- Это магия, - шепнул Лаэрт. - Кто-то пытался убить ректора, а сейчас с ним воюют преподаватели.

   В голове не укладывалось! Чтобы в тихом Вышграде кто-то покушался на жизнь мага. Да ещё в Академии... Куда катится мир?! А ведь так и не скажешь...

   Наверное, я задала самый глупый вопрос на свете:

   - А кому это понадобилось?

   Эльф пожал плечами: он понятия не имел.

   Небо неожиданно взорвалось гигантским фейерверком, от которого заложило уши. Случайно скосив глаза, заметила, что часть парка куда-то делась. То есть вот они, кусты, небо - а немного правее уже что-то серое, с зигзагами пламени. Только хотела обратить внимание Лаэрта на конец мира в миниатюре, как всё пропало. Снова погожий сентябрьский денёк, солнышко греет, только сотня студентов вповалку лежит и сидит.

   Звенящую тишину нарушил чей-то тонкий крик: 'Мама!'. Признаться, я бы тоже закричала, если б оказалась в первых рядах. Берёгший мою хрупкую психику Лаэрт попытался воспрепятствовать установления причины девичьего испуга, но я решительно скинула его руку и поднялась на ноги.

   Зрелище было отменное, но не рвало, как ту брюнетку с косой. Ну да, кровь, ну да, много. И так, по мелочи - окна разбиты, дверь с петель сорвало. Конечно, мелочи, потому что дело наживное, а вот человеческие жизни...

   Повинуясь внутреннему желанию, пошла туда, где ещё пять (десять, пятнадцать, полчаса?) минут назад раздавали студенческие значки. Одна из немногих, к слову, кто не рыдал, а горел желанием помочь. Попутно вспоминала, что и как надлежит перевязывать - на это я способна.

   Каблуки мешали, поэтому сняла туфли и отдала следовавшему за мной, как тень, Лаэрту. Брусчатка и тонкие чулки не лучший вариант, но зато точно не навернусь. Осколки стекла я обойду, а неудобства потерплю. Да и какие, собственно, неудобства, если я эти треклятые туфли всё это время снять мечтала?

   Внезапно остановилась, прижав ладонь ко рту. Там, у парадного входа в Академию бродило нечто. Абсолютно чёрное, с яркими белыми белками глаз и то ли волосами торчком, то ли ивняком на голове. Есть ли на этом нечто одежда, я не поняла, но кровь точно имелась.

   Существо склонилось над чем-то или кем-то на пороге.

   - Эдвин, - устало протянуло оно, - хоть вы воды принесите.

   Только по голосу я признала Осунту. Осунту Тшольке, магистра боевой магии, как представил её Лаэрт. Странно, но в Академии именно эта женщина считалась сильнейшим специалистом плетения 'кружев смерти' и обучала страшным премудростям мужчин. Поговаривали, что даже ректор, тот самый магистр Айв, сжалившийся надо мной на экзаменах, уступит ей в поединке. Зато, несомненно, превосходил в другом, - воспитанности и выдержке. И очень любил жизнь.

   К счастью, наш ректор пережил этот кошмар, и вся эта кровь была не его. Подойдя ближе, я увидела его, лежащего на обуглившихся камнях. Да-да, я не ошиблась: крыльцо не покрылось сажей, а обуглилось, будто на него дыхнул дракон.

   Госпожа Осунта сидела рядом, положив голову магистра Айва себе на колени, и сосредоточенно водила над его лицом руками.

   Эдвином оказался сухопарый, напоминавший аристократа, шатен с небольшой элегантной бородкой и такими же усами. Двигался он со странной, животной грацией. Или вовсе не двигался, а струился сквозь воздух, будто перетекая из одного места в другое. Как заворожённая, я смотрела на него. Понимала, что выгляжу глупо, привлекаю внимание, но ничего не могла поделать. Нет, это было не как с Хендриком или Лаэртом, тут я прельстилась не внешностью (признаться, не рассмотрела толком), не в мужчине было дело, а в чём-то таком, завораживающем. Наверное, он мастер внушений: запросто очарует любого.

   Он, тоже изрядно потрёпанный, с подозрительно негнущейся рукой, опустился перед ректором на колени и принялся обтирать его лицо. Тут подоспели и другие маги, засуетились, окутали сиреневатой дымкой - магией, наверное. Пострадали многие, но, вроде бы, никто не умер.

   Взявшая на себя бразды правления Осунта, не мало не смущаясь своего вида, велела студентам построиться по факультетам, выбрать старост и отчитаться, нет ли раненных и погибших. Взгляд её упал на нас с Лаэртом. Вернее, даже на меня, потому что именно я вылупилась на крыльцо и магов, как девочка на ярмарочного фокусника.

   - А вам персональное приглашение нужно?

   - Я помочь хотела...

   Вот так, ушат холодной воды... Только я отряхнусь и пойду дальше.

   Брови Осунты поползли вверх. Ну да, беременная деревенщина - и помощница? Однако, вопреки опасениям, она поманила к себе, только велела туфли надеть. А я и забыла о них...

   - Значит так, барышня, отправляйтесь в лазарет, берите бинты и несите сюда. Магистр Эдвин, проводите её. Заодно и руку свою лекарю покажите.

   - Само заживёт, не в первый раз, - упрямо мотнул головой шатен и скользнул по мне взглядом. Разумеется, остановился на животе и удивился, как я могу быть студенткой.

   - Беременная и дурочка - разные вещи, - огрызнулась я. Надоело, право слово! Муж считает больной, теперь маги туда же...

   Но, вопреки опасениям, магистр Эдвин не рассердился, а рассмеялся.

   - В медицине что-то понимаете?

   Гордо ответила:

   - Я из деревни.

   - И на какой же факультет она поступила? - обернулся маг к Осунте. - Только не говорите, что мне придётся обучать эту юную особу!

   - Придётся, если до следующего года продержится, - хмыкнула покрытая копотью стерва. - А учится она под началом магистра Тревеуса.

   Эдвин издал какой-то непонятный звук, нечто среднее между смешком и междометием, и обычной походкой направился вдоль пострадавшего корпуса, велев следовать за ним. Лаэрт не пожелал оставлять меня и увязался следом.

   Лазарет был светлым и пустым. Ряды коек с одинаково заправленными одеялами, цветы на окнах, баночки и ступки в шкафчиках. Лекарь (то есть преподававший медицину маг) отсутствовал: наверное, занимался ректором, - его помощники тоже, так что пришлось самой разыскивать бинты.

   Эдвин плескался над умывальником, возвращая лицу прежний цвет. Я заметила, как морщился он от каждого движения левой руки. Не выдержав, предложила взглянуть.

   - Действительно что-то смыслите, или так?

   Я не так, я травам обучена. Подошла, осторожно закатала пропитанный кровью манжет и закатала рукав. Судорога пробежала по лицу мага, когда коснулась припухшего локтя. Там, где сочленялись кости, он чуть побагровел. Перелом. Обломки не торчат - это хорошо. Теперь нужно вправить, только страшно. И больно ему будет. Хотя, мужчина, потерпит.

   Ничего не объясняя, начала шариться по шкафам в поисках лубка. За этим занятием меня и застал прыщавый паренёк и, сказав, что нечего мне, неучу, не в свои дела соваться, выпроводил из лазарета. Хотела вернуться за бинтами - куда там! Мне категорично заявили, что справятся без моего участия.

   - Обождите, - окликнул магистр Эдвин. - Вам значок выдать нужно ... Ступайте к магистру Тревеусу и, - в голосе послышалась усмешка, - не бродите больше в таком положении на высоких каблуках по камням. Преждевременные роды сейчас принимать некому.

   Что ж, если я никому не нужна, навязываться не стану. Молча вышла и под руку с Лаэртом отправилась вступать в студенческую жизнь: получать значок и комнату.

   Безусловно, мучили вопросы о том, что же там произошло, во время торжественной речи. И не меня одну: студенческий улей гудел. Младшие донимали старших, а те тайком ходили на разведку, пытаясь подслушать разговоры магистров.

   Поговаривали, будто кто-то покушался на жизнь ректора, выбросил клубок заклинаний откуда-то извне. И будто один из адептов магии (то есть студент последнего курса Академии) видел священника в том сером мареве, что заметила я. Ему не верили, но факт покушения был на лицо.

   Маги хранили гробовое молчание, делая вид, будто ничего не произошло. Все слухи об атаке недругов пресекали, а потом и вовсе заявили, что виной всему один горе-алхимик, проводивший опыты без соблюдения надлежащих мер безопасности. Якобы он неправильно смешивал сущности, в результате чего произошло накопление заряженного магией газа.