Марина, сидевшая внизу, возмущенным тоном заметила, что мне следует лежать, а не скакать по окрестностям. Но ни я ни Ник внимания на эти слова не обратили – в семье де Ветов мужчины никогда не спрашивали женщин что им делать – что считали нужным то и делали. Мужской шовинизм, однако…

Выползли на улицу, свежий и чистый воздух вскружил мне голову словно дорогое вино. В Соединенных штатах Америки нет ни такого воздуха, ни тишины. На улице дышишь выхлопными газами, в помещении кондиционированным воздухом, но все равно не то это. Не то! А тут…

– Где?

– Вон там! – брат рукой показал направление и мы пошли, завернули за угол дома где стояли два новеньких трактора, прошли мимо ангаров – и, наконец, увидели.

Одинокое дерево, которое не должно было бы вырасти таким огромным в этой, страдающей от засух местности – но оно выросло. И на развилке, метрах в трех от земли было что-то вроде огромного домика для птиц, сделанного из разнокалиберных, разноцветных досок. К нему был приставлена алюминиевая лестница – это уже Ник лазил туда, проверял.

– Ты залезешь? – озабоченно спросил брат – Еще тебя обгоню! – заявил я – не забывай, что я служил в морской пехоте, а потом в спецгруппе ФБР. Так что – ваши карты не играют, мистер гражданский.

– Semper fi… (Semper Fidelis Всегда верный (лат.) – девиз американских морских пехотинцев)… – сказал брат – тогда вперед и с песней.

Уже сделав первые несколько шагов по лестнице, я пожалел о своих понтах. Черт возьми, почему я не могу иметь нормальные взаимоотношения со своим двоюродным братом – то он меня подкалывает, то я его – и в результате попадаем в конкретную задницу. Что за идиотское соперничество…

Голова кружилась, как на учениях по городскому альпинизму (городской альпинизм – комплекс упражнений, позволяющий бойцу спецназа взбираться на дома, лазать по крышам и тому подобное, как со снаряжением, так и без – прим автора). Тогда одним из упражнений было следующее: сначала нужно было пройти по доске шириной двадцать сантиметров, лежащей на земле. И все сказали, что удержать равновесие – проще некуда. А потом надо было пройти по той же самой доске, положенной между двумя зданиями на высоте около двадцати метров. Без страховки. И пусть внизу было натянуто полотно, такое, какое растягивают пожарные чтобы принимать прыгающих из окна людей – все равно кое-кто не смог даже заставить себя ступить на доску…

Лестница, казалось, плыла под ногами, я вцепился руками в нее, и заставил сделать шаг. Потом еще один. Потом еще…

– Молодец! – следом поднялся брат и в маленькой каморке, рассчитанной на одного подростка, сразу стало тесновато – вот и смотри. Я здесь все обыскал. Нет тут ни хрена!

Доски, из которых был сколочен пол, предательски скрипели при каждом движении.

Блин, еще не хватало полететь на землю с трехметровой высоты…

Стараясь не делать вообще никаких движений, я начал медленно поворачивать голову, осматриваясь. Типичный "домик" для подростка, весьма недурно сделанный. Топчан чтобы полежать. Пара старых стульев. Наклейки на стенах – спортивные машины и танки. К стволу дерева приколочена фотография нашего поместья в Родезии, теперешней Зимбабве. Все было простым и бесхитростным – но что-то не давало мне покоя, что-то выбивалось из общей картины. Что?

Осмотревшись по второму кругу, я понял. Фотография!

– Слушай, братишка, тебе эта фотография что-нибудь говорит? – спросил я Ника – Фотография как фотография. Наше поместье в Зимбабве, сейчас там не знаю, что творится. Белых же из страны выгнали в двухтысячном. А что?

– А то! Когда ты крепишь к чему-то фотографию, ты забиваешь гвозди по углам, или один гвоздь вверху. Когда-нибудь видел, чтобы для того, чтобы прикрепить фотографию, гвоздь забивался бы даже не по центру фотографии и не по углам, а вообще в произвольном месте. И – всего один гвоздь…

Южно-африканская республика

Район Карру, ферма "Редбуш" 13 июня 2009 года – Просыпайся…

Черт, да кто мне спать то не дает… Открыв глаза, я увидел склонившийся над моей кроватью черный силуэт.

– Вставай, давай! Дело есть!

Ник. Мать его так…

Пошарив по столику рядом с кроватью, нашел часы – спецназовские Traser со светящимся циферблатом, глянул – по местному полтретьего ночи.

– Ты что, охренел совсем? Три часа ночи!

– Давай, давай, одевайся! – прошипел Ник – хочу тебе кое-что показать…

– В три часа ночи?

– Да, сейчас. Давай, давай, пока они не ушли…

Лихорадочно одевшись, я пошел вслед за братом по темным коридорам поместья.

– Давай свет хоть включим…

– Не вздумай – сразу ответил Ник – это их вспугнет.

– Да кого, черт возьми?!

– Тихо. Давай поднимайся по лестнице – мы подошли к самому люку, ведущему на чердак поместья, к нему была прислонена старая деревянная лестница – как поднимешься – к окнам не подходи!

– Ты можешь мне все-таки объяснить толком, что происходит?

– Подожди. К моему удивлению брат лег на пол чердака и ловко пополз вперед по-пластунски – давай за мной вон к тому окну…

К моему удивлению напротив окна, в глубине подвала был расстелен стрелковый мат, на нем в темноте едва угадывались контуры снайперской винтовки с огромным прицелом.

– Давай! – Ник сдвинул приклад винтовки ко мне – на одиннадцать часов, удаление примерно семьсот метров.

Я взял винтовку за приклад, пододвинул к себе. Наощупь включил прицел, прижался к резиновому наглазнику, чтобы противник не смог заметить меня по зеленому отсвету подсветки прицела на моем лице. Ночной мир плыл передо мной, раскрашенный в разные оттенки зеленого цвета. Осторожно повернув винтовку на сошках, я начал исследовать указанный мне братом сектор.

– А это еще кто такие…

В указанном Ником месте, почти на пределе дальности ночного прицела, в зеленой мути можно было различить три более светлых, чем окружающий фон силуэта. Все они лежал на земле, а у одного в руках был какой-то оптический прибор. Какой именно – отсюда и через такой прицел было не разглядеть.

– А хрен их знает, братишка… Я их обнаружил уже два дня назад. Дежурят по трое, днем они отходят подальше от дома и маскируются, ночью как видишь, подкрадываются поближе.

– Не твои дела? Ты ведь, считай, крадеными алмазами торгуешь. Нас из-за этого чуть не изрешетили по дороге.

– Да нет… – прошептал Питер, как будто те, кто засел в нескольких сотнях метров от нас могли его услышать – если бы это было из-за алмазов – они бы просто напали на дом вот и все. А эти просто наблюдают. На ближайшее время у меня ничего не намечено, в доме ничего нет – последнюю партию я сбагрил как раз тогда, когда ездил за тобой в Йоханнесбург. Что им надо – не могу понять?

– Так может, спросим завтра? Ты же примерно знаешь, где они могут укрываться.

– А смысл? Я уже с этим сталкивался. Скорее всего, простые исполнители, которые ничего не знают. Сейчас здесь полно беженцев из Зимбабве, они на любую работу за гроши готовы.

– И что делать будем?

– А ничего… – Ник забрал у меня винтовку – ничего делать не будем. Пусть думают, что мы про них не знаем…

Картинки из прошлого

Южная Родезия

Ноябрь 1977 год.

– Кажется опять…

Дейв де Вет, держа в руках стакан с выдержанным виски, с ненавистью смотрел на "Алуэтт" (марка легкого вертолета, производство Франции. Устарел – прим автора), опускавшийся метрах в пятидесяти от дома, на зеленый газон. Поднятый винтом вертолета ветер почти сорвал ткань с шатра, которым был укрыт стол. Сегодня был праздник – и он был безнадежно испорчен.

– Слушай, Роджер – сказал отец – ты бы определился. Как маленький честное слово.

Или ты геройствуешь в своей САС (Войска спецназначения Родезии – прим автора), либо ты занимаешься делами ферм. Или – или. Ты уже не мальчик.

– Решу – легко согласился Роджер – только сперва слетаю в Солсбери, узнаю что от меня хотят.

– Ты не изменишься… – вздохнул отец – ладно, отваливай. Закончим без тебя.