Очень жаль, ведь здесь скалистое основание острова уходит в бездну почти отвесно. Андикитирское судно лежит на глубине 54 метров. Под такой толщей воды ныряльщику трудно совершать продолжительные экскурсии в поисках судна. При напряженной работе двухсот — или трехсотметровых подводных погружений с целью локализации объекта не совершают. Сначала надо найти, а затем нырять точно на «цель».

«Папаша Блиц» крутит верньеры гидролокатора бокового обзора. Нужных эхо-сигналов нет как нет.

Затонувшее у острова Андикитира судно было найдено в 1900 году ловцами губок. После того как власти были поставлены в известность о находке, сразу же были организованы работы по извлечению сокровищ. Правительство выделило археологам небольшое военное судно, поэтому работы велись под более или менее эффективным контролем.

Если учесть, что, в течение всего времени раскопок (около года) стояла мерзкая погода, водолазы были неопытны, а их снаряжение для погружений и техника для удаления грунта довольно примитивны, то результаты можно считать совсем неплохими. Большую часть предметов подняли со дна в удовлетворительном состоянии.

Это был первый античный корабль, с которого удалось снять груз. О самом судне известно мало, поскольку оно покрыто илом и находится в очень плохом состоянии (однако несколько обломков корпуса все же извлекли). А вот «урожай» статуй и амфор привел искусствоведов в восторг. Естественно, были сделаны попытки установить дату кораблекрушения. Сначала поиски велись в библиотеках, где сохранились древние тексты, но в них ничего не нашли. Тогда ученые стали выдвигать предположительные даты, рассчитанные самыми разными методами. В частности, назывался 30 год до н. э., поскольку на судне был найден странный прибор, принятый вначале за астролябию (на самом деле это оказалась механическая счетная машинка, уникальная античная вещица). В 1959 году доктор Дерек де Солла Прайс заявил, что датировка произведена неверно.

Был проведен сравнительный анализ различных гипотез, и постепенно специалисты пришли к единому мнению. Затонувшее у острова Андикитира судно стали относить к началу I века до н. э. Древесина же, которая пошла на постройку судна, была заготовлена веком раньше (если верить данным радиоуглеродного анализа фрагментов корпуса).

Статуи также не позволяют сделать точный вывод о дате крушения. Например, бронзовая скульптура обнаженною героя или бога (Персей? Гермес?) скорее всего относится к IV веку до н. э. Другая бронза («Голова философа») была отлита позже. Третья статуя, изображающая обнаженного мужчину, вероятно вождя, слишком изъедена коррозией и своей тайны не раскрывает. Куда «красноречивей» оказались многочисленные торговые амфоры. Они схожи с амфорами, обнаруженными на другом затонувшем судне, найденном в 1907 году в районе Махдии, вблизи восточного побережья Туниса. Есть основания датировать это последнее судно 86 годом до н. э.

С андикитирского судна достали тридцать семь больших амфор, но ловец губок, который участвовал в работах, утверждал в 1950 году, что на дне осталось еще с полсотни сосудов. В амфорах, изготовленных в самых разных местах, наши предки хранили вино, масло и прочие продукты. На некоторых из них имеются клейма на ручках, эти наверняка изготовлены на Родосе. Другие на острове Кос. Были там также амфоры из Рима или Таранто. После извлечения со дна они были исследованы и описаны К — Куруниотесом.

Кроме того, были найдены разнообразные керамические изделия — тарелки, кружки, чашки с одной или двумя ручками, лагиносы (узкогорлые вазы с одной ручкой) и даже одна масляная лампа. Эти предметы выполнены в том же стиле, что и предметы, обнаруженные при раскопках агоры Афин, а город был разрушен в 86 году до н. э. римлянином Суллой.

Среди лучших находок андикитирского судна имеются одиннадцать сосудов (ваз) из драгоценного стекла, изготовленных, вероятно, в Египте, а точнее, в Александрии, которая во времена античности была центром этого ремесла. Не следует удивляться, что вся эта утварь сохранилась во время кораблекрушения. Если стекло не разбивается от толчков и ударов, оно может лежать на дне моря вечно, поскольку почти не подвержено воздействию солей, карбоновых кислот и не привлекает морских животных, которые с удовольствием селятся на мраморных и бронзовых изделиях. Вазы с андикитирского судна обрели свою первозданную прозрачность, как только их очистили от осадков (но с какими предосторожностями!)…

Можно еще долго перечислять и описывать найденные античные сокровища (чаши из голубого стекла, чаши из цветного стекла, мозаичные пластины и т. д.). Но откуда шло судно? Этого никто не знает. Куда оно направлялось? И это неизвестно — Похоже, оно шло в Рим, Весьма разнородный характер груза заставляет предполагать, что его зафрахтовали специально для переправки в латинскую метрополию — восходящую державу той эпохи — награбленных сокровищ греческою искусства.

Изучая дюжину мелких обломков древесины вяза, из которого был изготовлен корпус судна, специалисты пытались представить себе, как греки строили свои судя. По большей части

это является тайной: каждой верфью той эпохи управлял единственный кораблестроитель, который работал без чертежей, унаследовав от предков секреты мастерства, передававшиеся из уст в уста…

Похоже, корпус набирался в основном из тяжелых брусов, соединенных между собой системой шпонок и вырезов. В некоторых узловых и подверженных разрушению местах использовались дубовые шипы и длинные бронзовые гвозди. Древесина (вяз, дуб…) добывалась в лесах северного побережья Средиземноморья.

На андикитирском судне был найден и кусок свинцовой трубы. По-видимому, он служил для дренажа палубы. Мы нашли похожий предмет на затонувшем судне «Гран Конглюэ» неподалеку от Марселя, которое обследовали во время первых кампаний «Калипсо» в 1952–1953 годах. Хотя судно «Гран Конглюэ» датировано III веком до н. э., а андикитирское — всего I веком до н. э., техника их строительства может быть сходной. Греки, наследники финикийцев в мореходном искусстве, по-видимому, внесли мало новшеств в судостроение в отличие от других областей жизни.

(Бортовой журнал «Калипсо»)

2 января. Мы стоим на якоре у острова Андикитира. Я уверен, что мы находимся вблизи от затонувшего судна. Но в скольких метрах от него?

Местный старик рыбак утверждает, что остатки судна лежат как раз на траверзе развалин каменной хижины, где жила охрана во время археологических работ 1900 года.

Стена из развалин на обрыве… Этого еще не хватало! Однако мы рассмотрели нечто похожее на то, что описывал грек, и встали прямо против указанного ориентира. Я вместе с Альбером Фалько сажусь в мини-подлодку. Мы уходим под воду и начинаем морское путешествие. От поверхности де глубины 50 метров идет крутой обрыв. Не этой глубине имеется площадка — она то расширяется, то сужается. Именно на этом «балконе» и было обнаружено судно. Затем снова начинается обрыв. Ми погружаемся до глубины 80 метров — дна даже не видно. Ниже спускаться бессмысленно. На крохотной площадке ничего нет. Быть может судно под напором течений опрокинулось и исчезло в бездне? В гаком случае ею никто никогда не найдет.

Когда мы поднимаемся на поверхность и я делюсь с вой ли соображениями с командой, собравшейся на палубе, Фредерик Дюма начинает возражать. Он считает, что судно никак не могло соскользнуть в пучину: оно слишком плотно сидело в панцире из уплотненного песка и не могло даже шелохнуться. Если мы его не заметили, то только потому, что оно погребено год толстым слоем осадков.

Ныряльщики «Калипсо» сменяют один другого на глубине. Я тоже надеваю скафандр и отправляюсь вниз к сопровождении Альбера Фалько. 10 метров… 15 метров… Морских животных мало. Еще раз убеждаемся, что по сравнению с прочими морскими экосистемами в Средиземном море очень скудная жизнь как по числу видов, так и по количеству экземпляров [2]. На скалистых выступах устроились горгонии и мшанки, в которых прячутся губаны всех цветов радуги. А вот и любопытные барабульки, этих рыбок дикарками не назовешь. Из ила горчат великолепные «зонтики» разноцветных щупалец винтоподобных червей — И хотя средиземноморскую фауну по богатству и разнообразию нельзя сравнить с фауной тропических коралловых рифов, она все же имеет свои небольшие чудо-создания — они скромны, но в их подлинности сомневаться не приходится. Ну как, например, не проникнуться восхищением перед причудливым узором раковины мурекса — морских улиток, из которых финикийцы добывали пурпур! Несколько экземпляров проходят и перед нашими глазами.