбирая ведущего для обеспечения своего первого выхода, Клубин ознакомился с досье (с несколькими досье на самом деле) Тополя, ознакомился и с приключенческими книжками, написанными по мотивам интервью с Тополем, и, наконец, с самим трекером познакомившись лично, работать в Зоне лохом решил именно с Тополем и только с ним.

Клубин понял, что выбрал верную, красную пилюлю, прямо во время торга.

Торг начался с настойчивых попыток бездушного и бессердечного угрюмого подлеца ходилы, убийцы и мародёра, отговорить богатенького лоха от выхода.

К подобному Клубин готов не был абсолютно и растерялся самым прискорбным образом. Опомнившись, он сообразил, что вовлечён в аукцион, где и лот, и лицитатор — единое целое, а бороться за право обладания желаемым ему, повидавшему виды и даже целые кинофильмы Клубину, приходится не за страх, а за совесть с самим собой, лопухом с карманами, набитыми махоркой. Было, впрочем, поздно — ни роль не позволяла отступить, ни правила навязанной игры.

Играть лоха не пришлось. Клубин почувствовал себя лохом и поневоле начал повышать ставку. Уговорить себя Тополь милостиво соизволил за двойной с половиной тариф плюс закупка и амортизация снаряги за счёт какбитуриента.

Поистине удивительно, что у Клубина (в роли лопуха туриста) ещё и осталось постфактум устойчивое чувство вины, поскольку поганец ходила отговаривал его, безусловно, искренне, не считаясь с возможным упущением прибыли. Не за ради набивания цены отговаривал. Отговаривал по человечности. Но сломался добрый сталкер, отчаялся пред очередным потным валом человеческой глупости… а что до денег, так лишка была даже не предложена, а навязана, не отказываться теперь-то уж, когда голова лоха уже в кустах… В шаттле Клубин отпивался вином и непроизвольно ёжился, вспоминая переговоры, а отчёт Комиссару предоставил наикратчайший, на какой только оказался способен. Тополь его поразил. Предпринятые позже Клубиным действия по уточнению информации подтвердили: Тополь напрочь отговаривает от выхода минимум одного из трёх обратившихся к нему желающих.

«Не связывался бы ты с хорошими людьми… — недовольно сказал Эйч-Мент, ознакомившись с отчётом. — Ну да ладно. Выбрал — женись. Но я недоволен…» Вобенака, имевший право вето, явился Клубина наставить на путь истинный. Не нравился и ему Тополь. Но Вобенаке Клубин напомнил его же высказывание: «Первый пинок на ход самый важный». Тут Вобенаке крыть было нечем, а конкретно об «аномальной квалификации» Тополя он имел мнение превосходное. И Вобенака отстал: «Ну ладно. Тебе жить, тебе и умирать, первоходка».

Выход, проводку, собственно охоту и вывод Тополь провёл блестяще. Первоходник в Зоне, но опытный чекист, участник космических полётов, глубоководник и оперативник, Клубин мог оценить искусство управления человека человеком в боевой обстановке неизвестной природы объективно. Тополь работал великолепно.

Предельно жёсткий и предельно справедливый, он тратил время на разъяснения своих поступков и приказов неукоснительно, не вызывая у ведомого и тени недовольства. Все получаемые от него пинки и поощрения были понятны, не унижали, работали на успех. Тополь ограничивал, но не давил. Он до самого последнего возможного момента надеялся на здравый смысл новичка, но он всегда успевал советом, командой или пинком упредить ошибку. Он был нетороплив, и он был уверен, и он отлично разбирался в людях и дифференциации их поведения в Зоне. Он говорил, как простолюдин, но Клубин редко встречал собеседника глубже и серьёзней. Он был настоящий искатель приключений, и он был настоящий солдат удачи — в самых серьёзных и романтических смыслах этих определений, не исключая и их эмоционального бэкграунда. Как игрок, Клубин получил полнейшее удовлетворение за свои деньги, приколотил в кабинете отличной сохранности голову матёрой самки кровососа над книжной полкой с коллекцией прижизненного Пушкина и внёс Константина «Тополя» Уткина в список самых опасных, самых сложных, но и самых перспективных для разработки в смысле операции «Фуха» сталкеров под номером «три» — после великого Френкеля и гениального Китоёба.

Здесь следует заметить: по мере расширения и редактирования списка Тополь ни разу не потерял в высоте столбца, даже когда сталкером всех времён и народов был назначен за открытие Философского Карьера друг и родственник Тополя — Комбат. (Китоёб выбыл из списка за подтверждённой безвременной гибелью — умер от абсцедирующей пневмонии в 2035 году, уникальная врачебная ошибка. А пропавший без вести год назад Френкель убытию из списка покамест не подлежал — как в оригинале своём, так и в дубле.)